Рожденные в СССР

У неофициальной культуры с «актуальной» мало общего. Тогда, 30 лет назад, не требовалось специальных усилий, чтобы быть замеченным. Граница между «можно» и «нельзя» была гораздо более отчетливой, чем сегодня. Одно неосторожное движение – и ты уже нарушитель.

Особенно ценились методические брошюры, где рассказывалось, как правильно вести себя на допросах

Список актуальных тем был необычайно широк. Куда ни ткнешь, все актуально. Христианство, евреи, йоги, Хемингуэй, поэты Серебряного века. Не говоря уже о прямой антисоветчине. Вот, казалось бы, что крамольного может быть в прозе Хармса? Но уже то, что эта проза не печаталась советскими издательствами, делало ее фактом неофициальной культуры. К тому же Хармс был репрессирован. Значит, там что-то есть…

Впрочем, в самиздате ходили и вполне официальные авторы. Тот же Хемингуэй, двухтомник которого был издан абсолютно легально. Но маленьким тиражом. Недоработки советских издательств восполнял самиздат.

Особенно трогательно выглядит лист с текстом песни Алешковского «Товарищ Сталин, вы большой ученый». Чуть пониже стихотворение Городницкого. Заголовок у них общий – «ФольклЁр». Именно так, через «ё».

В фольклоре, как известно, авторского права не существует. В самиздате его тоже не было. Страна не знала своих героев не то что в лицо, а даже по именам. Зато их тексты, скопированные на тонких, папиросных листах бумаги, были предметами первой необходимости.

И в переносном, и в прямом смыслах. Особенно ценились методические брошюры, где рассказывалось, как правильно вести себя на допросах. В России эта тема из разряда вечных. Как-то в метро я минут 30 наблюдал здоровенного лба явно бандитской наружности, с интересом листающего страницы. Вид у него был такой, будто все понимает. Изловчившись, я прочел название на обложке: «Вас арестовали. Что делать?»…

На эту тему
• Калифорнию утопили во ржи
• Шекспира придумали масоны
• «Титаник» утонул в шампуне и водке
• Юбилей непристойности
• Как хорошо уметь читать!
• Протестное чтение

А тогда особой популярностью пользовалась брошюра Владимира Альбрехта «Как быть свидетелем». Блестящие пособие, обучающее морочить голову органам безопасности. Ключевая цитата: «Следователь: Откуда у вас Евангелие? Свидетель: От Матфея». Или: «Следователь: Не припомните ли вы… Свидетель: Не припомню. Следователь: Но вы же не знаете, о чем я спрошу. Свидетель: Неважно, я обязан говорить правду». Тот же Хармс, в сущности. Ведь с тотальным советским абсурдом можно было эффективно бороться только его собственным оружием – таким же тотальным абсурдом.

Но шутки шутками, а эта сказка про белого бычка многим действительно спасла если не жизнь, то свободу. Правда, самого Альбрехта она не уберегла от ареста.

На открытии выставки директор Государственной публичной исторической библиотеки Михаил Афанасьев сказал, что самиздат возник как тогдашний аналог Интернета, и никогда больше не возродится, потому что уже есть Интернет. Это и так, и не так. Ведь самиздат по-прежнему существует. В том числе в Интернете.

По данным американских журналистов, в США сейчас самиздат вырос настолько, что превзошел по количеству наименований объем книг, вышедших из официальных издательств. Так, через Интернет в 2008 году до читателя дошло более 285000 книг против 275000 новинок, изданных привычным путем. Это событие вполне можно считать революцией.

Через Интернет в 2008 году было напечатано более 285000 книг против 275000 новинок, изданных привычным путем

Да и печатный самиздат жив. Цензура рынка, который в советское время сильно идеализировали, оказалась на поверку не менее жесткой, чем идеологическая цензура. Ее не прошли тысячи авторов, от графоманов до гениев. И им приходится издавать себя самим, как когда-то поэту Николаю Глазкову, который, собственно, и придумал слово «самиздат». В его интерпретации оно звучало немного иначе – «самсебяиздат». Сам пишешь, сам издаешь, а зачастую и сам читаешь.

Нынешний самиздат более всего близок к самодельным поэтическим альманахам начала прошлого века. Тираж у них был смешной. Порой всего несколько экземпляров. С таких альманахов, между прочим, начинался русский футуризм. Сейчас эту линию в самиздате представляет контемпорари-арт. Особенно активно авангардным самиздатом занимается поэт Мирослав Немиров и его круг: Максим Белозор, Александр Курбатов, Юлия Беломлинская. Жанры самые разные, от стихов до мини-энциклопедии. А тиражи все те же — 10, 30, 50 экземпляров.

Постепенно эти начинания приобретают некоторый размах. Потихоньку происходит самоорганизация. Так, в московской Галерее на Солянке на конец августа запланирован даже фестиваль вольных издателей. То есть тех, кто издает книжки сам, без поддержки крупного бизнеса и издательских корпораций. Если это не самиздат, то что?

Есть, правда, две проблемы. Обе связаны читательской аудиторией. Ведь ясно же, что у самиздатовцев нет каналов распространения. Все эти каналы монополизированы бизнесом, ориентированным на массовый спрос. Монополию государства сменила монополия крупного капитала, монополия большинства.

Вторая проблема еще серьезнее. Не написано сегодня текста (романа, стихов, статьи), который люди стали бы распространять, рискуя жизнью. Высшая оценка текста сейчас – интересно, прикольно, здОрово.

Раньше была другая – важно, необходимо. Таких почему-то не пишут. А без остальных можно и обойтись. Например, без пособий типа «Как закадрить топ-менеджера». Брошюра «Как вести себя на допросе» гораздо важнее и актуальнее.

Обе эти проблемы будут решены, как только противостояние большинства и меньшинства примет характер острой конфронтации. Вплоть до силовых мер. Последние годы дело идет именно к этому.

Тогда появится спрос на самиздат, появятся тексты, написанные не ради развлечения, а по большому, самому высокому счету. И начнется нормальный литературный процесс. В связи с этим вопрос: что мы за люди такие, если в нас тяга к прекрасному, подлинному, талантливому просыпается только в условиях запрета, зажима, ограничений?

Ответ: обычные советские люди. Сделано в СССР.