«Детская книжка – это проповедь»

Живой классик детской литературы Эдуард Успенский выпустил книгу «История про Гевейчика, гуттаперчевого человечка», где в очередной раз представил читателям совершенно новых героев.

Ситуация, когда хомячок пытается спекулировать печеньем, детям абсолютно понятна. Таково время, в которое мы живем

Действие происходит в современной России, где живет девочка Галя, получающая в подарок симпатичного игрушечного персонажа с берегов Амазонки. Сможет ли Гевейчик составить конкуренцию Чебурашке и крокодилу Гене, покажет время, а пока Эдуард Успенский рассказал газете ВЗГЛЯД, какой творческой стратегии стоит придерживаться детскому писателю в нынешних условиях.

ВЗГЛЯД: В новой книге «История про Гевейчика» появляются приметы времени, отсутствовавшие в ту эпоху, когда рождались ваши более ранние, классические персонажи – например, одна из глав называется «Бизнес хомяка Персика». По-вашему, детский писатель должен заботиться о том, чтобы идти в ногу со временем?

Эдуард Успенский: Я об этом не задумывался. Я просто пишу, пользуясь теми терминами и понятиями, которыми пользуются окружающие меня ребята. То, что они знают и чем они между собой делятся, приходит и ко мне. Понятие «бизнес» сейчас знакомо всем детям начиная с четырех-пяти лет, так что я их этим не удивлю. Ситуация, когда хомячок пытается спекулировать печеньем, им абсолютно понятна. Таково время, в которое мы живем. Нет такого, что дети как будто бы живут в одном времени, а мы в другом, и я их силой втаскиваю из их времени в наше. Мы живем с ними в одном и том же времени.

ВЗГЛЯД: Опять же, в новой сказке действует кошачий бог Ассириус – подобные мифологические герои у вас тоже вроде бы раньше не встречались.

Э.У.: Вы ухватили правильную мысль. Когда я писал те книжки, у нас не было ни компьютеров, ни всех этих fantasy story, и не был в такой степени, как сейчас, развернут мифологический быт. А сегодня он детям уже знаком, и поскольку это так, я тоже начинаю им пользоваться как системой понятных образов.

ВЗГЛЯД: Получается интересный парадокс: одна из примет современности заключается в том, что в массовой культуре, в том числе детской, воскрешаются образы древности.

Э.У.: Это не воскрешение, а скорее, развитие. Потому что раньше такие вещи были немного в загоне, а сейчас их очень здорово раскрутили.

В «Гевейчике» используются новые понятия и культурологические аллюзии (обложка книги) (фото: uznaiki.ru)

ВЗГЛЯД: Некоторые считают, что современные дети более прагматичны, чем их сверстники, жившие в предшествующую эпоху, – место всевозможных фантазий якобы заняли меркантильные устремления и деловые планы на будущее. По вашим наблюдениям, это действительно так?

Э.У.: Это зависит от возраста. Младшие ребята такие же просветленные, как раньше, с ними легко. А вот старшие, начиная лет с девяти, действительно становятся прагматичными, начинают думать о том, как бы сделать небольшой бизнес в школе и как раздобыть побольше денег у родителей. Полвека назад детей того же возраста занимали романтические приключения, книги, которые тогда много читали – Купер, Джек Лондон, истории о Тарзане, пираты, путешествия, подвиги. Будучи пионервожатым, я обязательно должен был иметь книжку, которая называлась «В дебрях Индии» – ее написал Луи Жаколио. Там чего только не было: дрессированные слоны, тигры, всякие секты, где приносят человеческие жертвы, и, наоборот, секты святых людей. Романтика невероятная. И вот этой книжкой пионерский отряд можно было держать в напряжении всю смену, регулярно зачитывая по одной главе. Сейчас, конечно, интересы поменялись – я этого не отрицаю.

ВЗГЛЯД: И что делать с этими переменами? Видимо, писатель должен их учитывать?

Э.У.: Учитывать надо. Надо вести свою проповедь (потому что детская книжка – это, в конечном счете, проповедь), используя терминологию, понятную детям, и вообще то, что им интересно. Например, когда меня попросили сделать новый перевод «Карлсона, который живет на крыше», я использовал в нем новые детские термины. Когда дети в книге утверждают, что Карлсон – это выдумка, они у меня там говорят не «привидение», а «глюк». Текст-то шведский тот же самый, и можно это снова перевести как «привидение», а можно сказать «призрак» или «фантом» – слов много. Но я взял самое понятное сегодняшнее слово.

На эту тему
• Новая Корнелия Функе: детские книги стали совсем страшными
• "Подстрочник": Лучшая биографическая книга года
• Винни-Пух в гостях у Чебурашки
• Глава Роспечати написал книгу для детей
• Отец литературной сказки
• Последняя тайна Дамблдора

ВЗГЛЯД: Вы общаетесь с детской аудиторией? Обязательно ли это для детского писателя?

Э.У.: Это обязательно до какой-то определенной поры. Я очень много выступал, когда был молодым – по библиотекам, по детским садам и школам. До тех пор, пока не пропитался детским восприятием. Дальше я уже и без детей знал, что вот это смешно, а это нет. Сначала проверял на них свои книжки, а потом сам все стал понимать. Сейчас я тоже иногда общаюсь с детьми, выступаю, например, в младших классах школ. Вот сегодня выступал в детском саду, в музее Чебурашки. Надо было детей рассмешить – телевидение просило. Ну, я стал загадывать загадки, те, которые раньше загадывал. Скажем, такую: восемь ног, а в середине десять копеек. Дети думали, думали и сдались. А отгадка – две свиньи целуются. Смеялись.

ВЗГЛЯД: А каковы ваши впечатления от нынешней детской литературы? И участвуете ли вы сами в судьбе новых детских авторов?

Э.У.: Есть такой фонд Сергея Филатова (Сергей Филатов был начальником президентской администрации при Ельцине). Этот фонд направляет усилия на воспитание писателей. Молодых авторов в возрасте до тридцати лет собирают в разных местах и приглашают туда «зубробизонов», которые натаскивают и учат молодежь. Там бывают и детские писатели, я с ними занимаюсь. Понимаете, для того чтобы появились звезды первой величины, надо, чтобы было сто звезд второй величины и пятьсот звезд третьей величины. Сейчас с этим трудно. Есть звезды, есть имена (не хочу их называть – если я кого-нибудь назову, другие могут обидеться), но они никому не известны, потому что книжки выходят небольшими тиражами. При тираже в десять тыс. экземпляров никто не знает, что появился новый сильный детский писатель, классный веселый проповедник. Сейчас Путин вроде бы раскручивает мультипликацию – значит, дело сдвинется с места, потому что один из главных пропагандистов детской литературы – это мультфильм.

ВЗГЛЯД: А что вы думаете о творчестве зарубежных коллег? О поттериане, например?

Э.У.: Поттериана – это очень хорошее явление. Многие дети вернулись к чтению благодаря ей. Это хорошая проповедь, воспитывающая уважение к родине, к товарищам, к знанию и к тем, кто это знание дает. Есть и другая стоящая литература, просто сейчас они там под влиянием компьютерных игр ударились в фэнтези, а мы-то привыкли к «Острову сокровищ». Но каждое время требует своих проповедников. Все в общем нормально, я не вижу никаких поводов для тревоги.

ВЗГЛЯД: А вот вы только что упомянули о мультипликации... Можете ли вы выделить среди ее нынешних образцов что-нибудь, что импонировало бы вам как мастеру жанра и как зрителю?

Э.У.: Нет. В нашей стране ее сегодня нет, а импортная мне не нравится.

ВЗГЛЯД: Собираетесь ли вы писать продолжение истории о Гевейчике, делать из нее серию, подобную тем, которые выросли из первых книг о Чебурашке и жителях Простоквашино?

Э.У.: Это зависит от читателей и издателей. Именно читатели, как правило, наталкивают на мысль, что надо написать продолжение. Я за это не берусь до тех пор, пока не почувствую точно, что это необходимо, что продолжения все ждут.