Снимите ваши кеды

Наиболее интересные музыкальные события двух прошедших недель связаны с именем Курентзиса; похожая ситуация возникает в пору Пасхального фестиваля, когда маэстро номер один в столице по умолчанию – Валерий Гергиев.

Наиболее интересные музсобытия прошедших недель связаны с Курентзисом

Главным дирижером Новосибирского театра оперы и балета Курентзис стал четыре года назад, вскоре возникла и традиция регулярных московских гастролей.

В 2005 году под управлением Курентзиса артисты театра представили в Москве «Аиду», получившую три «Маски», и две масштабные концертные программы.

Событием прошлой «Маски» стала новосибирская «Золушка», отмеченная как лучший балетный спектакль; в те же дни в Большом зале консерватории с участием оркестрантов и хористов театра был исполнен «Реквием» Верди.

Теперь помимо двух спектаклей маэстро привез программу музыки Бетховена и оперу «Богема» в концертном исполнении: получилось что-то вроде московского фестиваля Теодора Курентзиса.

Аутентичен ли Моцарт?

Теодор Курентзис (Фото: teodorcurrentzis.com)

«Свадьба Фигаро» звучала в Москве под управлением Курентзиса еще два года назад, когда на закате сезона маэстро порадовал публику концертным исполнением трех моцартовских опер, написанных на либретто Лоренцо да Понте.

Мнения публики колебались от восторженных («событие метамузыкального значения») до скептических («музыкальная бертмановщина»). Но равнодушным не остался никто и забыть эти вечера невозможно. Они приходили в голову и теперь, когда «Свадьба Фигаро» приехала к нам уже в качестве полномасштабного оперного спектакля.

За несколько лет Курентзис приучил нас к тому, что концертное исполнение оперы (или ее фрагментов, как в случае с операми Верди, Пуччини или Чайковского) – ничуть не компромисс, но полноценное представление.

Об этом напомнила «Свадьба Фигаро» в постановке Татьяны Гюрбачи, номинированная на «Маску» в том числе и как лучший спектакль. В год 250-летия Моцарта, когда Курентзис дирижировал «Фигаро» на сцене Камерного зала Дома музыки, это был настоящий праздник, в котором не было решительно ничего лишнего.

Нынче же опера, утяжеленная не слишком внятной режиссурой, во многом растеряла свою искрометность, и здесь не помогло аутентичное исполнение, в данном случае составляющее гордость оркестрантов. Музыка и происходившее на сцене так и не стали единым целым, хотя Курентзис не ослаблял контроля за оркестрантами и певцами на протяжении всех трех часов.

Впрочем, постановку по нашим меркам можно назвать вполне современной. Полуодетые девушки на балконе – отсылка к знаменитому зальцбургскому «Дон Жуану» Мартина Кушея; одетый в кеды и униформу служащих телефонной компании хор – напоминание еще о десятке самых разных спектаклей; а когда молодым вдруг по-русски кричат «Горько!» – это дань модной тенденции адаптации классики к местным реалиям. Вопрос лишь в том, обогащает ли это чем-либо музыку Моцарта.

Недоумевая по поводу нелепостей постановки, одновременно восхищаешься Вероникой Джиоевой в партии графини Розины, радуешься обаятельной Сюзанне Софьи Фоминой, с удовольствием отмечаешь удачные оркестровые соло, особенно виолончель в речитативах.

Аутичен ли Шостакович?

На эту тему
• Мартовское обострение
• Гибель не всерьез
• Чертова дюжина
• Не найдет. Не переживет. Не забудет
• Просто вместе

Однако главным чувством после спектакля остается все же удивление; в случае с «Леди Макбет Мценского уезда», представленной двумя днями позже, его было немногим меньше. Правда, в отличие от «Свадьбы Фигаро» этот спектакль стоило не только слушать, но и смотреть.

Вспоминая концертные исполнения «Свадьбы Фигаро» в Москве и Новосибирске, предшествующие премьере полноценной постановки, следует сказать и об аналогичном прецеденте в истории курентзисовской «Леди Макбет Мценского уезда» .

В 2004 году маэстро дирижировал ее фрагментами на сцене Большого зала консерватории; пели хор и солисты Новосибирского театра оперы и балета, играл Национальный филармонический оркестр России.

После того концерта сразу же захотелось целиком услышать шедевр Шостаковича под управлением Курентзиса, и ждать пришлось сравнительно недолго. Два года спустя в Новосибирске оперу поставил польский режиссер Генрих Барановский, теперь работу увидели и в Москве. В целом спектакль производит яркое впечатление, хотя и у него есть минусы.

Самый очевидный из них – выбор исполнительницы главной роли, Ольги Орловской из «Геликон-оперы» . Ее голос явно выше, чем требуется для партии Катерины, в роли роковой женщины она также не слишком убедительна – большинство ее партнеров актерски куда сильнее. Это тем любопытнее, что в постановках «Леди Макбет» последних лет, как правило, случалось наоборот: на фоне неровного ансамбля и компромиссной режиссуры выделялась прима.

Так было и в ростовском спектакле, представленном на «Золотой маске» три года назад, где блистала Ирина Крикунова, и в недавно показанном в Москве спектакле Латвийской национальной оперы, где вольности постановщиков можно было простить ради феноменальной работы Айры Руране.

В Большом театре также идет весьма унылая «Леди Макбет» с отличной Катериной – Татьяной Смирновой; значительнее Орловской была и Ольга Бабкина, участвовавшая в исполнении фрагментов оперы под управлением Курентзиса в 2004 году.

Тем не менее спектакль поначалу оказывает необыкновенно сильное воздействие, в первую очередь благодаря превосходной работе Курентзиса с оркестром. Сравнить ее можно лишь с тем, чего добился от оркестра Большого театра Геннадий Рождественский, дирижировавший «Леди Макбет» в день столетия Шостаковича. Перечислять солистов-оркестрантов хочется поименно, а фаготисту Юрию Белянскому впору ставить памятник при жизни.

Будущее, куда, по словам режиссера, перемещено действие, производит достаточно удручающее впечатление. Перед нами захолустный городок, жители которого, по-видимому, занимаются ликвидацией последствий экологической катастрофы или работают на урановых рудниках. Здесь долго не живут, поэтому Катерина так спешит реализовать свое право на счастье.

Поэтому же здесь фактически ни у кого нет крыши над головой: что Катерина, что ее свекор Борис Тимофеевич живут не в домах, а в вагонах. Их постоянное перемещение по сцене не только иллюстрирует будни промышленного городка, но и напоминает о том, как коротка жизнь.

Жилище героя – его портрет: если комната Катерины полна кукол и мягких игрушек, то в вагончике Бориса Тимофеевича нет почти ничего, кроме икон, хотя старика и навещает любвеобильная Аксинья (Ольга Колобова).

В исполнении Ивана Потрицаева свекор не просто самодур, каким его играют обычно, – ему не чуждо ничто человеческое, у него есть своеобразное чувство юмора. Когда он гибнет от руки Катерины, над ним безутешно плачет Аксинья, вслед за которой готовы его пожалеть и мы. Похоронное шествие на музыку пассакальи – среди сильнейших эпизодов спектакля, однако позже он начинает буксовать явным образом.

Одну лишь досаду может вызвать эпизод в полицейском участке с комикующим квартальным в милицейской форме – сколько раз уже приходилось видеть это! Не убеждают и программные монологи Катерины в заключительной картине.

Абсолютно на своем месте Олег Видеман в роли Сергея: «Всем взял – и ростом, и лицом, и красотою» – характеристику персонажа можно отнести и к исполнителю. Видеман выдвинут на лучшую мужскую роль, хотя если выбирать для спектакля лишь одну «Маску», то она должна достаться дирижеру.