Михаил Бударагин: Бедная Лейла

Общественность ужасно возбуждена совершенно обычным для нашей судебно-правоохранительной системы приговором Владимиру Макарову, который получил 13 лет за недоказанное изнасилование собственной дочери.

Процесс, тоже довольно обычный, с хамством и некомпетентностью обвинителей и унизительными для любого нормального суда правилами игры, с беспомощностью адвоката, длился два года.

Стоит сказать спасибо Лейле Соколовой хотя бы за то, что благодаря ее неожиданному появлению хотя бы малая часть наших сограждан перестанут искать педофилов под кроватью

За это время в деле появилась чья-то сперма, но не появилось анализа ДНК, например. На сперме, которую и приписали Макарову, нестройно выстроилось обвинение. Оно юлило, теряло вещдоки, истерично срывалось на журналистах, которые смеют писать о том, о чем не велено, – в общем, рутина, ничего нового. Все, что в логику справедливого возмездия не укладывалось (скажем, отсутствие физических травм самого разного свойства у дочери), было просто отметено за ненадобностью. Мужчине светил срок уже просто по факту попадания в жернова, но обвинение решило немного покуражиться над человеком, и тут-то на сцене появляется она – психолог Лейла Соколова, по просьбе борцов с педофилами нашедшая фаллический символ в рисунке пострадавшей от защитников детей девочки. Лучше, как говорила одна моя добрая знакомая, фаллический символ, чем символический фаллос, но дело не в этом.

Дело в том, что добрые люди обнаружили фотографии этой самой Лейлы, на которых она позирует с плеткой в руках и изображает из себя страшное «садомазо» с лицом, преисполненным неизбывной тоской стареющей городской барышни, у которой ничего хорошего в жизни не было и уже не будет. Ее ЖЖ, быстренько удаленный сразу же после начала скандала (впрочем, кэш все помнит, дети, имейте в виду), доказывает буквально то же самое. Кроме признаний в профессиональной некомпетентности, там легко обнаружить материала на добротную кандидатскую диссертацию по психологии девиаций.

Однако не до диссертаций.

Блогеров (они все время оговариваются и суетливо признаются в праве каждого на извращения, но осуждающего взгляда не отводят) смутило не заключение Лейлы Соколовой, а именно ее фотосессия. В России нет языка для описания того, что изображено на этих фотографиях, поэтому разговор идет странный, экивоками. Скажу коротко вот что: не так страшен БДСМ, как то, что предъявленные снимки демонстрируют какую-то дичайшую колхозность. Как если бы шесть механизаторов решили бы устроить промеж собой «беседу», поехали бы на ближайший рынок, купили там подлинные китайские костюмы «Бриони» рублей по 700 за штуку и сидели бы в этих костюмах, рассуждая на камеру с умным видом о росте акций. Впрочем, так половина Москвы делает, потому, наверное, колхозность у нас мало кого удивляет. Вечеринка толстых, грустных, некрасивых и откровенно асексуальных женщин, выдаваемая за половое извращение, даже на половое-то не тянет, не то что на извращение.

Поэтому дело все-таки не в садомазо и даже не в Лейле Соколовой, которая, надеюсь, до конца жизни будет думать головой, прежде чем что-то подписывать, – она, конечно, обиделась, что «затравили», ушла в оффлайн, комментариев не дает всем этим злым, не понимающим ранимую душу людям, но ничего, ничего. Чай не 13 лет получила, оклемается.

Давайте мысленно вообще вынем ее из этой истории. Просто представим, что нет никакой Лейлы, что нет «экспертного заключения», нет фотографий с плеткой. Есть другой «эксперт», тихая полноватая женщина лет сорока, благообразная мать семейства, осторожная и рассудительная сволочь, каких у нас и среди психологов, и среди обывателей полно. И эта женщина безо всяких фотографий, безо всяких рисунков, слегка привирая (детская травма, одинокие сорок, беспросветная тоска), тихо-тихо и мягко-мягко скажет суду, который она уважает, потому что так надо: «О да, я тут провела экспертизу, насилие явно было».

Макаров бы сел, а общественность, не найдя компрометирующих снимков и до одури боясь таких вот тихих непреклонных и безукоризненных гадин, робко закричала бы: «Распни педофила!»

А если бы на месте «эксперта» появился бы положительный мальчик одиннадцати лет, который сказал бы непонятно зачем, что видел этого отца и приставал, мол, отец к дочери с явно сексуальным подтекстом? Макаров бы сел, а общественность грудью бы встала на защиту мальчика: хороший же парень, в футбол играет!

Макаров бы сел и без Лейлы, и нужно сказать спасибо этой собственными страхами умученной женщине за то, что она вообще появилась и обнажила прием, показав, как на самом деле работает суд, по приговорам которого у нас, как любят говорить разные наши красномордые реднеки, «зря не сажают».

Просто уж настолько нелепой оказалась «психолог Лейла Соколова», что невозможно было не проникнуться симпатией и к Макарову, и к его семье, с которой он разлучен, – не из-за пресловутых рисунков, разумеется, а потому лишь, что чудовище умеет только жрать, вот и жрет себе. Стоит думать, что в этот раз подавится.

А пока оно давится и выискивает глазенками новую жертву (родителей много, каждый – потенциальный педофил, просто подход нужен, мы же все понимаем), общество волей-неволей подходит, пусть и через такие вот болевые и очень неприятные опыты, к осознанию нескольких простых вещей.

Во-первых, нет бюрократической инстанции, которой можно верить на слово, все нужно и должно подвергать сомнению, не существует никаких априорных «у нас невиновных не судят», «суд разберется» и «суд всегда прав». Еще как судят, еще как неправ и уж так разберется, что вытащит на свет какую-нибудь очередную Лейлу. Нет вообще никаких «прописных истин» и «общих мнений»: всякую изрекаемую с умным видом фразу, просящуюся в «как говорят», нужно проверять опытом.

Во-вторых, очень часто ретранслятор с какой-то целью (случается, что и безо всякой цели) намеренно искажает картину, дает лишь ее куски, фрагменты, и вся задача человека состоит в том, чтобы «дособрать» эту картину до конца. В нашем случае «дособирание» – это одновременно и всех так возбудившие фотографии Лейлы, и попытка мысленно удалить «психолога», чтобы увидеть сюжет «чистым взглядом». И тот факт, что мы уже очевидно умеем первое и учимся работать со вторым, – большая победа.

И, наконец, в-третьих, ничего на веру принимать нельзя вообще. Путин рвет «листовку ветеранов»? Проверить и выяснить, что не ветеранов. Депутаты хотят ввести платное образование? Залезть на сайт и прочесть соответствующий закон. «Поймали» очередного «педофила»? Попробовать узнать как можно больше о том, не завалены ли суды уже почти сфабрикованными «педофильскими делами», смысл которых состоит в разделе имущества.

Из предвзятой, пристальной, заинтересованной проверки и можно понять, что происходит на самом деле. Стоит сказать спасибо Лейле Соколовой хотя бы за то, что благодаря ее неожиданному появлению хотя бы малая часть наших сограждан перестанут искать педофилов под кроватью и задумаются над тем, что бдительные «защитники детей» вовсе не рвутся кого-то там защищать, а преследуют свои вполне понятные цели.

Это понимание – не так уж мало, особенно на фоне того, к чему, к какой неистовой охоте на ведьм могло бы все скатиться, не подвернись нам случайно эта нелепая психологиня.