«Никакой он не герой»

Свердловский областной суд пересмотрел решение по уголовному делу главы нижнетагильского фонда «Город без наркотиков» Егора Бычкова, которого ранее приговорили к 3,5 годам лишения свободы за насильственное помещение наркоманов в реабилитационный центр. Новым приговором ему назначено 2,5 года лишения свободы условно.

Криминальная составляющая стала нормой жизни, а тюремные принципы «не верь, не бойся, не проси» стали частью существования гражданского общества

В связи с ситуацией вокруг дела Егора Бычкова активно обсуждается вопрос о допустимости принудительного лечения наркозависимых людей. Своими соображениями на эту тему с газетой ВЗГЛЯД поделился президент фонда «Нет алкоголизму и наркомании», член Общественной палаты РФ кандидат медицинских наук Олег Зыков.

«Реакция воинствующего невежества»

ВЗГЛЯД: Олег Владимирович, суд изменил в среду приговор Егору Бычкову на условный срок, то есть получился своего рода компромиссный вариант – он признан виновным, но при этом не сидит в тюрьме. Как вы оцениваете это решение?

Олег Зыков: В приговоре отражено: он совершал противоправные действия. Никакой он не Робин Гуд, не герой. Кстати, это уже вторая его судимость – первый раз Егор был осужден за мошенничество, когда еще был несовершеннолетним. Теперь он лично должен для себя сделать простой вывод, что он должен прекратить совершать противоправные действия.

Но в тюрьму его сажать не надо, это нехорошо. Я положительно отношусь к тому, что Егора не лишили свободы. Я вообще не люблю, когда людей сажают в тюрьму. Если есть малейшая возможность этого не делать, то это очень хорошо.

#{smallinfographicleft=427277}В связи с этой ситуацией надо говорить о следующей проблеме: криминальная составляющая стала нормой жизни, а тюремные принципы «не верь, не бойся, не проси» стали частью существования гражданского общества. Отсидевшие зэки несут свои понятия о морали в общество. В результате большой процент населения считают оправданными методы, которыми действовал Бычков, считают, что сложные социальные проблемы можно решить с помощью насилия.

Нужно сокращать тюремное население и понимать, что чем больше мы людей посадим, тем больше их в конечном итоге выйдет, причем с определенной системой понимания окружающего мира, основой которого является насилие над ближним. Собственно, Егор этим и занимался. Насколько это было благородно, я не знаю и не пытаюсь в этом разобраться. Но скажу точно, что эти методы абсолютно негодны – они не решают основную проблему реабилитации алкоголиков и наркоманов, которая, по сути, является проблемой нравственно-духовной альтернативы. В основе такого подхода заложено тюремное мышление. Нельзя насиловать человека, даже с благими пожеланиями. Вокруг него следует создать новую среду, где он будет обретать позитивные ценности, новое «я», новые способы общения.

ВЗГЛЯД: Многие оценивают пересмотр приговора как победу гражданского общества. На ваш взгляд, можно ли считать фонд «Город без наркотиков» пускай противоречивым, но феноменом гражданского общества?

На эту тему
• Егор Бычков вышел на свободу
• Бычков отказался возглавить реабилитационный центр для наркоманов
• Суд изменил приговор Егору Бычкову
• Защита Егора Бычкова попросила суд отменить приговор
• Суд 3 ноября рассмотрит жалобу на приговор Егору Бычкову

О. З.: Я бы сказал, что это реакция воинствующего невежества на подлость государства в виде наркологии в ее нынешнем состоянии, коррупции. Это с одной стороны. Но с другой стороны, когда эти люди начинают публично, с глубокой убежденностью в своей правоте говорить вслух, что наркомания – не болезнь, тут я теряюсь. «Земля плоская, стоит на трех слонах». Ну я не могу с этим спорить. Это я не знаю, какой век, XV, что ли.

ВЗГЛЯД: Но ситуация с наркоманией во многих городах действительно сложилась катастрофическая. Как вы предлагаете решать проблему?

О. З.: Поймите, действующий наркоман или алкоголик – он насилует прежде всего себя, и в результате этого насилия человек обязательно проигрывает. То есть прежде всего человек должен отказаться от идеи насилия самого над собой. Но для этого должны появиться альтернативы.

ВЗГЛЯД: Откуда у нынешнего наркомана появятся альтернативы?

О. З.: Только из позитивного общения, которое происходит, например, в группах самопомощи. Есть группы анонимных наркоманов, где они духовно выздоравливают. Никто туда насильно людей не тащит, никто наручниками не приковывает. Группы есть по всей стране, включая, кстати говоря, и Нижний Тагил. В эти группы ходят сотни тысяч наших сограждан, и надо быть слепым, чтобы этого не видеть. Зачем поддерживать насилие, если можно отвести человека в группу?

Есть три принципа, определяющие эффективную наркологию, – это анонимность, доступность и бесплатность. Все остальное не работает, если мы говорим о законопослушном человеке.

А тут вместо того чтобы пропагандировать идею лечебной субкультуры, помогать людям входить в мир выздоровления, кто-то начинает совершать противоправные действия в отношении больных людей. Это не помогает выздоравливанию. Нельзя заменить цивилизованные человеческие отношения уголовщиной.

«Человеку нужна поддержка»

ВЗГЛЯД: Как вы считаете, кому-то из тех наркоманов, которых сотрудники фонда помещали в центр, это помогло?

О. З.: Если у человека, который оказался в этой ситуации, есть внутренний ресурс, то он может выйти из этого жизненного кризиса с позитивом. Но не в результате того, что его приковали. Процесс детоксикации – примитивная вещь, не надо никого никуда приковывать. Абстинентный синдром и так проходит за три–четыре дня.

В этот момент надо с уважением отнестись к страданиям человека и попытаться в тот момент, когда он максимально открыт, сказать, что есть мир выздоровления, а не надавать по морде и рассчитывать, что голод решит его проблему.

Олег Зыков настаивает, что с помощью насилия наркомана не вылечить (Фото: ntv.ru)

Теоретически в результате такой реабилитации кто-то мог обрести новую систему взаимоотношений с окружающим миром, оставшись в этом фонде и т. д.

Там не происходит главного – не появляется новая система ценностей, принципов взаимоотношений с окружающим миром. Наоборот, культивируется идея насилия.

ВЗГЛЯД: Абстинентный синдром, освобождение от которого вы называете примитивной вещью, обычно описывается как главный фактор привыкания к наркотику...

О. З.: Биологическая сторона проблемы решается за три дня, именно за это время можно купировать абстинентный синдром. Кстати, от абстиненции наркоманы не умирают, они от передозировки умирают, как правило. Наркоман начинает снова употреблять наркотики не потому, что ему физически так хочется. Это как раз не самая важная вещь, она может быть, но не это принужждает человека к наркотизации.

Он снова начинает употреблять наркотики, потому что у него возникает ситуация душевной пустоты. У него было счастье, он испытывал радость, и это было связано с наркотиками. Кстати говоря, наркомана нельзя научить ненавидеть наркотики.

Так что главная проблема – заполнить вакуум, который возникает, когда из его организма убрали наркотик – сам он изъял или кто-то другой. А это возможно, только если он находится в среде, где есть много информации о том, как ему дальше жить-то с этой болезнью, преодолевать конфликты. Болезнь-то остается.

ВЗГЛЯД: Сторонники фонда заявляют, что за время его работы число наркоманов в городе снизилось на 50%. Вы согласны с такими данными?

#{interviewsociety}О. З.: Чушь собачья. Нельзя делать такие выводы – слишком рано. Допустим, человек вышел из реабилитационного центра. Прежде всего, ему надо побороть тягу решать проблемы, с которыми он сталкивается в трезвой жизни, с помощью наркотиков, которые, по сути, являются способом адаптации к проблемам. Человеку нужна поддержка, которую он не получил от Егора и его компании.

«Нет у нас никакой наркологии»

ВЗГЛЯД: До сих пор мы в нашем разговоре не упомянули об участии государства. Чего, на ваш взгляд, не хватает, чтобы государственные институты, призванные решать проблему наркомании, работали так, чтобы у людей не было необходимости прибегать к экстремальным мерам?

О. З.: Главный вывод, который мы как общество должны сделать из истории с Егором Бычковом, – это о несостоятельности и лечебных, и правоохранительных механизмов, которые решали бы проблему реабилитации алкоголиков и наркоманов. У нас ее фактически нет.

Только что прошел съезд главных наркологов, там выступали министр здравсоцразвития Татьяна Голикова, ее сотрудники. С трибуны несли какую-то ахинею о том, что у нас чуть ли не самая прогрессивная наркология в мире. Это бред, нет у нас никакой наркологии. Есть одна только подлость. История с Бычковым еще раз показала, что Минздрав ничего не хочет понимать, а должен бы. И общество должно это понять.

ВЗГЛЯД: Олег Владимирович, вы занимаетесь клинической практикой, но при этом заявляете, что в России нет наркологии. Как это следует понимать? Получается, по вашим же словам, вы там ничем не занимаетесь, что ли?

О. З.: Да, я главный врач наркологического диспансера. Моя критика – это самокритика, я большой ее любитель. Но вообще я критиковал наркологическую систему. А внутри системы есть много моих коллег, которых я уважаю. Есть много подлецов, которые зарабатывают грязные деньги на несчастье пациентов, но есть и много энтузиастов. Могу привести в пример целую территорию, которая мне очень нравится, – Татарстан, я с большим уважением отношусь к главному наркологу республики. Классная наркология, там создана многоступенчатость мотивационных элементов.

«Им хочется мне в морду дать»

ВЗГЛЯД: В связи с делом Бычкова возникла дискуссия на повышенных тонах о том, можно ли отправлять наркоманов на лечение против их воли, вопрос поднимается уже и в высоких кабинетах. У вас есть сформированная позиция на этот счет?

О. З.: Здесь нет никакой проблемы. Есть закон о психиатрии, где сказано, что принудительное лечение возможно, так что принимать новые законы не нужно.

Так, если наркоман нарушает закон, то он должен быть вылечен от наркозависимости. Подчеркиваю, не факт болезни является основанием для принудительной госпитализации, а факт того, что человек в силу психического состояния опасен для себя и окружающих.

К сожалению, для принудительного лечения сейчас нет технологического ресурса – этим не занимаются ни наркология с психиатрией, ни правоохранительная система. Так что тут вопрос не законодательства, а исполнения существующего закона.

У нас есть предложение внести законопроект, по которому наркоман, совершивший преступление, сам – и это важный момент – решает, садиться ли ему в тюрьму или пойти лечиться. И если договор с судом будет нарушен, то он идет в обычную тюрьму.

При этом не надо создавать специальных тюрем для алкоголиков и наркоманов – мы это уже при СССР проходили, когда люди сидели в лечебно-трудовом профилактории. Там коверкали судьбы людей, и никто не выздоравливал, а сами эти учреждения отличались от обычных тюрем только красивым названием.

ВЗГЛЯД: Вам наверняка не раз приходилось сталкиваться с утверждением «наркоман – не человек». Как вы оцениваете такую точку зрения?

О. З.: В этом как раз и заключается проблема. Меня спрашивают: а когда у нас будет хорошая наркология? Я отвечаю: когда мы как общество не будем поддерживать Егора Бычкова. Это покажет, что мы не одобряем его методы, а значит, общество стало по-другому относиться к трагедии ближнего своего. Тогда и будут созданы механизм, с помощью которых создастся позитивная среда, где человек сможет обрести новое «я», новые ценности.

ВЗГЛЯД: Сторонники фонда и практикуемых им методов активно выражают, мягко говоря, несогласие с вашей позицией. Да и вопросы, которые обсуждаются, очень больные и затрагивают так или иначе жизнь миллионов людей. Многие не сдерживают сильных эмоций в дискуссиях на эту тему. Не приходилось слышать в свой адрес жесткую, агрессивную критику?

О. З.: Мы об этом говорили в самом начале. Мы как общество пропитаны тюремным мышлением, а оно в основе своей предполагает насилие над ближним своим. Иногда – с точки зрения этих людей – с целью помощи. Но я не верю, что с помощью насилия можно кому-то помочь. Это ключевая проблема. Единственная возможность что-то изменить – сократить градус тюремного мышления, а для этого надо сократить тюремное население.

А люди, которые мыслят тюремными категориями, конечно, крайне раздражены моей позицией и тем, что я говорю. Их это не устраивает, им хочется мне в морду дать. И я их даже понимаю, только «в морду» получать не хочу, конечно.