Гайдай снова с нами

Кассовость мало интересовала советского зрителя – разве что неизбежным в этом случае наличием очередей. Но если применить современные мерки к советскому кинематографу, то Леонид Гайдай займет в списке лидеров одно из самых почетных мест. Три его фильма будут в первой десятке самых кассовых лент киностудии «Мосфильм». Безусловный лидер, разумеется, «Бриллиантовая рука», ставшая фильмом года по опросу журнала «Экран» и принесшая в казну десятки миллионов рублей.

Золотое десятилетие

Многие ли помнят, что Гайдай в 1978 году снял фильм по гоголевскому «Ревизору»?

Начинал Гайдай отнюдь не как комедийный режиссер. В 1956 году он снял фильм по рассказам Короленко «Долгий путь», после которого Михаил Ромм посоветовал ему попробовать себя в жанре комедии. Первая попытка была неудачной – фильм «Жених с того света» цензура превратила из полнометражного в короткометражный. Третий фильм, снятый по сценарию Александра Галича, «Трижды воскресший», принадлежит к «героическому» жанру: комсомольцы, битвы с белыми, верность заветам отцов.

Гайдай, каким мы его знаем, начался в 1961 году с короткометражки «Пес Барбос и необычный кросс», снятой для комедийного альманаха. Те же герои потом эксплуатировались в «Самогонщиках», «Операции «Ы» и «Кавказской пленнице». Снятые вслед за этими лентами «Бриллиантовая рука», «12 стульев» и «Иван Васильевич меняет профессию» закрепили оглушительный успех режиссера у публики.

Что любопытно, когда на территории Гайдая пытался работать другой кинорежиссер-комедиограф, получалось не очень убедительно. Вспомним хотя бы фильм Эльдара Рязанова «Невероятные приключения итальянцев в России». Вроде все на месте, должно быть смешно и интересно. А вот нет, срабатывает вхолостую. Только потому, что мы привыкли видеть фильмы Рязанова, снятые в жанре лирических комедий? Да нет, если представить себе другое имя в титрах – все равно не тот эффект. В чем же дело?

Рецепт успеха

На эту тему
• Николсон отмечает юбилей
• Юбилей Ларса фон Триера
• Жить в России
• Игорь Манцов: Идите в баню!
• Сообщающиеся сосуды

Наверное, секрет был в «рецепте приготовления» фильма, и известен он был только режиссеру. Нужно было найти очень точное соотношение между нравоучением, сатирой, цирковыми шутками, трюками, актерскими амплуа. Плюс полный контроль за всеми стадиями производства. Сценарии Гайдай писал сам, доводил фильм до ума тоже самостоятельно.

Вот характерный пример: короткометражка «Пес Барбос» снималась ежедневно в течение месяца. А потом режиссер долго монтировал фильм, признавался: «Режу и плачу». И все для того, чтобы найти одному ему ведомый ритм фильма, который определял все остальное.

Но этот фирменный «коктейль» Гайдая, его магия меры и пропорций, вдруг перестал действовать. Не изменилось ну буквально ничего – те же актеры, те же приемы. И все вдруг перестало работать.

Что-то стало меняться. Переломным фильмом стала экранизация рассказов Зощенко «Не может быть!», там есть уже какая-то непонятная усталость, а дальше – ни одного удачного фильма.

Многие ли помнят, что Гайдай в 1978 году снял фильм по гоголевскому «Ревизору»? А между тем в фильме «Инкогнито из Петербурга» играли Папанов, Филиппов, Куравлев, Ширвиндт, Державин.

Наверное, изменился вкус времени, оно уже не хотело смеяться так же и над тем же, как раньше. Изменились мы сами. Когда категория смешного меняется – это очень серьезный знак перемены общественного климата, изменения нравов, слома эпох.

Идеальное время для Гайдая – с середины 60-х по середину 70-х, когда были сняты главные его ленты. Все, что было снято после («За спичками», «Спортлото-82», «Опасно для жизни», «Частный детектив», «На Дерибасовской хорошая погода»), – лишь подтверждение нашей гипотезы.

И вот что интересно – аура неудач, преследовавшая его последние ленты, заставила по-другому посмотреть на более ранние фильмы, принесшие ему всесоюзную славу. Этот опыт тоже оказался столь же интересным, сколь и загадочным.

Конечно, пересматривая эти фильмы, смеяться уже невозможно. И это хорошо, потому что смех отвлекал внимание, мешая увидеть что-то потаенное. Смешит ведь то, что находится на поверхности, требует мгновенной реакции. Поэтому, пересматривая фильмы Гайдая, ищешь в них не знаю что, как в детских сказках. И находишь очень любопытные вещи.

Заслуга Гайдая в том, что он создал своего рода советский вариант комедии дель арте, разработав систему масок (Трус, Балбес, Бывалый), которые настолько прилипли к актерам, что надолго закрыли для них возможность иного экранного воплощения, во всяком случае для Вицина и Моргунова.

Зритель оказался жестоким и требовал, как ребенок, повторения уже знакомого по отношению к этим образам, отказываясь верить в то, что Трус может быть трезвенником, или воспринимая Моргунова в другой роли как «повзрослевшего» Бывалого.

Второе – это уровень диалогов. Гайдай часто экранизировал классику (начиная с «Деловых людей» О.Генри), так что литературная основа сценария всегда была на высоком уровне (Ильф и Петров, Булгаков, Зощенко). Но и фразы из сценариев самого Гайдая стали, что называется, крылатыми и ушли в народ навсегда, особенно в тех случаях, когда уровень сатиры балансировал на грани дозволенного.

И еще одно наблюдение. Смех, просчитанный буквально по секундомеру, не давал зрителю возможности сосредоточиться и отстраненно посмотреть на происходящее. Наверное, это касалось и цензоров. Потому что речь в этих фильмах шла, например, о беззаконии удельных партийных князьков на советских окраинах, прессинге социума по отношению к «морально оступившемуся» человеку. И рассчитывать в этой борьбе человек мог только на свои личные качества.

Наверное, поэтому лучшие фильмы Гайдая и были так дороги нашему зрителю.