Владимир Мамонтов: Про Елисейские поля

По давней, никому не нужной привычке выполнять обещания возвращаюсь к теме Франции, куда поехал я на Пасху и День Победы, неосторожно предупредив об этом общественность. Общественность невысоко оценила мою откровенность, ядовито заметив, что патриотизму автор учит неустанно, но как все ж таки замахается – так за границу. На песчаные, лицемер, отмели Нормандии. И в мишленовские, фарисей, рестораны Бержерака.

Что меня хоть как-то извиняет? Я не одинок. Я катастрофически не одинок. И поездка во Францию убедила меня в этом просто наповал.

Маркс, который уверял, что свободное время есть мерило уровня человеческого развития, сгрыз бы свою бороду, если б увидел толпу на Елисейских

Первый урок я получил на Елисейских полях. Мы подтянулись туда к вечеру, когда косые лучи заходящего солнца уже облили золотым светом Триумфальную арку – и все такое прочее. С трудом найдя два стульчика на терраске ресторанчика (ох, и маленькие они у экономных французов) и получив два бокальчика с беленьким винишком, мы вытянули натруженные ноженьки, да так и замерли, столбенея.

Перед нами текли два встречных людских потока. Такую плотность особей я встречал только на нерестовых реках, когда инстинкт продолжения рода гонит лососей в верховья. Но у человеческих стад не просматривалось ясной цели. Просто те, кто, вроде бы, в верховья, шли к Триумфальной арке, а те, кто, типа, в низовья – от нее. Нельзя сказать, что они куда-то стремились. Напротив – это было, на мой взгляд, торжество беспощадного препровождения, если не сказать, убийства времени. Это был туризм в его чистом, беспримесном виде: гудят, надрываясь, чудовищные брюхатые и горбатые дримлайнеры, глотают людей метрополитены, сжирают бензин автобусы и горит синим пламенем народное наше достояние в топках электростанций; летят скоростные поезда, в графен стерты подошвы разношенных какашкодавов – и что? Да, все слегка устали, припотели, особенно дети, которых катят в колясках, тащат сонных в рюкзаках, слингах, только что не в карманах. Поглощаются мегалитры пепси и мегатонны круассанов – а что в остатке? Видели из-за спин японцев и китайцев Мону Лизу. Заглянули под юбку Железной Парижанке. На башне, кстати, строится еще один промежуточный этаж – предыдущие не справляются с потоком желающих глазеть, тащить туда спящих детей в слингах и жевать круассан с видом на Монпарнас. Или как его – Монмартр?

Попадались тут и праздные соотечественники, но я не об этом: обезоруживали разноязыкость, разноцветность, разновозрастность особей – и подспудное, нутряное их единение, их общее настроение, их лишние килограммы, их одинаковые кеды, мобильники, рюкзаки, их схожий настрой, который я выразил бы так: безмятежное, целеустремленное безделье, под которое подведена соответствующая оправдательная база.

Чему они учат у себя дома и кого? Чем зарабатывают? В какие издания пишут, чтобы вот так приехать – и замереть в изумлении: так вот в каком ты тренде! Вот какая река тебя несет! Вот куда ты попал, и вот где твои вещи! Не знаю. Есть у меня смутное подозрение, что мы не отыщем существенных следов разумной, овеществленной деятельности этих орд. Конечно, кто-то ведет самолеты и поезда, а также бурит скважины. Но для чего? Чтобы однажды понять, что все это ты делаешь только для того, чтобы самому влиться в потный, нерестовый поток на Елисейских полях?

Что по большому счету делает это донельзя разбухшее пастозное человечество? Раньше оно хотя бы с упоением убивало друг дружку в бесконечных мировых войнах, выдумывая танки, бомбы, дрессируя боевых слонов и смешивая в ретортах удушающие газы. Теперь нет и этого: войны локальны, ведутся без выдумки, трусливо, дронами, черенками лопат, чужими руками и точечными ударами. Слава Богу, конечно, нет тех горя и смертей, но нет и всепоглощающей радости Победы, беби-бума, который происходит от счастья, что выжил и вернулся, а она ждала; нет сжигающих страстей, нет точки отсчета подлинности.

Мы стали все туристы на поверхности нашей планеты, везде перильца и заграждения, кругом киоски и гиды, а также инструкторы в ее пестро обрыбленных Красных морях, на бескрайних отмелях, старых покатых горах, в оджипиэшенных тайгах и каньонах. Или я это чересчур и не стоило просить третий бокал беленького у улыбчивого чернокожего французского официанта?

Страшная мысль, что по большому счету мы все не сильно нужны – вот что, по правде говоря, ошеломило меня, сидящего на приставных стульчиках в бесконечном театре Елисейских полей. Нельзя сказать, что я об этом прежде не догадывался. Мальтузианство, неомальтузианство, то, сё. Но у каждого свой «момент истины». Придумать столько всего – удобрения, станки с, простите, числовым программным управлением, боевых и трудовых роботов, увешаться спутниками и извести на дым и суету электронов столько невосполнимых ресурсов, чтобы проснуться однажды ненужным? Праздным? Живущим и производящим себе подобных без ясной цели? Маркс, который уверял, что свободное время есть мерило уровня человеческого развития, сгрыз бы свою бороду, если б увидел толпу на Елисейских.

Причем конца этому веселому самоубийству не предвидится. Недавно опубликован доклад вполне авторитетной исследовательской организации McKinsey Global Institute. В нем вкратце обрисованы 12 технологий, которые к 2025 году сделают туристами еще миллионы, если не миллиарды, жителей голубой планеты Земля. Учеными предсказывается (не знаю, правда, сколько беленького выпито ими), что многоголовым бездельником станет практически весь средний класс, предвестником чего, по-моему, является суета с классом «креативным», который точно с жиру бесится. Ибо гигантскими темпами автоматизируется умственный труд, на котором базировалась до сей поры орда чиновников, офисных манагеров, юристов, врачей, учителей, консультантов с копытом и без. Безработными останутся бухгалтеры и банковские служащие, а самое обидное – в зоне риска журналисты. Ибо то, что мы пишем, уже сегодня можно в большинстве случаев поручить копипастеру. Чуть усовершенствовать программку – и на Елисейские.

Открытым вроде остается вопрос: а на какие тогда шиши? Но и тут мы шагнули далеко вперед по сравнению даже с великой депрессией. Тогда безработные и бездомные строили дороги. Это негуманно. Мы, бывшие бухгалтеры, журналисты и изобретатели роботов, которые нас же и выперли, найдем чем заняться и чем развлечься, не марая рук о битум и щебенку. И порукой тому вот что: я забыл сказать, что наш мир с недавних пор занятно устроен, погодите записываться в луддиты и топтать приборы компьютеры ногами. Внедрение новых технологий волшебным образом принесет – и это по скромным подсчетам – около 30 триллионов долларов год. Эти гигантские деньги будут, вне всякого сомнения, перераспределены и перекуют нас в еще более изощренных потребителей абсолютно ненужных нам – в своей глубинной, базовой сути – вещей. Мы обзовем это информационным обществом, мы изъездим в пыль все Парижи и Сарлат-ла-Канеды, мы, как в кислоте, растворимся в соцсетях, перепробуем все беленькие и красненькие, а также все другие интересные вещества, жутко устанем и эмоционально опустошимся, однако будем уныло жить, поскольку нам предсказано глобальное улучшение фармацевтики и геномики, нанолекарства и экоскелеты. Даже кишечная палочка теперь поставлена на службу прогрессу – будет биотопливо вырабатывать. Очевидно, из того самого ярко-желтого живописного рапса, которым во Франции, по-моему, засеяны все поля, кроме Елисейских.

P.S. Обещался я рассказать и о том, как празднуют Победу во Франции. Я видел это чудо – парад победы в крошечном городке Динане. Там тоже было парализовано движение, имелся торжественный марш техники и войск, а также и трогательное чествование ветеранов. Но это отдельная история, которую я обязательно еще расскажу – возможно, она как-то оправдает мое отпускное, солидарное с остальным человечеством елисейское безделье.