«В семье надо это воспитывать»

Калининградское ЧП, всколыхнувшее общество, в очередной раз заставило вспомнить не только о проблеме подростковой жестокости, но и об особом, как правило, далеком от гуманного, отношении социума к инвалидам. Несмотря на то, что избитая девочка, как выяснилось, была инвалидом, а не является им сейчас формально («когда-то имела инвалидность из-за травмы ноги, но потом родители не привели ее на комиссию подтвердить заболевание»), тема не теряет своей остроты.

О том, почему люди, отличные от нас, вызывают у нас отторжение, сможем ли мы переломить ситуацию и изменить отношение к «другим» людям и что надо для этого сделать, газете ВЗГЛЯД рассказал декан факультета социальной психологии Московского городского психолого-педагогического университета, профессор Михаил Кондратьев.

Там просто неприлично плохо относиться к инвалиду. И вырабатывалось такое отношение годами

ВЗГЛЯД: Михаил Юрьевич, если отталкиваться от калининградской истории с избиением девочки-инвалида, можно ли говорить не просто о не толерантном, но и вообще негативном отношении к инвалидам, «другим» людям? И в чем вообще причина этой неприязни?

Михаил Кондратьев: Если брать детей, школьное обучение, то да, у нас есть инклюзивные программы. Их главная задача – подготовка детей-инвалидов к включению в новую группу. Но при этом никто не занимается подготовкой группы к тому, что в нее войдут инвалиды, а ведь в подростковом возрасте силен элемент стадности в групповой жизни. От того, что к ним в группу включают двух-трех инвалидов, жизнь лучше не становится – приходится менять привычки, поведение. Вот и идет отторжение.

Или вспомним обычное явление в советской еще поликлинике. Сидят люди в очереди, просидели два-три часа, вдруг входит инвалид войны и говорит: «Я без очереди пройду». Чем, разумеется, вызывает дикую ярость. Потому что государство давало льготы – разумеется, совершенно оправданные – но не за счет себя, а за счет других людей. Но раздражение выливается не на государство, а на инвалида.

На эту тему
• Максим Кононенко: Убоимся гражданского общества
• Избиение девочки может вызвать всплеск насилия
• Роман Авдеев: Социальное государство
• ВЦИОМ: Жители двух столиц не винят во всех бедах приезжих
• Иосиф Дискин: Вы играете с огнем

У нас вообще в обществе принято подчеркивать некую эксклюзивность инвалидов. Как будто это люди с другой планеты. А ведь для многих из них это крайне неприятно. У остальных же это вызывает отторжение. Так и проводится граница между людьми. И одни сплачиваются против других.

ВЗГЛЯД: Но чем тогда объяснить настороженное отношение к инвалидам в ситуации, когда они ничего не требуют для себя, когда нам не приходится ломать ради них свой распорядок дня? Почему есть некий страх и неприязнь по отношению к ним?

М.К.: Это проблема идентификации. Важнейшая социально-психологическая вещь – когда человек воспринимает членов своей группы. Если какой-то человек имеет к этой группе отношение, то он изначально получает некий эмоциональный бонус. И это подчеркивается. Если не имеет, то это всегда порождает некий барьер на пути идентификации, на пути отношения к другому как к самому себе.

ВЗГЛЯД: Это характерно только для нашего общества?

М.К.: Нет. Это общий закон восприятия. Еще до появления государства, вне зависимости от того, на каких материках это происходило, люди по-разному относились к членам другого племени. Это выражалось в агрессии и попытке защитить свою территорию, свою особость, свою самость.

ВЗГЛЯД: Получается, и в отношении к инвалидам здоровые люди пытаются отстоять свою особость?

М.К.: С инвалидами это довольно часто проявляется, поскольку  несходство и различия ярко выражены. Знаете, есть такой феномен в социальной психологии – групповой фаворитизм. Представьте, что человек стоит на автобусной остановке среди толпы людей. А напротив другая остановка. И если попросить человека на первой остановке оценить по 10-балльной шкале сначала тех, кто стоит рядом с ним, а потом тех, кто стоит напротив (и они ему не конкуренты, автобус едет в другую сторону), то те, кто стоит рядом, будут оценены на два–три балла выше. Потому что человек думает: «Это моя группа. Она лучше». Однако если человек в своей группе оказывается аутсайдером, то своей группе он даст более низкую оценку.

#{interviewsociety}ВЗГЛЯД: Вы утверждаете, что негативное отношение к инвалидам – это вовсе не наша национальная особенность. А как тогда объяснить совершенно иное отношение к инвалидам в западном обществе? Например, на парковке там никто никогда не займет место для инвалидов.

М.К.: Все очень просто – в целом ряде стран за это лишают прав. Это только проблема санкций. А внутренние ощущения у граждан те же самые. Другое дело, что там просто неприлично плохо относиться  к инвалиду. И вырабатывалось такое отношение годами. Причем не только работой, направленной на устройство жизни инвалидов. Но и приучением детей к тому, что инвалиды – точно такие же люди, как и они сами. А не так, как это делается у нас. Вот ребенок-инвалид отнимает у здорового ребенка игрушку. И ему говорят: «Ты отдай игрушку, потому у что Пети ножка болит, у него глазика нет. Отдай, нехорошо так поступать!» И таким образом формируют отношение как к «другим».

На Западе так не делается – там программы интегративные, а не инклюзивные.

ВЗГЛЯД: Формирование правильного отношения к инвалидам – это чья задача, государства или семьи?

М.К.: Уж чего-чего, а организаций, которые могли бы этим заниматься, у нас огромное количество – и соцзащита,  и здравоохранение, и образование. Но, разумеется, и в семье надо это воспитывать. Правда, прежде чем появится какой-то результат, пройдут многие годы – сначала это должно стать естественным для взрослых, и тогда нормальное отношение к инвалидам передастся детям. В детском возрасте только в интегративной программе возможно добиться того, что здоровые дети воспримут себя как субъекты этого процесса. Каждому человеку приятно ощущать себя хорошим, особенно ребенку.

ВЗГЛЯД: Значит, работать надо не с больными, а со здоровыми?

М.К.: Да. И совершенно та же ситуация с мигрантами. У нас множество служб занимаются мигрантами, но никто не занимается теми, кто их принимает. А ведь психологический механизм отторжения инвалидов и мигрантов один и тот же. Я недавно наблюдал в Новогиреево такую сцену. Сидят три мужика лет 35 на лавке, у них три бутылки пива, бутылка портвейна. А перед их носом киргиз метет асфальт. И один из мужиков, кивая на дворника, говорит: «Отнял у меня работу! Мою работу!» Но я и представить не могу его подметающим дворы. При этом мужик отторгает этого мигранта. Чувствует себя перед ним барином – курит и прямо под метлу бросает окурок, поднимая за счет дворника самооценку. На отторжении это легче сделать. А следующий шаг – ненависть. То же самое, кстати, и с национализмом.

ВЗГЛЯД: Инвалиды и националисты в одном ряду?

М.К.: Это однопорядковые проблемы – инвалиды и их непринятие обществом, мигранты, национализм. Все  это проблема отторжения, дальше возникают предубеждения. Они передаются на кухне на уровне реплик, отношенческих вещей. И в итоге у ребенка возникают те же реакции, что и у родителей. Это великая возможность оправдать свои неудачи за счет людей другой национальности, да и просто людей, не похожих на тебя.

ВЗГЛЯД: Почему это происходит – от недостатка культуры, образования?

М.К.: Мы должны понимать, что образование к интеллигентности имеет весьма косвенное отношение. У нас есть масса полного быдла с колоссальным уровнем образования. Более того, подобного рода взгляды, сочетающиеся с образованием, гораздо опаснее. Потому что образованные люди подводят идеологическую базу и распространяют эти идеи. Страшен не скинхед, а тот, кто эту идеологию до него доносит.

ВЗГЛЯД: Как можно изменить ситуацию?

М.К.: Нужна программа и длительная целенаправленная работа. Социальное лечение не производится хирургически.