Будет страшно

В последнее время в творчестве патриарха метафизической прозы Юрия Мамлеева происходит смена писательского курса, продуктивное обновление, подобное которому доводится наблюдать не так уж часто даже в случае куда более молодых романистов.

Если роман 2009 года был первой острожной прогулкой по лунной поверхности, то новая вещь – это самое настоящее освоение Марса

Автор знаменитых «Шатунов» преодолевает или, если угодно, расширяет созданный им самим канон метафизического романа, явленный в нескольких этапных текстах и, казалось бы, уже устоявшийся. Коротко говоря, подвижники-эзотерики, кочевавшие из одной мамлеевской книги в другую и упорно стучавшиеся в двери иных миров, наконец обрели преемников в лице тех, кому удалось не только переступить черту, но и надолго задержаться по ту сторону. Это означает, что от хроники метафизических исканий, осуществляемых в основном в условиях здешней, нашей с вами пространственно-временной реальности, Мамлеев перешел к полномасштабным полотнам, отображающим другие, соседние варианты бытия.

Уже сам по себе этот скачок чрезвычайно любопытен и важен, но конкретные результаты, которые он дает, поистине удивительны: они – как ни высокопарно это прозвучит – позволяют снова поверить в бесконечность литературной вселенной.

Герои романа «После конца» живут в Ауфири, Неории и Стране деловых трупов (фото: eksmo.ru)

В романе «Наедине с Россией», вышедшем в 2009-м, типичный герой позднего Мамлеева – современный молодой россиянин с верными духовными ориентирами – попадал в страну под названием Русская Держава, в некую таинственную параллельную Россию, которая выглядела своего рода русской землей обетованной, квинтэссенцией всего лучшего, что есть в России здешней. Это было путешествие в иной мир и вместе с тем – возвращение к корням (нужно ли говорить, насколько показательно такое тождество для философии Мамлеева?). Роман «Наедине с Россией» оказался, по сути, первым случаем обстоятельного знакомства мамлеевского персонажа с совершенно определенной разновидностью другой физической реальности. При этом среди самых очевидных наблюдений над книгой неизбежно фигурировал вывод о том, что сюжет в ней чрезмерно условен и идилличен, а диалоги и описания в значительной степени преобладают над действием.

По сравнению с мамлеевскими романами предыдущего периода, «После конца» – шаг в том же направлении, что и «Наедине с Россией», но если роман 2009 года был, образно выражаясь, первой острожной прогулкой по лунной поверхности, то новая вещь – это самое настоящее освоение Марса.

На эту тему
• Объявлены претенденты на новую литературную премию
• Роман Мамлеева вошел в 12 лучших книг 2009 года
• Гаврилов нарисовал картину провинциальной жизни России
• ММКВЯ породила новые мини-ярмарки

Тридцатилетний Валентин Уваров, наш с вами современник, попадает в далекое будущее. Там, в невесть каком столетии, человечество переживает последствия знаменательного апокалиптического разделения: избранные обрели новую землю и новое небо, а остальные остались на этой Земле, которая превратилась в рутинную модель ада. Педофилия, узаконенное убийство, разгул бесовщины и всевозможной несдерживаемой агрессии, запрет религии и культуры, а также, что немаловажно, зеркал – вот лишь некоторые характерные черты жизни после конца.

Уваров попадает в специальное гетто для русских, заброшенных в этот мрачный мир из разных времен, и в какой-то момент узнает, что находится в стране под названием Ауфирь. Кроме Ауфири, есть еще Неория и Страна деловых трупов. В Ауфири на повестке дня противостояние правителя Террапа и рвущегося к власти влиятельного политика Фурзда, действующего с помощью своего агента Крэка. Само собой, Уварову достанется ключевая миссия в решении всеобщей судьбы; важную роль в этом сыграют мистик Вагилид и его дочь Танира.

«После конца» – не просто слом мамлеевского сюжетного канона, построенного на наблюдении за метафизическими судьбами членов того или иного тайного кружка. Это антиутопический триллер, своего рода инфернальная фантастика, которой кто-то из поклонников Мамлеева, возможно, ждал много лет, а скептики уж точно никак не предвидели.

Здесь есть все чисто мамлеевские черты – неповторимый наивно-эксцентричный слог, визионерство, длинные разговоры и прямая трансляция философских концепций. Но при этом главный герой является, выражаясь профессиональным языком фантастов, полноценным «попаданцем», то есть чужаком-пришельцем в хорошо разработанном и подробно показанном незнакомом мире, а другие персонажи – вовсе не участники некоего скрытого от посторонних мистического поиска, а фигуранты напряженной интриги.

И все же, «После конца» – это не просто антиутопия, но антиутопия совершенно особого рода, такая, какой еще никогда не было – религиозная, мистическая, по-хорошему абстрактная. Собственно, настоящая русская антиутопия и должна быть такой, и потому именно этот роман, а не какой-либо другой, можно считать концептуальным отечественным ответом Уэльбеку с его «Возможностью острова».