Хорошее воплощение

В последние годы Пелевин ненавязчиво чередует романы со сборниками короткой и «средней» прозы: в 2006 году был роман «Ампир В», в 2008-м – сборник «Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана», он же «П5», в 2009-м – роман «t», а вот теперь – сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы». Наверное, это правильно; похоже, что такое чередование является для автора оптимальным способом поддерживать интерес к себе. А задача эта для мастера П становится год от года все более актуальной.

Вот и подзаголовок «Ананасной воды», выглядящий как «Войн@ и мiр», – тоже из области поддержания интереса. По калибру сборник не тянет не только на Всеобъемлющий Текст толстовского уровня, но и на что-либо сопоставимое с одноименной поэмой Маяковского. Кстати, написание слова «мир» не через «и», а через «i» – отсылка больше к Маяковскому, чем к Толстому. Дело в том, что в названии поэмы Маяковского, в отличие от названия романа Толстого, в порядке важной орфографической и смысловой игры использовалось слово «мiр», в дореволюционной орфографии отличавшееся от «мира» и обозначавшее не отсутствие войны, а вселенную, место, где все мы существуем. Данная тонкость может быть уловлена только теми, кто знает историю русского правописания; насколько это важно для самого Пелевина и знает ли об этом он сам – Бог весть.

Как бы то ни было, значимее само заглавие «Ананасная вода для прекрасной дамы», отсылающее, с одной стороны, к тому же Маяковскому, с другой – к Блоку. Блок оставил нам стихи о Прекрасной Даме, а Маяковский бросил современникам и потомкам знаменательное: «Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?! Я лучше в баре б...м буду подавать ананасную воду!»

Кивок в сторону противостояния двух поэтов революции как абсолютных антиподов открывает необъятный простор для толкований, и одно из них более или менее очевидно. Действие двух повестей и трех рассказов данного сборника, как и вообще многих вещей Пелевина, разыгрывается в пародийно отраженном философско-житейском континууме, расположенном между двумя крайними мировоззренческими точками.

Новый сборник Пелевина объединяет две повести и три рассказа (обложка книги)

Одна крайность – представление обо всем сверхъестественном как о рукотворном, о духовном как о чистой спекуляции, о прекрасном как о фантоме и, соответственно, насмешка над вселенским укладом, построенным на лицемерии и обмане; современная версия выкрикнутых Маяковским «нате!» и «долой!».

Другая крайность – самый высокий идеализм, мистицизм, парадоксальная вера. Один полюс – бесстыдные человеческие механизмы, обнаруживающиеся за спиной профессионально спроектированного Бога, другой полюс – Бог и прочие всамделишные потусторонние сущности, выглядывающие из-за шестеренок (две части сборника так и называются: одна – «Боги и механизмы», другая – «Механизмы и боги»). Фокус в том, что в описываемом Пелевиным мире Прекрасные Дамы, независимо от своего предметного воплощения, все время оборачиваются «бл...ми», и наоборот. Хотя наоборот, конечно, гораздо реже.

Больших неожиданностей знатокам пелевинского творчества книга не сулит, но как минимум порцию запоминающихся хохм на тему давешних новостей и несколько новых наркотических фантазий на тему мироустройства публика получит.

В повести «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» забубенный персонаж по имени Савелий Скотенков, знаток интеллектуальных технологий и гений виртуальной войны, отправляется в Афганистан и сокрушает систему наведения американских беспилотников. Делает он это с помощью хитрой семиотической атаки на бортовые модули, отвечающие за пиар и работу с общественным мнением. В повести «Операция «Burning Bush» российские спецслужбы управляют действиями Джорджа Буша через находящийся в его рту искусственный зуб, имитируя для импульсивного президента общение с Богом и Сатаной.

Фокус в том, что в описываемом Пелевиным мире Прекрасные Дамы все время оборачиваются «блядями», и наоборот. Хотя наоборот, конечно, гораздо реже

Как всегда у Пелевина, зацеплены самые горячие темы (в частности, WikiLeaks), что с шиком указывает на рекордные сроки написания текста. Как всегда, есть пара фраз, задуманных как крылатые или как минимум убийственно злободневные («Понятно, что такое «сенатор» в императорском Риме. Но что это такое в нашей стране? И что надо сделать, чтобы им стать? Заржать жеребцом у Путина в бане?»); однако хитрец Пелевин не вставляет такие перлы в авторский текст, а вкладывает их в уста персонажей.

Среди трех рассказов (один из которых, «Тхаги», уже публиковался в журнале «Сноб») наибольшей проникновенностью отличается, пожалуй, вещь под названием «Отель хороших воплощений», хотя другие насыщеннее и многозначнее.

«Ананасная вода для прекрасной дамы», в общем, похожа на «Прощальные песни», и обе эти книги похожи на «классического Пелевина»; несколько идеализируя, можно сказать, что они триумфально воскрешают его нероманную ипостась, в которой он был едва ли не сильнее, чем в романной.

Это, само собой, настоящий праздник для давних поклонников мэтра, но здесь есть две проблемы, по сути, диаметрально противоположные друг другу. С одной стороны, со времен «Синего фонаря» Пелевин все же изменился, и не скажешь, что перемены эти позволили ему взойти на заветную Вторую Вершину, покорение которой – программа максимум для каждого, кто пережил стремительный ранний успех. С другой стороны, в какой-то степени Пелевин остался прежним, но то, что воспринималось как шедевр пятнадцать лет назад, сейчас воспринимается, мягко говоря, иначе.

В конечном счете приходится признать, что «Ананасная вода» – не прорыв и даже не событие в творческой карьере Пелевина; это просто очередной «плановый» сборник.

Существует обширная секта горячих поклонников Пелевина, людей с особыми настройками восприятия; о каждой его книге они говорят, что это – безусловный шедевр, который лучше всех предыдущих, и что тот, кто так не думает, просто ничего не понимает. Именно эта аудитория уже распинает в «Фейсбуке» автора настоящей рецензии.

Остальных, в том числе и старых преданных читателей, новые книги Пелевина часто разочаровывают. Вероятно, не станет исключением и «Ананасная вода». Но разочарование по большей части происходит от того, что от Пелевина все время ждут чего-то сверхъестественного и из ряда вон выходящего, каждый раз надеются, что очередная книга будет «нереальным отжигом» и миной под выработавшийся за год новейший дискурс. Относятся к автору «Чапаева и Пустоты» как к гуру, который должен являть чудеса. Когда чудес не случается, радостное ожидание сменяется депрессивной критикой.

Видимо, хватит уже смотреть на Пелевина как на генератор дискурсивных мин и фабрику по производству большого катарсиса. Хватит заранее предвкушать Событие при каждом известии о грядущем релизе и впадать в нездоровое возбуждение. Все меняется, и в настоящее время Пелевин – это просто очень хороший писатель, работающий в меру своих сил. Если поменять читательские настройки в соответствии с такой предпосылкой, то окажется, что все далеко не так уж и плохо.