Народы просто назначены индоевропейцами

В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Антона Антипенко о том, что все творческое, ценное, плодотворное в европейской культуре связано с арийским началом, не имеющим к Европе никакого отношения.

Хочу немного поговорить об «индоевропейском вопросе». И начну с того, что тепло поздравлю наших, как говорит Путин, «украинских партнеров». Если есть где истинные индоевропейцы, так это именно они – по крайней мере, об этом можно прочитать в любом учебнике: «прародина индоевропейцев, согласно доминирующему в современной науке мнению, – степи северного Причерноморья».

Каково европейцам осознавать, что все умное и красивое в Европе – не европейского происхождения? И что истинные арийцы живут в далекой от Европы Индии?

То есть как раз нынешняя Украина. Понятно, что строго нынешние границы индоевропейцы не соблюдали, заходили и на теперешнюю российскую территорию, но все равно: основа – Украина.

Среднестоговская культура, ареал которой, как нам объясняет украинская Википедия, «батькивщиною праиндоевропэйцив». И утверждения такого рода бывают не только на украинском языке, но и на английском, на русском... Это, повторяю, академический mainstream.

И я бы с ним и не спорил, если бы не то обстоятельство, что он ровным счетом ни на чем не основан. Ведь все эти археологические культуры северного Причерноморья, вроде Среднестоговской, были бесписьменные. О языках, на которых говорили их носители, мы ничего не знаем.

И, помимо того, что ничто не подтверждает индоевропейскую атрибуцию, есть факт, который говорит против нее. Индоевропейцы, как мы знаем, совершили величайшую в истории экспансию – от Индии до Ирландии.

Значит, были у них некие особые свойства, которые отличали их от других народов, которые такой экспансии не совершили. Эти свойства должны, очевидно, как-то отражаться и на археологическом уровне – хотя бы намеками. Но никаких таких намеков мы, в случае с причерноморскими культурами, не обнаруживаем.

Культуры эти, скажем так, очень «спокойные», без «прорывов» – горшки, плошки с простеньким орнаментом, мотыги, скребки, минимум символизма. Как они могли замахнуться на территории от Индии до Ирландии?

Именно индоиранские народы называли себя «арьями» (Фото: siue.edu)

Иными словами, мы видим, что народы эти просто назначены индоевропейцами, без всяких на то научных оснований. А другие основания – ненаучные – есть? А как же! Посмотрим, как обстоят дела с индоевропейской лингвистикой, и увидим, что она вторит современной археологии.

Ныне предпринимаемые реконструкции протоиндоевропейского языка, поражающие своей виртуозностью, приводят, в общем, все к той же мысли – протоиндоевропейцы были неким вполне невнятным народом, жившим непонятно где (да хоть и в тех же причерноморских степях – это без разницы) и непонятно с чего начавшим экспансию.

Виртуозности, конечно, можно поаплодировать, но возникает вопрос – а зачем она собственно нужна? Ведь еще в XIX веке любому лингвисту был очевиден простой и грубый факт – как все романские языки происходят из латыни и нет никакой необходимости постулировать некий особый, отличный от латыни «протороманский» язык, так все индоевропейские языки происходят из санскрита и некоторых других близкородственных ему языков (языка «Авесты» и древнеперсидского в первую очередь).

К примеру, древнегреческий и латынь легко и без всякой виртуозности можно объяснить как мутации санскрита, произошедшие под воздействием неких местных наречий. То же можно сказать и обо всех прочих индоевропейских языках. Нет, собственно, никакой необходимости в термине «индоевропейские». Лингвистически корректно говорить просто о разнообразных мутациях протоиндоиранского языка.

А термин «индоиранский» можно заменить более кратким термином «арийский», поскольку именно индоиранские народы называли себя «арьями». И на вопрос, каким образом эти арьи распространили свой язык на столь огромной территории, дает четкий ответ археология: колесница. Андроновская культура (наиболее значительные центры которой находятся на территории России), изобретение или, по крайней мере, самое раннее известное нам использование колесницы – про это, наверно, более-менее слышали все.

И хотя эта культура тоже бесписьменная, можно с уверенностью считать ее арийской: иначе невозможно объяснить индоиранские заимствования в языках финно-угорских народов (уже даже на уровне этнонимов: мордва, удмурты – ясно различается элемент, родственный санскритскому martyas – смертный, человек). Таким образом, все вроде становится понятным? Пассионарный этнос, приручивший лошадь, изобретший колесницу и махнувший по всему миру, потому что душа, что называется, требовала простора.

Но эта понятная картина не очень-то устраивает европейцев. Ведь она камня на камне не оставляет от концепции европейской «особости, исключительности». Ведь получается, что европейская цивилизация возникла не на месте, не в Европе – ее создал этнос, пришедший из далеких уральских степей.

Создал, а кое-кому и навязал. Христианство, избирательно и тщательно уничтожавшее именно то, что связано с арийским началом, очень сильно смахивает на восстание местного, неарийского элемента против арийского доминирования.

Что поделать, достали их арьи: недемократичные, высокомерные, сластолюбивые, жадные до жизни. Вот эта «жадность до жизни» – и есть то главное, что осуждает и с чем борется христианство, и тут, конечно, философский спор не имеет смысла; речь просто идет о другом этносе, с другим восприятием мира.

Европа, таким образом, – вечное поле боя двух начал, а вовсе не что-то монолитное, выступающее единым фронтом во главе с суровой и явно не «жадной до жизни» Ангелой Меркель (лидером партии, кстати говоря, со знаменательным названием «Христианско-демократический союз»).

И арийская идея при всей своей «неправедности» и «неполиткорректности» обладает одним важным преимуществом – она имеет творческое начало. Нетрудно показать (хотя и не в рамках одной статьи), что все творческое, ценное, плодотворное в европейской культуре связано с арийским началом; «праведные» при всей своей «праведности» бесплодны (что сейчас очень хорошо можно наблюдать на примере Евросоюза).

Но каково европейцам осознавать, что все умное и красивое в Европе – не европейского происхождения? И что истинные арийцы, в значительной степени сохранившие подлинное арийское мировоззрение, живут в далекой от Европы Индии?

Вот и придумываются хитроумные лингвистические реконструкции, задача коих – de-emphasize (компенсировать предыскажения – прим. автора), как выражаются англосаксы, арийскую тему. И есть еще один важный аспект, который не всем нравится.

Наши лингвисты Зализняк и Долгопольский (Долгопольский – наполовину наш, наполовину израильский) придумали занятную лингвистическую игрушку – небольшой (19 предложений), не блещущий особыми художественными достоинствами, но вполне связный рассказ на чистейшем санскрите; рассказ предлагается читать носителям русского языка, не имеющим о санскрите ни малейшего представления; с удивлением русские люди обнаруживают, что понимают рассказ и не в общих чертах, не смутно, а полностью, каждое слово и каждую грамматическую категорию (за единственным исключением частицы iti, которая соответствует русскому «мол» и которую можно оставлять без перевода).

Ну и что? – спросите вы. А то, что подобную лингвистическую игрушку невозможно создать для европейца – для немца, например, или англичанина; языки у них тоже в принципе индоевропейские, но существенно дальше отстоят от санскрита, чем русский.

То есть русские, по крайней мере, по языку существенно ближе арьям, чем напавшие на нас в 41-м «истинные арийцы». И хотя упомянутая лингвистическая игрушка тогда еще не была придумана, немецкие лингвисты, конечно, и без нее прекрасно понимали, что русские, коли на то пошло, куда более «истинные» арийцы, чем немцы.

Понимали, но помалкивали. Политика на первом месте. Порочность подобного подхода стала очевидна в 45-м, когда русские, проявив те самые арийские качества, о которых так любили рассуждать немцы, вступили в Берлин. Поэтому теперь в Европе предпочитают не говорить об арийцах вообще.

Чтобы очень сильно не навредить концепции превосходства «правильной, политкорректной» Европы над «неправедной, презирающей политкорректность» Россией. Но ведь глубинное, сущностное презрение ко всякого рода «политкорректности» – как раз отличительное свойство арьев.

И что же получается? Почему нас так боятся европейцы – не все, а только определенный их слой, ныне доминирующий? Не тот же ли древний страх перед завоевателями с востока? Очень тонкий вопрос с весьма далеко идущими последствиями.

Но прежде чем отвечать на него, следует ясно определить, что мы можем сказать сегодня, оставаясь в рамках строгой науки, об отличительных свойствах арьев, об их мировоззрении. Этой теме я намереваюсь посвятить следующую статью.