Маленькая история о любви и ненависти

Большинство, высказавшееся за вступление в ТС, получилось «туркменское» – 98,4%, «против» выступили только 1,5%. Чуть больше гагаузов хотят в ЕС – 2,7%, против этого – 97,2%. Причем решали гагаузы не за себя (уровень автономии не позволяет), а как будто за всю Молдавию. Вопросы в бюллетенях были сформулированы следующим образом: «Одобряете ли вы курс внешнеполитического вектора развития Республики Молдова, направленный на вступление в Европейский союз?» и «Одобряете ли вы курс внешнеполитического вектора развития Республики Молдова, направленный на вступление в Таможенный союз (Россия – Белоруссия – Казахстан)?».

Президент Румынии Траян Басэску – «ястреб». Заявлял, например, что, живи он в «гремящих сороковых», тоже пошел бы в союзе с Гитлером воевать за Бессарабию

Чтобы понять, что это всё вообще значит и почему маленькая автономия в составе Молдавии вдруг запросила альянса с Россией, придется углубиться в историю. Начиналось все традиционно для этнического конфликта в границах бывшего СССР: гагаузы, будучи не молдаванами и не румынами, а тюркоязычным народом, потребовали для себя автономии и дважды провозгласили её. Кишинев, где к тому времени вошел в моду прорумынский национализм (на словах – весьма агрессивный), оба раза объявлял акты об автономии незаконными. И вот уже в Гагаузию едут на автобусах милиционеры и ополченцы-добровольцы, посланные премьером Мирчи Друка. Вот вооружаются сами гагаузы. Вот спешат к ним на подмогу рабочие из Приднестровья. По всем раскладам должна была пролиться кровь, но, к счастью, обошлось без «гамсахурдиевщины», в дело вовремя вмешалась Советская Армия, и на карте появилась еще одна непризнанная советская, а потом и постсоветская республика со столицей в городе Комрат.

Однако молдавские националисты на поверку оказались не такими уж страшными, и вскоре Гагаузия мирно интегрировалась в состав Молдавии, получив статус автономно-территориального образования. Гагаузы могут учить детей на гагаузском, избирать себе главу – башкана, который ко всему прочему получает пост министра в кабмине парламентской Республики Молдавия. По меркам бывшего СССР идеальное разрешение этнического конфликта, всем можно брать пример.

Находясь в составе Молдавии, гагаузы не испытали экономической блокады. Будучи тюрками, пользовались расположением Анкары, с которой делали бизнес. Исповедуя православие (один из немногих тюркских народов, не перешедших в ислам), не знали, что такое религиозная дискриминация. За счет автономии избежали «румынизации» и развивали свою национальную культуру, разговаривая при этом преимущественно на русском языке, тогда как гагаузский признан ЮНЕСКО исчезающим. Причина этого в том, что гагаузский поздно обзавелся письменностью – лишь в XX веке. Сначала понемногу использовали греческий алфавит, потом – после смерти Сталина – перешли на кириллицу, а уже при Брежневе был взят курс на тотальную русификацию ввиду отсутствия у гагаузов автономии – в школах на гагаузском не преподавали, книг на гагаузском не печатали. И хотя с Кишиневом враждовало именно национальное движение гагаузов, говорили они в основном на русском, категорически не желая переходить на молдавский (а к тому шло; отказ Молдавии от преобразования в федерацию стоил ей Приднестровья). То есть во многом именно русский язык предопределил автономию Гагаузии и её ориентацию на Россию и российские интеграционные проекты.

На эту тему
• Приднестровье будет жить по российской Конституции
• Ассоциация с Евросоюзом может привести к ликвидации Молдавии
• Конституционный суд Молдавии объявил государственным языком румынский
• Румыния решила объединиться с Молдавией
• Молдавские вина в России запретили не случайно
• Сергей Назария: Имидж румын в Европе не очень-то хорош
• В Румынии предложили дать гражданство всем молдаванам
• К какой войне готовы российские базы за рубежом
• Илья Киселев: ЕС и США нужно исключить из переговоров по ПМР
• Российские миротворцы в Приднестровье попали в окружение

Михаил Формузал стал башканом в 2006 году, избравшись от оппозиции и разбавив монополию Компартии Воронина на власть: в кабмине появился первый министр не от коммунистов. Возможно, именно поэтому отношения с коммунистами у Формузала сложились не идеально, не идеальной вышла и дружба с Владом Филатом, хотя Формузал поддержал будущего премьера (2009–2013) на выборах. Ирония судьбы заключается в том, что новый башкан избирался под лозунгами плотного и конструктивного сотрудничества с Кишиневом, желая выторговать дополнительные преференции для Комрата. Однако в Молдавии Формузала критиковали то за наглость, то за сотрудничество «не с теми» политическими силами, а в родной Гагаузии – как «агента молдаван». Поняв, что ни преференций, ни любви народной ему так не снискать, Формузал пошел вразнос, и одно время характер отношений Комрата с Кишиневым принял характер того, что в интернете называют «троллингом». То прозвучит заявление, что лучшее вино в Молдавии производится в Гагаузии, то в пользу полной независимости башкан голос подаст (в частности, Формузал заявлял, что Гагаузия имеет больше прав на независимость, чем Косово, и не меньше, чем Абхазия и РЮО), то в Кишиневе горячие головы заикнутся об упразднении автономии – и так далее, и тому подобное.

В конце концов, произошла крупная ссора – опять по поводу языка. И не гагаузского, а русского. Все три языка (третий молдавский) формально в Гагаузии равноправны, но молдавский используется мало. Зная это, Кишинев в 2011 году оставил почти всех гагаузских школьников на второй год, так как обязательный предмет «Румынский язык и литература» был сдан ими неудовлетворительно. Хуже того, Кишинев, вновь заигравшийся в национализм, взял моду вести деловую переписку исключительно на молдавском. И Формузал восстал: школьникам напечатали гагаузские аттестаты (с перспективой получить высшее в России или Турции), а на бумаги из Кишинева начали отвечать исключительно на гагаузском языке. Данный конфликт, с периодическими призывами восстановить независимость Гагаузии, длится до сих пор, при этом Формузал вовремя перевел стрелки, свалив на молдавские власти всю ответственность за рост коммунальных тарифов. Последние инициативы Кишинева по переименованию молдавского языка в румынский подогрели ситуацию: смех смехом, но сейчас молдавский язык официально существует только в Гагаузии, где им почти не пользуются, но и переименовывать не желают.

Комедия положений была бы неполной, если бы провидение не послало двоим «злейшим друзьям» соседа в виде румынского президента Траяна Басэску. У Басэску весьма неприязненные отношения с Россией, но в Европе его тоже не любят – слишком эксцентричный, слишком одиозный, слишком часто подозреваемый в коррупции. Так, несколько дней назад он буквально без приглашения нанес визит в Берлин, где ему отказали и в приеме по протоколу, и в общении с Меркель (при этом критиковали президента в основном румынские СМИ, мол, опозорил страну). Главное же в том, что Басэску – «ястреб». Заявлял, например, что, живи он в «гремящих сороковых», тоже пошел бы в союзе с Гитлером воевать за Бессарабию. На Бессарабию (точнее, на Молдавию, но без Приднестровья) румынский президент претендует и сейчас, причем публично, нарушая тем самым все законы международной политической этики. Процитируем лишь последние из них: в конце осени прошлого года Басэску назвал присоединение Молдавии «национальным проектом Румынии», а уже в январе этого выразил уверенность, что румыны «раз и навсегда должны честно и открыто сказать: Молдавия – румынская земля».

При этом Басэску предпочел бы, чтобы сперва Молдавия вступила в Евросоюз – так объединяться удобнее. Как раз в ноябре Молдавия парафировала соглашение об ассоциации с ЕС. А вскоре (правда, применительно к Украине) румынский президент заявил, что Евросоюзу нужен «более последовательный подход»: если приглашаете государства к ассоциации, гарантируйте им членство.

#{ussr}Паниковать в Гагаузии начали еще раньше. Собственно, именно из-за заявлений румына был организован упомянутый референдум, на котором обозначился и третий вопрос. В итоге идею отложенного статуса автономии, дающего право на самоопределение в случае утери Молдавией независимости, поддержали 98,9% населения. То есть если Молдавия присоединится к Румынии и потеряет свою государственность, Гагаузия отделится и пойдет в Таможенный союз России и Ко. Более всего гагаузов в этой связи страшит потеря автономии: идею федерации тот же Басэску отвергает с порога.

И вот референдум состоялся. Европейские наблюдатели из Бельгии, Польши, Болгарии и Венгрии его признали. Депутат бельгийского парламента Франк Крейелман при этом заявил: «Молдавское руководство обязано консультироваться с Гагаузией в части определения внешнего вектора страны. Проведение референдума – это элемент консультирования власти с гражданами, и это составная часть европейской политической культуры, которая есть, к примеру, в Бельгии. На наш взгляд, это является законным».

Отреагировала на него и Москва в лице вице-премьера по ВПК Дмитрия Рогозина, всегда испытывавшего особый интерес к молдавскому сепаратизму. «Референдум в автономной Гагаузии состоялся с беспрецедентной явкой. Молдавские евроинтеграторы в бешенстве. Подождем итогов и тогда поймем, что так обеспокоило официальный Кишинёв», – написал он.

Отреагировал и башкан Формузал. «Это то, что хотели услышать жители Гагаузии. Но мы бы хотели услышать это персонально от высоких чиновников Европейского союза. Нам бы хотелось услышать, какие есть гарантии того, что Молдова не рассматривается в качестве временного проекта. Есть понимание общей опасности, которая нависла над нашей страной. В Народном собрании депутатский корпус озабочен. Все неадекватные высказывания президента Румынии создали напряженность в гагаузском обществе. Это сигнал: не вздумайте трогать государственность Республики Молдова. Потому что, если вы будете трогать государственность Республики Молдова, у нас ответ на этот вызов уже есть», – заявил Формузал. И тем самым расставил акценты.

Гагаузов жаль. Этот небольшой, но добрый народ стал жертвой многосторонней информационной войны и геополитической комбинации. Заявления Басэску рассчитаны, в первую очередь, на внутреннего потребителя, на румын-националистов. Они делаются для собственной электоральной пользы, чтобы отвлечь миллионы недовольных (в частности, из-за ситуации в здравоохранении). Никаких действий за этими словами не последует, соседи по ЕС не то что не дадут, они уже сейчас откровенно крутят пальцем у виска.

Есть Кишинев, где у власти сторонники интеграции с ЕС. Часть из них хотят остаться лидерами пусть потерявшей долю суверенитета, но независимой Молдавии, «первыми парнями на деревне». Другая часть – националисты – двумя руками за вливание в Румынию. Первых больше, и они умнее. Кроме того, они очень не хотят потерять Гагаузию и окончательно расстаться с Приднестровьем. Поэтому официально Кишинев раз за разом повторяет одно и то же: проект объединения с Румынией невозможен, он даже не рассматривается. Чем больше возмущаются гагаузы, тем чаще звучит эта мантра. Неохотно – под угрозой внутренней свары, но звучит.

Есть торгующийся Формузал, для которого и референдум был частью торга. Есть Россия. И пока румынские СМИ демонизировали Россию среди молдаван, Россия демонизировала Румынию среди гагаузов. Но не для того чтобы оторвать от Молдавии, а чтобы разубедить Молдавию интегрироваться в ЕС под угрозой потери Гагаузии и окончательного прощания с Приднестровьем.

То есть гагаузы выступают лишь как точка пересечения сил, площадкой шантажа. Их маленькая автономия не нужна Румынии. Они не нужны России без Молдавии, а нужны лишь как гарантия того, что Молдавия не пойдет в ЕС. И главное, гагаузы всё это прекрасно осознают, если судить по их прессе. Они знают: их не ждут в ЕС, их не ждут в ТС. И весь референдум затеян, чтобы напугать Кишинев и не пустить его в Румынию, что грозит потерей автономии и превращением гагаузской политической элиты в политиков муниципального значения.

Почему Гагаузия (даже если отбросить в сторону международное право) не нужна России, вопрос простой. Её население чуть более 150 тысяч человек – столько же, сколько в одном московском районе Кунцево (в Молдавии, для сравнения, 3,5 миллиона, в Приднестровье – полмиллиона). Экономика – можно догадаться. И главное: у Гагаузии не то что нет общих границ с ТС – у нее собственных единых границ нет. По итогам референдума об образовании автономии имеется ядро и несколько разрозненных сел, между селами и ядром – Молдавия. Кстати, в понедельник представители общественной организации «Союз гагаузов России» митинговали в Москве в поддержку референдума. Никто не заметил.

Пока Россия рассматривает и Гагаузию и Приднестровье в контексте их принадлежности Молдавии, желая сохранить влияние на всю республику целиком. У нынешнего курса на евроинтеграцию положение шаткое: процент сторонников союза с ЕС то растет, то падает. По последнему соцопросу 57% граждан Молдавии выступают за присоединение к Таможенному союзу, год назад пропорция была обратной, еще раньше – в пользу России. В среднем можно сказать, что симпатии разделились напополам. Но если с Приднестровьем и Гагаузией Молдавия скорее пророссийская, чем нет, то без них – наоборот, скорее, прорумынская, а то и антироссийская. Но пока мы имеем лишь результаты референдума-шантажа: гагаузы выяснили, что хотят в ТС, но что делать с этим знанием, не понимают.