Мы с интересом наблюдаем за выборами в далекой Америке. Мы ехидничаем: «Вот и до вас Майдан добрался!» Мы сочувствуем Дональду Трампу и Берни Сандерсу. Но больших изменений от заокеанской сверхдержавы по итогам выборов не ждем.
Американский политический ландшафт, как и 75 лет назад, претерпевает тектонические изменения
Мы склонны рассматривать американских политиков, ориентированных прежде всего на решение внутренних проблем США и призывающих если не к изоляционизму, то к максимальной сдержанности в вопросах военно-политического вмешательства за рубежом, как политических изгоев. Они нам нравятся. Они почти наши друзья. Вот только, как нам кажется, к власти никогда не придут.
В 1940-х годах ситуация была ровно противоположной. В Америке бал правили как раз изоляционисты. Правда, сами они себя называли иначе – нонинтервенционистами. По их мнению, вооруженные силы должны были обеспечивать национальную безопасность Америки, но ни в коем случае не участвовать в конфликтах в Евразии.
Одним из главных идеологов этой концепции был республиканец Роберт Альфонсо Тафт. У него было немало противников в собственной партии, прежде всего Уэнделл Уилки. Вопрос об участии в военных действиях против нацистской Германии был одним из ключевых на праймериз 1940 года. «Ястреб» Уилки выиграл, но был на общенациональных выборах побежден демократом Франклином Делано Рузвельтом, который переизбирался с программой «избежать участия в войне».
Как договариваться с американским лидером нового типа? (фото:Jim Tanner/Reuters)
|
Тафт и его сторонники проклинали новый курс Рузвельта, но тем не менее полностью поддержали его на выборах – именно потому, что тот обещал не вмешиваться в конфликт на другом континенте. Даже после нападения японцев на Перл-Харбор нонинтервенционисты настаивали на том, что Штаты должны ограничиться ударом возмездия по Японии, не объявлять войну странам оси и не оказывать помощь их противникам.
Осуждение нацизма? Это пожалуйста. Перевооружение армии? Исключительно для целей обороны. Ленд-лиз? Еще чего! Второй фронт? Только не в этой жизни!
Рузвельт отчаянно маневрировал. Ленд-лиз был запущен, поставки вооружений начались, но ввязываться в войну в Европе он не желал, тем более что полномасштабная война с Японией уже вынудила пойти на крайне непопулярные экономические меры.
В 1941 году США даже формально осудили англо-советское вторжение в Иран. Англичане оказались в сложном положении в Африке, ситуация на русском фронте, который, как прекрасно понимал Франклин Делано, играл ключевую роль во всей войне, была угрожающей, но вступление в войну против Германии все откладывалось.
На североафриканском театре военных действий американские войска появились только в ноябре 1942 года, после промежуточных выборов в Конгресс, причем переброска их велась тайно. Лишь благодаря этой хитрости демократы Рузвельта сохранили большинство в обеих палатах Конгресса. И все же они поплатились за свой «интервенционизм» 9-ю местами в Сенате и 45-ю местами в Палате представителей.
Роберт Тафт и его консервативные сподвижники продолжали давить на администрацию Белого дома. Для Советского Союза, равно как и для Англии, они были очевидными врагами. Сталин и Черчилль прекрасно понимали, что любая неудача США в войне грозит Рузвельту и его сторонникам разгромным поражением на следующих выборах. И до тегеранской конференции осенью 1943 года было до конца не ясно, позволят ли однопартийцы своему президенту пожертвовать переизбранием ради открытия второго фронта в Европе.
Военные успехи в Северной Африке, а затем и в Италии придали Франклину Делано уверенности, но потребовались значительные усилия, чтобы убедить избирателей в необходимости масштабной европейской кампании. В Америке была развернута полномасштабная военно-патриотическая пропаганда.
Отдельное внимание уделялось… да-да, борьбе Красной армии. Более полугода – с ноября 1943-го по июнь 1944-го – в американских кинотеатрах крутили, как бы сейчас сказали, ролик о вручении Сталину в Тегеране Меча Сталинграда, к которому США, вообще говоря, никакого отношения не имели. Кадры, показывающие, как Рузвельт разглядывает клинок, изготовленный по приказу короля Георга Шестого и произносит: «Да, поистине у них стальные сердца», даже специально озвучили для большего эффекта.
Большая пропаганда сделала свое дело. Те американские политики, чьи убеждения сегодня нам кажутся наиболее приемлемыми, а тогда представляли прямую опасность, остались в конце концов в меньшинстве. Америка изменилась.
И была встреча на Эльбе. И была холодная война… Довольно сложно представить себе, что глобального противостояния СССР и Запада могло не быть вовсе. Однако накал этого противостояния с самого начала мог бы быть не столь высоким. Разрядка, которая стала возможной только с приходом Никсона, могла начаться прямо в 1945-м, если бы не неожиданный исход предвыборной конференции Демократической партии в июле 1944-го.
Высадка союзных войск в Нормандии прошла успешно. Рузвельт уверенно двигался к переизбранию на четвертый срок. Вот только его здоровье оставляло желать лучшего. Поэтому огромную роль приобретала фигура вице-президента Генри Уоллеса. Вот уж с кем грамотно поработали отечественные политтехнологи того времени!
В мае 1944 года Вячеслав Молотов организовал 25-дневную поездку Уоллеса по Дальнему Востоку и Сибири в сопровождении симпатизировавшего СССР общественного деятеля Оуэна Латтимора. Разумеется, Магадан, Колыма и вся система ГУЛАГа была показана американцам в крайне прилизанной форме. Уоллес вернулся в Штаты, вдохновленный успехами советского «дикого Запада».
Советским же лидерам стали понятны образ мыслей преемника Рузвельта, его деловой стиль и видение послевоенного устройства мира. Как договариваться с американскими «партнерами», было в целом понятно. Все было, как говорили в 90-е, схвачено. Но на партийной конференции произошел маленький дворцовый переворот. Уоллеса оттеснили, и его место занял никому в СССР не известный Гарри Трумэн, с большим удовольствием рассуждавший о советской угрозе.
За неполных четыре года Америка стала сначала нашим союзником, а потом (на той же самой «интернационалистической» основе) и геополитическим противником. В роли главной антикоммунистической силы мира она обросла таким количеством союзников, лоббистов и профессиональных торговцев войной, от которых не смогла избавиться и после падения коммунизма. Вот уже четверть века она движется по инерции, все глубже залезает в долги и множит число недоброжелателей по всему миру.Это не могло кончиться ничем иным, кроме бунта избирателей, который мы и видим на теперешних выборах. Американский политический ландшафт, как и 75 лет назад, претерпевает тектонические изменения.
Проблема состоит в том, что последствия таких изменений для России у нас даже не прорабатывались. Все экспертные разработки делались, исходя из «непреложной истины», что президентом США будет или Хиллари Клинтон, или Джеб Буш, и все будет по-старому.
О том, что Джеб органически не способен стать «лидером свободного мира», даже не подумали. А о том, что его собственная партия бунтовала к началу праймериз уже шестой год кряду, предпочли умолчать.
Равно как и «забыли» уточнить, что Хиллари-2016 – вовсе не то же самое, что «друг Билл» или она сама образца 2009-2013 гг. Билл Клинтон помыкал своей партией. Хиллари находится в ее полной власти. Даже сложно сказать, кто ею больше вертит – саудовское лобби, либеральный сенатор Элизабет Уоррен или избиратели социалиста Берни Сандерса. И нет никаких оснований полагать, что это изменится после ее инаугурации.
А что если президентом станет Тед Круз? Какую внешнюю политику будет вести он? Какие группы влияния придут вместе с ним? Чего в нем больше: прагматизма, как у представителя движения чаепития, или идеологического пыла, как у религиозного правого?
А что если наш любимец среди кандидатов – Дональд Джон Трамп-младший – действительно имеет в виду то, что говорит? Как договариваться с американским лидером нового типа? И что мы о нем действительно знаем? Пока он символ борьбы простых американцев с «вашингтонским обкомом», достаточно того, что он существует. Он хороший. Он – надежда. А вот если он станет президентом…
А ну как дружить предложит? Когда мы последний раз дружили с Америкой? Когда мы хотя бы играли с ней в игру с ненулевой суммой?
