Африканская судьба украинских танков

На захваченном сомалийскими пиратами украинском судне перевозились 33 танка типа Т-72. И тот факт, что Украина пыталась от них избавиться, удивления не вызывает. В настоящее время, по сведениям справочника Military Balance за 2006 год, украинские военные имеют более тысячи таких машин. Но сейчас они постепенно выводятся из боевого состава, поскольку на Украине Т-72 оказались «иностранцами»: их производитель – Уральский вагонный завод в Нижнем Тагиле.

Представляется два возможных варианта: танки предназначены для реэкспорта, либо Кения готовится к масштабной военной акции

У украинской армии остаются Т-64 харьковского производства, точнее, его модернизированная версия Т-64БМ «Булат» (любопытно, что по аналогичной причине «иноземности» в России «шестьдесят четвертые» утилизируются или передаются в учебные части), а уральские машины, обладающие хорошим боевым потенциалом и весьма распространенные в мире, активно предлагаются Киевом на экспорт.

Отметим, что на Африканском континенте служат немало российских танков и их китайских клонов. Однако в Кении, бывшей английской колонии, входящей в Британское Содружество, техники российского и советского производства отродясь не водилось, по крайней мере – танков.

Небольшие бронесилы кенийской армии включают около 80 танков Vickers Mk.3 британского производства и французских бронеавтомобилей, часть которых выступают в роли истребителей танков (AML-90). Вся эта техника сведена в две бронебригады, одна из которых базируется близ столицы.

Местные военные таким объемом тяжелой техники вполне довольны. Более того, несколько лет назад высокопоставленные кенийские военные, среди них начальник местной военной академии, бригадир В. Хаджи, в один голос заявляли корреспонденту газеты ВЗГЛЯД, что никаких закупок военной техники российского/советского происхождения страна не планирует.

Действительно, для противостояния соседям «Виккерсы» вполне годятся: соседняя Танзания, с которой у Найроби изредка возникают споры (не переходящие, впрочем, в открытую конфронтацию), имеет на вооружении точно такие же машины, плюс некоторое количество китайских «Тип 59», «Тип 69» и «Тип 62», которые являются копиями устаревших советских образцов. А для выполнения полицейских функций (которые в последние годы в связи с активизацией межплеменных столкновений осуществляет кенийская армия) бронеавтомобили намного удобней. Предел мечтаний кенийских военных - тяжелые колесные боевые машины, вроде южноафриканского Rooikat или итальянского колесного танка Centauro.

На эту тему
• Пираты захватили танки Т-72
• Зимбабве поделили силой
• Пиратский террор
• Бунт мавров
• Еще два судна захвачены пиратами

Да и вообще местным военным много танков не нужно – на пересеченной местности, на границах со столь беспокойными соседями, как Судан, Эфиопия и Уганда, танкодоступных направлений мало. Кроме того, возникают вопросы с логистикой: быстро перебросить тяжелую бронетехнику на угрожаемое направление в местных условиях весьма тяжело - единственная железнодорожная ветка в стране, связывающая столицу с портом Момбаса (с ответвлением в сторону Хартума), имеет ограниченную пропускную способность, а шоссейные дороги вне столичного региона (и отчасти вокруг крупных городов) находятся в ужасном состоянии.

Тем не менее, согласно Регистру вооружений ООН, в прошлом году Украина отправила Кении 74 танка этого типа, а весь контракт предусматривает продажу 101 танка Т-72.

Возникает вопрос, зачем местным военным целая бронетанковая дивизия, состоящая из машин, весьма совершенных по африканским меркам и точно превосходящих танки любого потенциального противника? Представляется два возможных варианта: танки предназначены для реэкспорта в третьи страны, либо Кения готовится к масштабной военной акции в соседней стране.

Версию реэкспорта активно поддерживают западные дипломаты, работающие в Найроби. Американская газета Seattle Times приводит слова Эндрю Мвангура, координатора международной программы помощи морякам Seafarers' Assistance Program, отслеживающей случаи пиратских нападений на гражданские суда по всему миру: «Танки предназначены для Судана, однако кенийское правительство не хочет признавать этого факта из-за действующих в отношении этой страны международных санкций».

Отметим, речь идет о так называемом Южном Судане – экваториальных провинциях страны, много лет противостоящих правительству в Хартуме. Гражданская война в Судане (при поддержке Уганды и Эфиопии) идет с перерывами с 1962 года, очередное ее обострение произошло в 1983 году, когда юг воспротивился политике тотальной исламизации страны. В 2003–2004 годах был достигнут ряд соглашений, предоставивших Южному Судану широкую автономию сроком на шесть лет, после чего вопрос о самоопределении провинций должен быть вынесен на референдум. Несмотря на то, что в регионе действуют свои законы, государственные учреждения и существуют свои вооруженные силы (СОНА, Суданская народно-освободительная армия), центральное правительство не горит желанием отпустить южан: иначе Хартум лишится доходов от добычи нефти.

Собственно, на эти доходы, договор о разделе которых с центральным правительством действует с 2005 года, Южный Судан и может закупать танки. Для сепаратистов это актуально: хотя их вооруженные силы едва ли менее мощны, чем у северян, танковый парк состоит в основном из «убитых» китайских «Тип 59/69», в то время как на севере освоена сборка вполне современных «Тип 88»: совместных китайско-пакистанских ОБТ, прототипом для которых послужил как раз Т-72. Так что новые машины были бы для сепаратистов более чем кстати.

Второй вариант менее очевиден, но возможен: Кения собирается навести порядок в соседней Сомали, точнее в ее южных провинциях Гедо, Нижняя Джуба и Средняя Джуба, где существует квазигосударство Джубаленд, которое хотя и находится под формальным контролем сомалийского Временного Федерального правительства, но фактическими его правителями являются полевые командиры местных племенных формирований.

Действительно, небольшие отряды сомалийских племен периодически пересекают границу с Кенией, где занимаются браконьерством, кражами скота и грабежами местного населения, в основном состоящего из масаев-скотоводов. Масайская община весьма влиятельна в стране, ее представители в парламенте не раз выступали с требованиями защитить соплеменников от разоряющих целые деревни набегов из-за кордона. Вполне возможно, что так оно и будет: нынешний человек номер два в стране, Раила Одинга, ради которого была воссоздана должность премьер-министра, своим выдвижением на важный государственный пост (прежде был министром энергетики) во многом обязан масаям, в массе поддержавшим возглавляемое им Оранжевое движение за демократию в Кении.