«Зеркало российского кино»

ВЗГЛЯД: Каково место «Кинотавра» в кинематографической жизни, и чем он отличается от Московского международного кинофестиваля?

Сегодня многие не понимают, что такое продюсер, – им кажется, что это человек, который дает деньги

Ситора Алиева: «Кинотавр» и ММКФ – два совершенно разных события, это фестивали разных типов. Многие пытаются их сравнивать; понятно, что задача у нас одна: показывать кино. Но мы – локальный национальный фестиваль, который уже 23 года занимается пропагандой и продвижением российского кино. Зародился он вопреки той ситуации, которая сложилась в конце 1980-х – начале 1990-х. Вы, конечно, помните тотальное отсутствие российских фильмов в кинотеатрах – прокат в те времена умирал. И именно «Кинотавр» все эти годы показывал всей стране, что российский кинематограф существует, снимаются талантливые фильмы, есть возможность представить их зрителю на такой вот фестивальной площадке. Если вы посмотрите на список победителей «Кинотавра», то увидите, что это – зеркало современного российского кино и, соответственно, отражение общественных изменений, общественной динамики.

ВЗГЛЯД: На протяжении многих лет приходится слышать жалобы, что зритель не смотрит русское кино. Соответственно, фестивали представляются многим какими-то праздниками для посвященных, не имеющими кардинального значения, а пессимисты считают эти мероприятия едва ли не пиром во время чумы. Вы, конечно, с этим не согласны?

С. А.: Все фестивали класса А, в том числе московский и наш фестиваль, делаются исключительно для зрителя. И сколько бы нам ни говорили, что зритель не смотрит, не хочет, не принимает, факт остается фактом: сегодня мы живем уже в другое время, когда зритель, несомненно, смотрит отечественное кино, пусть его доля в прокате и невелика. Очевидно, что среди российских лент есть хиты. Вы, конечно, знаете, что недавно победоносно прошли две картины: «Высоцкий. Спасибо, что живой» и «Иван Царевич и Серый Волк». Но мы, тем не менее, работаем в первую очередь с кинематографом, который развивает авторскую линию, с тем, на чем базируется кино в целом. Хотя, безусловно, мы никогда не обходим кино, которое обращено к более широкому зрителю. Но мы показываем и экспериментальное кино, создатели которого пытаются работать с современными медиасредствами, ищут новые способы взаимодействия со зрителем. Возможно, вы слышали о картине Павла Костомарова и Александра Расторгуева «Я тебя люблю» – так вот, в этом году мы показываем их следующую работу, которая называется «Я тебя не люблю». Это действительно настоящий эксперимент, который сделан под влиянием contemporary art, – камера дается в руки обычным жителям Ростова, и они сами снимают свою жизнь. Нам очень важно показать в равной степени все пути развития современного кино. Мы очень хотим, чтобы наши картины доходили до зрителя, и делаем все, чтобы этого добиться.

На эту тему
• Владимир Бортко: Не все фильмы должны окупаться
• Екатерина Мцитуридзе: Надо вспомнить свои корни
• Роман Носиков: Деятельность по выносу и подрыву мозга
• Андрей Смирнов: Мне на актуальность глубоко наплевать

ВЗГЛЯД: Какую роль играет «Кинотавр» в продвижении российского кино на международный рынок?

С. А.: Тема продвижения русского кино сегодня очень актуальна. И Министерство культуры, и Фонд кино в этом продвижении очень заинтересованы, они прикладывают все соответствующие усилия: ищут дистрибьюторов, пробуют различные способы поддержки. Но это совсем другая область – коммерческая. Мы же занимаемся исключительно фестивальным продвижением. Существует такая вещь, как международный фестивальный круг, то есть выход на важнейшие мировые фестивали – это уже, по сути, и есть прокат. Последние 10 лет мы очень активно работаем с иностранными отборщиками и директорами фестивалей. На сегодняшний день здесь 50 отборщиков со всего мира, в том числе представители всех фестивалей класса А. Эти фестивали конкурируют между собой, и мы, безусловно, жертвы этой конкуренции.

ВЗГЛЯД: То есть?

С. А.: Им важна премьерность – они стремятся к тому, чтобы любая отобранная картина была показана у них впервые и чтобы до показа на их фестивале о ней никто не писал. А мы приглашаем всю главную кинопрессу мира, в том числе журнал Variety и Screen International, которые всегда освещают программу «Кинотавра», – для нас премьерность тоже важна. Поэтому бывает так, что картины уходят из нашей программы в последнюю минуту. Вот и в этом году три фильма, на которые мы рассчитывали, не попали в нашу программу, поскольку получили предварительное приглашение от больших фестивалей, сопровождавшееся просьбой о соблюдении условия премьерности. И тем не менее мы выполняем свою задачу, недавно вот начали сотрудничать с новым для нас киносмотром класса А – фестивалем в Сан-Себастьяне. Наших фильмов, которые могут заинтересовать представителей мировых фестивалей, мало – за один год их, как правило, бывает три или четыре, так что существует и специализированная, целенаправленная конкуренция на предмет русских картин. Каковы бы ни были нюансы программной политики, мы все равно открываем новые имена и показываем новые фильмы представителям зарубежной индустрии. И именно благодаря этому вся российская новая волна, так называемые «новые тихие», попала в фестивальную орбиту, т. е. наш режиссерский пул оказался востребован не в последнюю очередь за рубежом.

ВЗГЛЯД: Кто такие «новые тихие»?

С. А.: Термин «новые тихие» идет от американской славистки Нэнси Конди, которая активно пропагандирует российское кино и сейчас пишет книгу «Новые тенденции российского кино». «Новыми тихими» мы условно называем тех, кто в последние годы получал наши, а затем и мировые награды, кем мы гордимся и кто составляет младшее, но уже заявившее о себе поколение российских режиссеров. Это Борис Хлебников, Алексей Федорченко, Алексей Попогребский, Иван Вырыпаев, Игорь Волошин, Бакур Бакурадзе, Алексей Мизгирев, Николай Хомерики. Почти все они появлялись у нас со своими первыми короткометражками, и «Кинотавр» давал им возможность делать первые шаги.

#{movie}ВЗГЛЯД: Есть ли у них шанс на более массовый успех в России?

С. А.: Думаю, что есть, поскольку сейчас все очень быстро меняется. Становится больше кинотеатральных площадок, и государство уже всерьез озаботилось тем, как обеспечить показ новых отечественных фильмов не только в Москве и Санкт-Петербурге. Я была в четырех городах-миллионниках, и люди там спрашивали меня: а где, мол, такие-то фильмы? А не мог бы «Кинотавр» приезжать к нам? Я говорю: так у этих фильмов уже был прокат. Но выясняется, что данном городе проката и близко не было. И пока что часто получается так, что только региональные фестивали, которые подхватывают нашу программу, могут донести новое кино до зрителя. Но такая ситуация не может быть вечной.

ВЗГЛЯД: В России, похоже, еще нет такой наработанной и отлаженной системы продюсирования, как в ведущих кинематографических державах. Скоро ли она появится? 

С. А.: У нас есть несколько очень профессиональных продюсеров, способных делать большие успешные проекты, но в целом наш кинематограф, действительно, пока еще остается чисто режиссерским. Думаю, что нам понадобится еще пять–шесть лет, чтобы система устоялась и сформировался полновесный продюсерский пул. В любом случае у нас есть компании-мейджоры, и это уже дает какую-то возможность структурировать кинобизнес, более или менее определять, кому можно доверять деньги. Ведь не секрет, что в последнее время в кинематографе отметилось немало совершенно случайных людей.

ВЗГЛЯД: Кого вы имеете в виду?

С. А.: Я имею в виду непрофессионалов, решивших попытать счастья в кино по разным посторонним причинам: кто-то решил просто заработать, для кого-то режиссура – это часть гламурной жизни. Но профессионалы остались, они продолжают работать и, несомненно, останутся игроками на этом поле. Вся надежда именно на них – на людей, для которых кино является делом жизни.

ВЗГЛЯД: Каковы критерии продюсерского профессионализма? Что отличает тех нескольких отечественных продюсеров, о которых вы упомянули?

С. А.: Продюсер работает с идеей. Сегодня многие не понимают, что такое продюсер, – им кажется, что это человек, который дает деньги. На самом деле это творческая личность, которая является главным посредником между режиссером и потенциальным инвестором. Человек, который соединяет увлекшую его идею с деньгами. Но не менее важная его задача – это, разумеется, найти режиссера, у которого будет достаточно таланта и фантазии, чтобы эту идею воплотить. Сегодня появляется немало картин, сделанных, что называется, крепко, но не более того – они не являются реализацией свежих идей, отражающих время, и не показывают новых, современных конфликтов, еще не ставших стереотипными. Это продукция трафаретная как на уровне сюжетов, так и на уровне характеров.

ВЗГЛЯД: Возможно, бывает так, что хороший артхаусный замысел воплощается неадекватно, если на его основе пытаются делать коммерческое кино?

С. А.: Талантливый продюсер всегда может правильно оценить потенциал идеи, лежащей в основе картины, причем независимо от того, каков бюджет и какова конечная задача: собрать миллионы или, скажем, сто тысяч. Разумеется, продюсер учитывает и все безусловные требования, относящиеся к реализации: фильм должен быть профессионально сделан, откликаться на  социальные вызовы, в нем должен быть отражен новый пласт современности, а кроме того, необходима визуальная притягательность, удерживающая внимание зрителя. И, наконец, хочется понимать четкую позицию автора. А сегодня есть масса картин, в которых авторские послания в принципе отсутствуют, – я смотрю кино и не понимаю, что хотел сказать режиссер и кому. Продюсер держит в голове все эти пункты и ведет картину от идеи до последнего зрителя. Например, фильм Андрея Звягинцева «Елена», который сейчас с успехом идет во французском и американском прокате, а его продюсер Александр Роднянский* ежедневно отслеживает, сколько зрителей пришло на просмотр в каждой точке по всему миру. Еще один пример умного, продуманного подхода – лидер российского проката, картина «Высоцкий. Спасибо, что живой». Кроме безусловного продюсерского профессионализма, фильму был заведомо гарантирован успех благодаря культовой фигуре главного героя и точной стилизованности под советский кинематограф.

ВЗГЛЯД: Имеет ли чисто режиссерское, малобюджетное и непродюсерское кино шансы на то, чтобы выйти за рамки камерных залов и малых аудиторий?

С. А.: Безусловно. Яркий пример – картина «Портрет в сумерках» (мы показывали ее в прошлом году), бюджет которой составил 20 тыс. долларов. Автором сценария, а также исполнительницей главной роли и продюсером была Ольга Дыховичная, а режиссером – Ангелина Никонова. Фильм снимался на фотоаппарат. Эта картина завоевала более семи международных наград, объездила полмира, и все расходы на съемки были с лихвой покрыты. Сейчас этим авторам, разумеется, уже легче снимать и искать деньги на новые проекты.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом