Совсем недавно верховный комиссар ООН по правам человека Наванетхем Пиллэй в своем выступлении относительно ситуации на Украине сказал следующее: «Я призываю все стороны в срочном порядке отказаться от права сильного, восстановить уважение к верховенству права и правам человека».
Cиловой метод исключает правовой. Когда грохочут пушки – музы молчат
Я более чем уверен, что верховный комиссар, да еще и в гуманитарной области, прекрасно понимает, о чем говорит. В данном случае мой интерес вызван упоминанием «права сильного».
Казалось бы, фраза на слуху, однако мы часто просто не задумываемся о ее значении. В бытность школяром лет двадцать назад я думал, что «право силы» – это «кто сильнее, тот и прав» или даже «нет смысла спорить с тем, кто сильнее».
Затем, вступив на юридическую стезю, я понял, что слова «право», «обязанность», «власть», «принуждение», «карательные меры», и пр. получают профессионально-научное содержательное наполнение, а выражение «право силы» приобрело некоторый налет несуразицы – это что, права, порожденные силой сильного?
А порождает ли такое право сильного обязанности у слабого? А насколько прав сильный, используя право силы, требуя от слабого исполнения обязанностей, продиктованных не правом, а силой? Ага, запутанно...
Все по своим местам расставил небезызвестный философ Жан-Жак Руссо. Уверен, многие если и не читали его труды, то слышали массы «крылатых фраз», сочиненных им.
Ну, например: «Сама по себе жизнь ничего не значит, цена ее зависит от ее употребления». Или: «Человек рожден свободным, и все же все вокруг в цепях». Или даже: «Терпение горько, но плод его сладок».
В своем труде «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762 г.), в книге 1 в главе III «О праве сильного», французский философ сжато, но емко показал, что такого понятия, как «право сильного», не существует.
Не могу удержаться от цитирования. Кто не любит длинных цитат – текст можно пропустить, ниже я приведу резюме. Итак:
«Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превратит своей силы в право, а повиновения ему – в обязанность.
Отсюда – право сильнейшего; оно называется правом как будто в ироническом смысле, а в действительности его возводят в принцип. Но разве нам никогда не объяснят смысл этих слов? Сила – это физическая мощь, и я никак не вижу, какая мораль может быть результатом ее действия.
Предположим на минуту, что так называемое право сильнейшего существует. Я утверждаю, что в результате подобного предположения получится только необъяснимая галиматья; ибо если это сила создает право, то результат меняется с причиной, то есть всякая сила, превосходящая первую, приобретает и права первой.
Если только возможно не повиноваться безнаказанно, значит, возможно это делать на законном основании, а так как всегда прав самый сильный, то и нужно лишь действовать таким образом, чтобы стать сильнейшим.
Но что же это за право, которое исчезает, как только прекращается действие силы? Если нужно повиноваться, подчиняясь силе, то нет необходимости повиноваться, следуя долгу; и если человек больше не принуждается к повиновению, то он уже и не обязан это делать. Отсюда видно, что слово «право» ничего не прибавляет к силе. Оно здесь просто ничего не значит.
Согласимся же, что сила не творит право и что люди обязаны повиноваться только властям законным».
Если кратко, то «права сильного» не существует, это понятие есть катахреза; сила не порождает права, т. к. носителю силы право просто не нужно, у него есть сила; законным властям, т. е. основанным на праве, сила не нужна, т. к. у них есть право.
По мысли Жан-Жака Руссо, тогда, когда применяется сила, подчинение осуществляется по принуждению: делаю, ибо заставили! Когда применяется право, закон, подчинение осуществляется добровольно, следуя долгу: делаю, потому что должен, потому что так надо!
Понятно, что концепция Руссо достаточно проста для нынешних времен. В последующем ее значительно усложнили и расширили. Но мне все равно продолжает импонировать его краткая и глубокая критика «права сильного».
Теперь вернемся к тому, с чего начали: к выступлению официального лица. Если предположить, что упоминание рассматриваемой катахрезы было случайным, так, для красного словца, то дальнейший разговор можно прекращать. Однако на секундочку предположим, что Н. Пиллэй озвучил именно то, что у него перед глазами: применение силы, отсутствие права.
Причем данная «картинка» не в пользу Киева – государство Украина как социальный институт считается носителем власти и права. И этот носитель права собственно от правовых механизмов-то и отказался, перейдя к силовому подавлению населения на тот момент еще своей части территории (Юго-Восток). Граждане на тот еще момент Украины, проживающие на Юго-Востоке, реализовали действия в той же логике: на силу ответили силой.
И обратно, ополченцы Юго-Востока, провозгласившие образование Новороссии, пока еще институтом, являющимся носителем власти, не признаются. Следовательно, считать, что они вышли из «зоны права*», нельзя – они там и не находились изначально. В такой ситуации у Украины был выбор: остаться правовым государством или перестать им быть. У Новороссии такого выбора не было.
А теперь вернемся к словам Руссо: «...а так как всегда прав самый сильный, то и нужно лишь действовать таким образом, чтобы стать сильнейшим». Что и делают обе стороны, расширяя географию боев: Новороссия пытается оказаться сильной в своих границах, и о походе на Киев пока речи не идет; Украина пытается быть (стать, остаться?) сильной в границах всего государства на момент начала февральских событий.
В контексте всего происходящего сейчас на Украине можно смело сказать: силовой метод исключает правовой. Когда грохочут пушки – музы молчат, это очевидно. Поэтому утверждения, что Новороссия, самопровозгласившись, нарушила право Украины на территориальную целостность, и что Новороссия, населенная русскоязычными, имеет право на самоопределение – это утверждения вообще вне смыслов происходящего.
Их вообще нельзя пока озвучивать, осмысливать, давать им какую-то оценку. Категорически нельзя рассуждать, кто более прав и кто более неправ: Украина или Новороссия. Для начала пушки должны замолчать, потом появятся музы...
Именно поэтому, когда представитель Госдепа Дженнифер Псаки утверждает, что «Украина имеет право применять силу для обеспечения порядка и поддержания стабильности», хочется ей заочно ответить: «Уважаемая Джен, сейчас вы ой как неправы!»
* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
