Михаил Соломатин: Уважать за идейность

Ксения Собчак призналась, что уважает рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Германии Йозефа Геббельса за его идейность. Как написала телеведущая в своем микроблоге в Твиттере, идейность лучше корысти, а готовность пожертвовать за любые убеждения хотя бы и жизнями детей достойна уважения.

Ну почему у нас даже нормальной элиты нет? Говорят, истребили ее идейные люди

Люди, подкованные в распознавании культурных аллюзий, могут углядеть в словах Собчак заочный спор с известной максимой Бродского про ворюг и кровопийц. Спор этот вряд ли когда-нибудь будет решен, и мнение Собчак вряд ли станет существенным вкладом в историю вопроса. Упоминание всуе Геббельса тоже не слишком опасно: мало ли что можно ляпнуть в Твиттере – конь о четырех ногах, а спотыкается. Однако же Ксения не просто похвалила одного из крупнейших нацистов (некоторая широта мышления и незашоренность вполне допустимы для деятеля шоу-бизнеса), она поступила хуже, расхвалив то, из чего, собственно, и вырос нацизм.

Дело ведь не в нацизме (Собчак явно не разделяет платформу НСДАП), а в представлениях об идейности. Открестившись от идеологии нацизма, Собчак не заметила, как впала в главный грех тоталитаризма, выказав уважение к праву распоряжаться чужими жизнями. Именно готовность цивилизованных людей отдать жизнь не только свою, но даже и «любимых детей», за абстрактные убеждения и легла в основу тех чудовищных идеологий, которые пышным цветом расцвели в советской России и в Третьем Рейхе.

Неслучайно в СССР стала культовой баллада Стивенсона о сумасбродном карлике, который пожертвовал сыном, чтобы никто не узнал секрета местного напитка. Даже в англоязычных странах «Вересковый мед» не был столь популярен. Первые его переводы на русский язык появились через сорок лет после смерти автора – в 1939-м и 1941 году, и с учетом канонизированной еще в 1932 году истории Павлика Морозова композиция советского мифа о правильном отношении отцов и детей приобрела необходимую стройность. В Германии программа увеличения рождаемости шла под девизом «Подари ребенка фюреру!». Именно государство de facto считалось реальным родителем, именно оно отдавало приказы подарить детям жизнь или отнять ее.

Самое интересное, что Собчак не одинока в своих пристрастиях. Сама того по-видимому не подозревая, она до мелочей повторила логику Ларса фон Триера, который на Каннском фестивале 2011 года внезапно признался в симпатиях к Гитлеру. Как режиссер, так и телеведущая подчеркивают, что не имеют ничего общего с преступной идеологией нацистов, но... ценят их, причем более всего – за величие замыслов.

Вот что говорит Собчак:

«Даже чудовище Геббельса, отравившего собственных детей в бункере Гитлера, считая, что им нет смысла жить без нацизма, я уважаю. Идейный»;

«Я уважаю не идею фашизма, а готовность отдать жизнь свою и любимых детей за свое чудовищное убеждение»;

«Все, что я сказала, что чудовище тоже можно уважать за идейность, а не корысть»;

«Есть идеи вредные для человечества, тех, кто их осуществляет, надо карать, но уважать сам факт идейности, а не корысти, я могу. И буду».

А это фон Триер:

«Я понимаю Гитлера и даже в чем-то симпатизирую ему. Нет, это не значит, что я одобряю Вторую мировую войну или что-то имею против евреев... Мы, нацисты, совершаем великие дела...»

Столь точное совпадение – это уже не случайность, а тенденция. Но откуда в нынешнем потребительском и совершенно «травоядном» обществе (а Собчак – еще и идеолог этого общества или, как сказала о ней Божена Рынска, – «вождь кроликов и образец для подражания светских телок») тоска по великой идее? Ведь в культурологии давно стали общим местом рассуждения об исчезновении значительности из современного мира, а буквально на днях М.Ю. Соколов, характеризуя сегодняшнюю, последекабрьскую Россию, написал, что «всеобще торжествующее флешмоберство есть логофобия и даже в некотором роде логоцид». Но противоречия здесь нет. Наполненность жизни смыслами уменьшается, а вот тяга к величию, похоже, растет. Такое уже случалось.

Приснопамятные геббельсы всех мастей, гитлерюгенд и прочие «комиссары в пыльных шлемах» как никто умели сочетать тягу к величию с «душевной незамутненностью». Неоромантизм рубежа XIX–XX веков стал своего рода троянским конем современности, создав необходимую почву для тоталитарных идеологий (кстати, Геббельс в 1922 году получил степень доктора философии за изучение истории драмы романтической школы). Но одной только почвы было недостаточно, «сверхчеловечность» Вагнера или Ницше не могла сама по себе перейти в практическую плоскость (так Ницше на третий день января 1889 года в Турине обнял избиваемую извозчиком лошадь, подсознательно воспроизведя сон идейно с ним связанного Раскольникова, после чего оказался в психиатрической больнице, где и скончался). Последующие же поколения расчеловечивались гораздо проще и бравировали тем, что побеждает сильнейший, а загнанных лошадей и всяких Untermenschen пристреливают. Что же произошло?

В начале прошлого века падение способности различать смыслы совпадало с ростом уважения к «великим идеям». Поиск опьяняющего вдохновения вовсе не обязательно должен сочетаться с исчезновением умения трезво мыслить (вспомним Гейне или раннего Пушкина), но на этот раз два фактора действительно совпали. Условно говоря, цистерна спирта опрокинулась на улице, населенной людьми с задержками в духовном развитии. Во времена Блока не было Твиттера, но фразочки «Это известие несказанно меня обрадовало – есть еще океан» (про гибель «Титаника») или «Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа» выглядят теперь несомненным анонсом тех времен, когда во имя великой идеи стало возможным строить концентрационные лагеря. Как хотите, но не нравятся мне похвалы Геббельсу из уст идеологов гламура! Именно в таком сочетании не нравятся.

Нельзя не отметить и еще одно печальное обстоятельство, которое уже не имеет отношения к фашистской Германии. В России с удивительным постоянством воспроизводится антинациональная элита, которую Огюстен Кошен, а у нас – Игорь Шафаревич называли «малым народом». Я бы не стал затрагивать эту скользкую тему, если бы на днях не была опубликована статья «Два народа», где ту же теорию «малого народа», но с обратным знаком, излагает либеральный философ Михаил Берг. В его мыслях (о формуле не выдавливаемого «ни по капле, ни как иначе» из русского народа раба; о том, что  «прекраснодушные порывы» на протяжении многих веков разбивались об обывателя, о «пролетарской, провинциальной, бюджетной России», которая ненавидит тех, кто «сделал себя сам с помощью дедушек и бабушек»; о том, что интеллигентность передается по наследству и т.п.) легко узнать Ксению Собчак, а также многих других, убежденных, что есть великие идеи и неспособное постичь это величие завистливое быдло. Попав «наверх», наши люди мигом усваивают эту идеологию. Откуда это берется?  Ну почему у нас даже нормальной элиты нет? Говорят, истребили ее идейные люди. Уничтожили и завели новую, соответствующую запросам времени. А зря: старый конь борозды не портит.