Возможно, главная стратегическая ошибка российской экспертизы по Украине всех постсоветских десятилетий – это разделение ее на Восточную и Западную Украину как «нашу» и «не нашу». Нет у украинского проекта такого деления: две его части органично дополняют друг друга.
0 комментариевПарфенов раскрыл тайну Грузии
Книга журналиста Леонида Парфенова – полномасштабная энциклопедия повседневной жизни СССР в последние 40 лет XX века, важнейших событий отечественной истории, ярчайших феноменов национальной психологии советских людей. Когда 12 лет назад Парфенов начал снимать телевизионный проект «Намедни 1961–1991», казалось, что российское будет шаг за шагом отменять и заменять собой советское. Как оказалось, это не так-то просто.
Томов запланировано четыре: по десятилетиям. Чем книги отличаются от фильмов? Иллюстрациями, во-первых (их – по словам Парфенова, уникальных – для первого тома подобрано более тысячи).
Например, снимок демонстрации в Новочеркасске, сделанный за несколько часов до расстрела: видно, как люди держат в руках портреты Ленина, красные флаги, празднично одеты и вообще не собираются никого свергать и умирать. Просто они недовольны тем, что государство подняло цены на мясо.
В книге создается этот «интерес» не за счет внешних приемов, а за счет столкновения внутренних же советских противоречий, или несуразиц, или даже языковых оговорок
За 12 лет манеру Парфенова – говорить о высоком и низком, государственном и бытовом вперемешку – не перенял только ленивый: сегодня выходят книги, посвященные даже отдельно каждому году советской власти.
Чуть ли не понедельно. В парфеновской книге на первый взгляд нет ничего такого, чего не было бы в фильме: те же события, те же едкие местами и ироничные комментарии.
Однако книга по прочтении не производит ощущения повтора: во-первых, добавлены и новые тексты, а во-вторых, в текстах старых неожиданно замечаешь, что фиксируешься совершенно на других вещах, не на тех, что в телепроекте.
Поражает, конечно, глубина и проникновение в «образ советского» – Парфенов тут каким-то необъяснимым образом продолжает видеть больше и глубже коллег, даже дальше и полнее самого Николая Сванидзе («Исторические хроники»), например, с которым мало кто сравнится.
Объяснение тут, видимо, вот какое: Парфенов, будучи историком, все-таки в большей степени остается и журналистом, то есть он все время думает еще и о том, чтобы все было «интересно».
Но в книге создается этот «интерес» не за счет внешних приемов, а за счет столкновения внутренних же советских противоречий, или несуразиц, или даже языковых оговорок. Парфенов все время сталкивает простейшие детали «того быта» – и из этого столкновения высекается искра Понимания Времени.
Обложка первого тома книги Леонида Парфенова «Намедни 1961-1991» |
Парфенов все время в тексте «думает»: не умничает, а именно анализирует, все время соотносит и соизмеряет всё со всем. В сущности, поскольку СССР был очень герметичным образованием, Парфенов достигает волшебной цельности размышления именно за счет того, что постоянно держит в голове сразу весь гигантский замысел, весь СССР: оттого его мельчайшие частички все входят друг в друга, как гигантский конструктор.
Вот например: Парфенов пишет, что Магомаев поет «лай-лай-лай», «расставив ноги и разведя руки». Песни в стиле «лай-лай-лай» – развлекательные, самые что ни на есть «несерьезные» и «танцевальные», то же, примерно, самое, что песни в стиле «е-е-е».
У нас даже эти песни, однако, полагается петь в оперной, официальной манере: допускается лишь небольшая, регламентированная вольность – как разница между командой «смирно» и командой «вольно» в армии. Согласно уставу Вооруженных сил, команда «вольно» означает лишь то, что можно согнуть в колене одну ногу.
Это очень характерная советская деталь: у нас ведь и твист умудрялись петь, чуть ли не замерев на месте, в костюме и бабочке.
И еще: Магомаев, пишет Парфенов, был законодателем моды на эстраде целое десятилетие – с 60-х по 70-е. Сколь – вдуматься – статична и недвижима мода в СССР, мода на что бы то ни было: целое десятилетие! Трудно представить сегодня, чтобы на что-то мода держалась больше двух недель. Вот тут, в этом неприметном факте и проступает сама суть, плоть СССР, его подсознание.
- Парфенов возвращается на ТВ
- Newsweek меняет редактора
- Конец советской одиссеи
- Война затмила Гагарина
- Андрей Перла: Бои за историю
Или вот просто забавная деталь: притом что Грузинская ССР подарила миру аж четырех чемпионок мира по шахматам, в Грузии не было ни одного шахматиста даже уровня гроссмейстера. Парфенов любит сталкивать не только историческое и стилистическое, но и нечто находящееся за границами логического объяснения.
Или вот еще: телепередача «Голубой огонек» по советским меркам выходила поздно, в 23.00. Причем, замечает Парфенов, говорили тогда не «одиннадцать вечера», а «одиннадцать ночи»: одна эта деталь приоткрывает суть времени лучше, чем сотни свидетельских показаний: «Ну конечно, – вдруг осеняет тебя, – половина страны в 60-е годы встает в 6 утра вместе с залпом гимна по радио. Половина, а то и больше страны, несмотря на индустриализацию, по своему укладу и мышлению живет как страна крестьянская, аграрная!»
Наконец, подобно герою знаменитого произведения Пруста, который «вспомнил все», увидев пирожное «Мадлен», тебя осеняет, накрывает советским и снова переносит в то время совсем уж малозначащий факт: пакеты молока.
Где-то в детской памяти отложилась и хранилась десятилетиями эта картина: почему-то в советских гастрономах пол всегда был мокрый, в бело-грязных подтеках. Ты это помнил, но не понимал, почему, откуда это взялось.
Оказывается, когда ввели треугольные бумажные пакеты для молока, они были сделаны из непрочного, неудобного материала, отчего на стыках часто протекали.
Хозяйки, пишет Парфенов, прежде чем купить пакет, проверяли его на текучесть, хорошенько всякий раз встряхивая, оттого и лужи молочные, и подтеки на полу повсеместно! По всей стране! О, если бы подсчитать потери молочной промышленности из-за непрочных пакетов, какая бы это была многоговорящая цифра, как много бы она нам поведала о странной стране СССР, которую мы стали уже забывать!
Парфеновская книга не имеет ничего общего с кукольной и кисельной ностальгией, которую воспроизводят сегодня в промышленных масштабах разные деятели, пытающиеся сделать власти «приятное», отыскивая в СССР «что-то хорошее».
Дело ведь не в том, что было хорошее или плохое, – оно всегда бывает, при любой власти. Дело в том, чтобы именно понять, откуда мы произошли, из чего мы все неизбежно собраны.
Понять принцип работы этого тотального ментального конструктора – то есть хотя бы знать о том, что сидит у нас в подсознании и что мешает нам сегодня быть частью мира с его традиционными представлениями о богатстве, собственности, свободе слова и т.д.
Эта книга настолько же советская, насколько и антисоветская, но не в этом дело, повторим. Она про нас – какими мы были и до сих пор отчасти остаемся. Каждый сам решает, что с этим делать: умиляться или делать из этого выводы, учиться на ошибках и заблуждениях прошлого.