Крепостной театр Татьяны Дорониной

Александр Гриценко: Татьяна Доронина напрасно стала художественным руководителем театра. Жаль, что она этого не понимает…

Когда ты руководитель театра, режиссер, а хочешь чтобы тебя почитали за то, что ты актер… В этом есть какая-то нестыковка

Дмитрий Кулачев: Считается, что из актера никогда не выйдет хорошего режиссера. Это заблуждение. Многие режиссеры и художественные руководители выходили из актеров. И даже основатель МХАТа Станиславский Константин Сергеевич сначала был актером…

Александр Гриценко: Станиславский был больше режиссером, чем актером. Это нужно понимать. Наверно, исключением из правил стал Михаил Чехов, который гениальный актер и гениальный теоретик.

Доронина выдающаяся актриса. Что - верно, то верно... И именно поэтому ей нельзя руководить театром. Доронина театр погубила именно в силу того, что она крупная актриса и любит, когда происходит вращение вокруг нее. Иного положения вещей она не приемлет.

Дмитрий Куклачев: Это нормально, когда актриса ее уровня хочет почитания. Если я правильно тебя понял…

Александр Гриценко: На улице это нормально. Когда «звездность» переносится на семейные отношения – это уже плохо. Однако тут все зависит от супруга и иных членов семьи. Они решат принимать или не принимать капризы и претензии родного человека.

Но когда ты руководитель театра, режиссер, а хочешь чтобы тебя почитали за то, что ты актер… В этом есть какая-то нестыковка.

Дмитрий Куклачев: Я могу объяснить свою позицию так. Для меня она, прежде всего, очень талантливый человек, икона. И я в силу воспитания считаю себя не в праве осуждать ее те или иные действия.

Александр Гриценко: Очень рад, что ты это сказал. Твоя позиция идеальная иллюстрация к тому, что происходит. Многие журналисты, критики, чиновники в министерстве культуры, когда вопрос встает о том, что МХАТ выпал из театральной жизни, что он не интересен зрителям, что он бесполезен, неэстетичен, потому что все что там ставится: устарело, это мертвечина…

Трупы и эстетика, по крайней мере, в моей системе координат не пересекаются. Конечно, есть некрофилы, но это больные люди и рассматривать, как исключение мы их здесь не будем…

Так вот, эти чиновники и критики тоже говорят: «Тсс…Но она ведь гениальная актриса!» Это подмена понятий.

Дмитрий Куклачев: Но ведь театр функционирует. И есть какой-то зритель… И есть и положительное мнение о ее деятельности.

Александр Гриценко: Ты ходишь во МХАТ имени Горького, как зритель?

Дмитрий Куклачев: К своему стыду – нет.

Александр Гриценко: А вот я вхож во МХАТ. У меня профессия такая – быть вхожим в разные театры. Дорониной я ничем не обязан. Ставится я у нее не собираюсь. Мы с ней никогда чай вместе не пили, но и не ругались. Сейчас я выступаю просто независимым наблюдателем. Так вот порядки МХАТа ужасны. Во-первых, она патологически боится свержения…

Дмитрий Куклачев: Тут подожди… Давай я скажу. Уже понимаю к чему ты ведешь, но по-человечески я ее понимаю. Театр - это ее жизнь. У нее нет ни детей, ни семьи нормальной, если говорить по большому счету. Она всю свою жизнь посвятила искусству. Отними у нее МХАТ и жизнь ее закончится.

Александр Гриценко: Ты вот говоришь постоянно о ней. А то, что она губит театр, актеров, режиссеров - это ты опускаешь.

Бывают такие матери – ребенок уже давно вырос. Не просто вырос - ему уже за сорок. А она все еще его опекает, навязывает свою материнскую любовь. Относится к нему как к сопляку, отчитывает на людях. В итоге ломает ему жизнь. Ребенок так и не завел свою семью, не смог построить карьеру, самостоятельную жизнь. Потому что во все вмешивалась мать.

На эту тему
• Татьяна Доронина: «Счастье – это ощущение необходимости себя перед публикой!»
• Парадокс Татьяны Дорониной
• «Критики не способны на такие жертвы»
• Бог, обитающий в груди
• Арены круг и маска без лица

Это я к тому, что ее любовь ко МХАТу очень похожа на иррациональную любовь матери. А в действительности это не любовь, а просто страх одиночества. Вдруг стать не нужной после лет славы – это для нее страшно.

МХАТ – ее маленькая империя. Я несколько раз наблюдал, как встречают Доронину в театре. Представь себе служебный вход, фойе, в котором стоят люди: они ждут, когда сотрудник, к которому они пришли, спустится за ними.

И вдруг приезжает она. Охрана говорит ожидающим: «Прижмитесь к стене! Освободите проход! Сделайте так, чтобы она вас не видела!» Она проходит гордая, венценосная. Как только Доронина скрывается в лифте, все, даже охранники, облегченно вздыхают.

Дмитрий Куклачев: Это похоже на нее. Она человек сложный – об этом говорили все ее мужья. Вообще ее нужно либо принимать такой, какая она есть, либо не замечать. Не работать у нее. Другого выхода не вижу.

Александр Гриценко: Она боится, что у нее отнимут театр. Поэтому режиссеры в театре долго не держатся. Она не терпит режиссеров. Особенно молодых и амбициозных.

Все решения о назначениях на роли принимаются вне творческой плоскости. Если Доронина симпатизирует, то назначает на главную роль, даже, несмотря на отсутствие таланта, если по каким-то причинам актер ей не нравится, однажды не поздоровался, забыл поздравить с днем рождения, не проявил внимания, то роли он не получит иной кроме «кушать подано».

Об этом во МХАТе говорят все – актеры, администрация. В итоге она окружила себя бездарными подхалимами.

Дмитрий Куклачев: В ее окружение абсолютно все бездарные подхалимы?

Александр Гриценко: Как правило, способные люди имеют чувство собственного достоинства. Быть в окружение Дорониной сложно – она любит унижать людей. Кроме того, обожает, когда за ее милость, хорошее отношение борются и часто сама стравливает актеров и сотрудников.

В ее свите есть центральный персонаж. В театре ее называют «Машка Белая Смерть». Потому что она погубила очень много людей – режиссеров и актеров. Девушке лет тридцать. Внешность у нее милая, не злодейская. В общении приятна, потому что не давит, напротив говорит: «Я такая дура! Дура! Ничего не понимаю, а вот вы…»

Мастер лести. Доронина в ней души не чает.

Дмитрий Куклачев: А что ее заставляет губить актеров? Она кто?

Александр Гриценко: Секретарша какая-то, ассистент, но главное что она любимица Дорониной. Маша завистливая, она вертится-крутится в театре, слушает кто что делает, кто что сказал, а потом все передает.

А чтобы Доронина уволила иногда достаточно полслова. Театр МХАТ – это крепостной театр Татьяны Дорониной. Там совершенно авторитарная система управления.

Вот, примеры, из независимых источников, цитирую недавнюю статью в «Комсомолке», они описывают случай: «…рассказывают, что однажды, пробегая мимо Дорониной, кто-то из молоденьких сотрудниц театра забыл с ней поздороваться. Доронина не стала объясняться с невежливой девушкой, а просто сказала тихим голосом: «Уволить»».

Или вот что пишет театральный критик Григорий Заславский в «Независимой газете»: «…однажды я написал на какой-то ее спектакль не очень восторженную рецензию, спустя неделю шел мимо театра, вдруг из парадных дверей выбежал администратор: «Я вас очень прошу, не говорите, пожалуйста, никому, что это я вас пустил на спектакль...»

Дмитрий Куклачев: Саша, очень часто выдающиеся люди, в конце концов, становятся лидерами. Причем абсолютными. Вообще в театре или в кино в идеале – режиссер царь и бог для актеров. То есть тоталитарная система стоит в самой сути театра.

Александр Гриценко: Только когда это касается творческих вопросов. МХАТ превратился из театра в хвалильню Дорониной. Как театр он уже не функционирует.

Дмитрий Куклачев: В таком случае - Бог ей судья. Я все-таки вернусь к тому с чего начал – для многих она, прежде, всего гениальная актриса. Именно по этой причине никто театр у нее не отнимет. Не посмеют.

Александр Гриценко: С другой стороны, я сам не уверен, хочу ли этого. Объясню - почему. Факты я все описал верно. Но и у меня в сердце сидит некое поклонение большому таланту Дорониной. После всего, что я сказал, это может показаться странным, но…

Если бы у меня вдруг была возможность изменить ситуацию, я вряд ли решился бы. Я хорошо понимаю тех, кто закрывает глаза на все… Лучше бы она ушла сама.