«Кнута в руках командиров не осталось»

Председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев заявил во вторник на совещании председателей краевых, областных и республиканских судов, что при общем снижении количества правонарушений в Вооруженных силах за прошлый год число преступлений, связанных с нарушением уставных взаимоотношений, выросло.

Настоящая реформа – это переход к новым военным служебным отношениям

«Ситуация с уголовными делами в отношении военнослужащих характеризуется значительным снижением судимости – на 41% по уклонению от воинской службы. Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на то, что срок военной службы по призыву был сокращен до одного года, что должно было очень положительно повлиять на моральный климат в воинских коллективах, возросло на 31% количество (рассмотренных военными судами) уголовных дел, связанных с нарушением уставных правил взаимоотношений между военнослужащими без их подчиненности. Вот на это надо обратить внимание», – сказал Лебедев, слова которого приводит ИТАР-ТАСС.

Координатор общественной инициативы «Гражданин и армия» Сергей Кривенко* рассказал газете ВЗГЛЯД, как меняется ситуация с казарменным насилием в последние годы.

ВЗГЛЯД: Сергей Владимирович, по вашим данным, проявлений неуставных взаимоотношений стало больше?

Сергей Кривенко: Число таких преступлений действительно выросло. Это подтверждал недавно (главный военный прокурор РФ) Сергей Фридинский, говоря о том, что в прошлом году по сравнению с 2009 годом количество правонарушений среди военнослужащих выросло в полтора раза при общем сокращении численности военнослужащих. Таким образом, ситуация ухудшается.

ВЗГЛЯД: С чем вы это связываете?

С.К.: Сейчас идет военная реформа, которая сводится к сокращению количества офицеров. Изменяется организационно-штатная структура военных формирований, происходит переход от полков и дивизий к бригадам, а это означает, что часть военных городков закрывается, а в другие переводится больше военнослужащих. Появляется скученность молодых людей, резко меняются бытовые условия. Кубрики в казармах, рассчитанные на проживание трех-четырех контрактников (официально назывались «Общежития кубрикового типа» – прим.), сейчас заполняются военнослужащими по призыву, по 10–12 человек на один кубрик, строятся двухэтажные нары и т.д.

Итак, сокращается количество офицеров, и некому следить за солдатами. Изменяются социально-бытовые условия. Сокращается медицина. Поэтому увеличивается и количество правонарушений.

На эту тему
• Вынесен приговор рядовым, выложившим из сослуживцев "КАVКАZ"
• Минобороны нашло причину дедовщины в экстремизме
• ВС РФ: Преступлений в армии меньше не стало
• Минобороны подтверждает факт увольнений в Каменке
• Оглашены результаты воинской проверки в Каменке

Вообще, сейчас видно, что то, что принято называть дедовщиной, связано не со сроком службы по призыву, а с тем, что у военнослужащего по призыву нет четкого правового статуса. У него нет правовых механизмов защиты. Фактически единственное, что ему дано по Уставу, – обратиться к вышестоящему командиру.

ВЗГЛЯД: А в прокуратуру?

С.К.: Да, второе – это обращение в прокуратуру, в правозащитные организации и т.д. Но из-за закрытости обратиться в прокуратуру затруднительно, обратиться в правозащитные организации еще более затруднительно, созвониться с родственниками, передать сигнал о помощи, тоже.

Сейчас, с одной стороны, в Вооруженных силах разрешили сотовые телефоны, но, с другой стороны, это еще не стало общим местом. В основном, телефоны у ребят отбирают, командиры держат их у себя, дают позвонить раз в день, и то только в их присутствии. Так что это еще не открытость.

По сравнению с тем, что было до 2008 года, когда срок службы по призыву составлял два года, никаких изменений в правовом смысле не произошло. И поэтому совершенно нет оснований ожидать, что количество правонарушений изменится, особенно учитывая упомянутые мной ухудшения условий.

По данным Сергея Кривенко, казарменное насилие приобрело другие формы (фото: hro.org)

ВЗГЛЯД: Как в целом изменилась ситуация с казарменным насилием в последние годы?

С.К.: Сейчас мы фиксируем, что такая форма дедовщины, как диктат и принуждение новобранцев старослужащими, фактически развалилась. Но сам уровень насилия вырос, просто оно сейчас приобрело другие формы.

ВЗГЛЯД: Какие формы сейчас наиболее распространены?

С.К.: Где-то национальные меньшинства объединяются и диктуют свою волю, причем не только северокавказские, бывают и другие. Где-то просто чистый криминал: создают систему вымогательства, и те, кто могут заплатить, более или менее нормально живут, а над остальными начинают издеваться, притеснять и т.д. Где-то, где офицеры следят за порядком, таких явлений нет. В некоторых случаях сохраняется старая система: те, кто полгода отслужил, считаются дедами. Но чаще всего происходит именно вымогательство.

ВЗГЛЯД: То есть устанавливается «право сильного»?

С.К.: Именно. Уровень правонарушений возрос, потому что не добавлены никакие новые правовые возможности, новые права и механизмы защиты, а условия изменились.

Настоящая реформа – это переход к новым военным служебным отношениям, когда военнослужащий является гражданином в полном смысле этого слова с небольшим ограничением прав, обусловленных спецификой службы.

Реформа просто провоцирует увеличение количества правонарушений.

ВЗГЛЯД: Когда переходили к одногодичному сроку службы, многие надеялись, что это повлияет на ситуацию с неуставными взаимоотношениями в лучшую сторону...

С.К.: Психологи отмечают единственный положительный момент: когда человек два года находится в подневольном состоянии в постоянном напряжении, у него возникают необратимые изменения личности. А когда год – он легче может потом вернуться к гражданской жизни.

ВЗГЛЯД: Проблема казарменного насилия не исчерпывается только отношениями между призывниками. Во вторник председатель Верховного суда заявил, что в прошлом году число преступлений, совершенных офицерами, стало меньше на тысячу. О чем вам говорят эти данные?

С.К.: Число офицеров резко сократили в два раза. В абсолютном отношении сокращается количество офицеров, и очевидно, что в абсолютном отношении сокращается число преступлений, которые совершали офицеры. А вот в относительном отношении я не уверен. Мы фиксируем, что на казарменное насилие влияют не только отношения между военнослужащими одного уровня, но и отношения между офицерами и их подчиненными.

Я не говорю уже о коррупции и преступлениях, связанных с кражами, воровством и т.д. – случаев, связанных с жизнью и здоровьем, достаточно много.

Кроме того, сейчас действительно стали немного лучше раскрывать. То, что раньше было скрыто, сейчас выходит на поверхность. То, о чем говорит министр обороны, что командиру легче донести о преступлении, чем потом его скрывать, немножко работает.

ВЗГЛЯД: То есть сейчас командиры меньше стараются скрывать информацию о ЧП, произошедших в части?

С.К.: Не так все быстро, как хотелось бы, но как раз увеличение числа уголовных дел показывает, что эти меры работают.

ВЗГЛЯД: Многие командиры подразделений практикуют воспитание с помощью кулаков, говоря, что это единственный эффективный метод. Эта тенденция как-то меняется?

С.К.: Пока кардинально ситуация не меняется. У офицеров должна быть опора в виде сержантов, которые еще не пришли в войска. Сейчас у командира мало рычагов влияния на дисциплину. Сержантов нет, а мера в виде дисциплинарного ареста – гауптвахта – практически не работает. Чтобы была дисциплина, нужен кнут и пряник, а сейчас законного, легального кнута в руках командиров не осталось, и это большая проблема. Во многих случаях единственным средством поддержания дисциплины становится насилие.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом