Анна Долгарева Анна Долгарева Русские ведьмы и упыри способны оттеснить американские ужасы

Хоррор на почве русского мифа мог бы стать одним из лучших в мировой литературе. Долгая история русских верований плотно связывает языческое начало с повседневным бытом русской деревни. Домовые, лешие, водяные, русалки так вплетались в ткань бытия человека на протяжении многих веков, что стали соседями...

2 комментария
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Дональд Трамп несет постсоветскому пространству мир и войну

Конечно, Трамп не отдаст России Украину на блюде. Любой товар (даже киевский чемодан без ручки) для бизнесмена Трампа является именно товаром, который можно и нужно продать. Чем дороже – тем лучше.

0 комментариев
Александр Носович Александр Носович Украинское государство – это проект Восточной Украины

Возможно, главная стратегическая ошибка российской экспертизы по Украине всех постсоветских десятилетий – это разделение ее на Восточную и Западную Украину как «нашу» и «не нашу». Нет у украинского проекта такого деления: две его части органично дополняют друг друга.

11 комментариев
25 декабря 2009, 18:02 • Культура

Главный лозунг: ничего не менять!

Леонид Парфенов написал летопись восьмидесятых

Главный лозунг: ничего не менять!
@ ИТАР-ТАСС

Tекст: Ян Шенкман

Читаешь и понимаешь: основы нашей теперешней жизни были заложены именно тогда − с 1981-го по 1990-й. Компартия из правящей превратилась в оппозиционную. По телевизору стали показывать обнаженку. Открылся массовый выезд за границу. Начались массовые крещения. «Предприниматели, − пишет Парфенов, − просили батюшек благословить дело, освятить офис, закладной камень дачи или первую иномарку… 1988-й – год второго крещения Руси».

Писать об этой книге Парфенова труднее, чем о двух предыдущих. Восьмидесятые еще на слуху, вместе с девяностыми и нулевыми они воспринимаются единым куском времени. Крушение Берлинской стены, первые уличные музыканты на Арбате, первые рэкетиры. Как-то даже странно, что это уже история.

Восьмидесятые дали надежду на лучшее. Девяностые эту надежду уничтожили

Многое из того, о чем мы спорим сегодня, – из тех времен. Пакт Молотова − Риббентропа, расстрел польских военнопленных в Катыни. Вообще-то по всем этим вопросам однажды уже был достигнут консенсус. Пакт и оккупацию Прибалтики признали, катынский расстрел – тоже. И вот опять двадцать пять…

Тогда же был публично поднят вопрос об отношении к Сталину. Он не снят с повестки дня и сейчас. Только решается совсем иначе. Логика понятна: Сталина заклеймили, а счастья все нет. Может быть, оно появится, если его признать «эффективным менеджером»?

Все из восьмидесятых. И кавказские войны. И развлекательное телевидение. И национализм. И сериалы. И проститутки. И даже террористы оттуда: в 1988 году братья Овечкины захватили самолет Иркутск − Ленинград.

Сейчас принято говорить, что это было плохое время. Наверное, потому, что кончилось все двухтысячными. Те же техногенные катастрофы, тот же терроризм, и даже звезды на эстраде все те же. Только называется все это эпохой стабильности, потому что цены на нефть выросли. И митингов нет. На них больше некому и незачем выходить. Как будто кто-то выкачал из общества политическую энергию.

Вот это и есть то главное, что изменилось. Восьмидесятые дали надежду на лучшее. На справедливую, хорошо организованную и сытую жизнь для каждого. Ради этого хотелось работать, ходить на выборы, выкладываться по полной. Девяностые эту надежду уничтожили. А нулевые мы прожили без надежды.

Теперь многим кажется, что такая жизнь была как раз до перестройки. Детали канули в Лету, но если идеала нет ни в настоящем, ни в будущем, то хочется верить, что хотя бы в прошлом он был.

Как известно, надежды рухнули. Почему? Парфенов на вопросы не отвечает и в аналитику не вдается. У него задача совсем другая: собирать время, детализировать, а не анализировать. Но объяснение произошедшему есть. Оно находится на 199-й странице. Главка «Выборы директоров. Самофинансирование».

Вот как могло быть: «Пролетарии, а не ведомственная бюрократия, являются собственниками предприятия. Вот выберет себе коллектив директора, и они вместе начнут выполнять предложенную демократическим управленцем программу». Какие все-таки наивные люди!..

А вот что произошло в реальности: «Быстро выяснилось, что воспетого советской пропагандой «чувства хозяина» у рабочих недостаточно… «Персонал» требует аванса 5-го и получки 20-го, а про другое и слышать не хочет. Экономическое оздоровление и вовсе требует «непопулярных мер» — а как их предложит в своей программе выборный директор? Видимо, поэтому в большинстве случаев выбирают прежнего начальника с наказом «ничего не менять!» и объяснением «мы голосуем за стабильную работу родного завода». Самофинансирование тоже не излечивает от «коллективного эгоизма». Предприятия не прочь оставлять прибыль себе, но она вся проедается, а средства на развитие по-прежнему выбиваются из Центра».

Знакомая структура, не правда ли?

Ждали, что все образуется само собой. Вот и образовалось. Обманули нас? Безусловно. Но разве не этого мы хотели?

Не реформируемыми оказались не социализм, не общество, не Россия. Не реформируемыми оказались люди. Свобода 80-х тем и хороша была, что впервые за семьдесят лет дала возможность нам немножко побыть самими собой.

Кто-то использовал эту возможность, чтобы уехать из страны. Кто-то – чтобы сделать карьеру. Разбогатеть. Покричать на митингах. Пострелять себе подобных. И так далее. Вариантов много. И все это были мы. А уж в том, что мы оказались теми, кем оказались, вина не Горбачева и других застрельщиков перестройки. Тут следует искать других виноватых.

..............