Право на выход

Назначенный на 16 марта референдум о статусе Крыма вызывает резко негативную реакцию большинства стран Запада. Незаконное, нелегитимное – подобные эпитеты применяются по отношению к предстоящему голосованию жителей полуострова. Между тем именно поддержка Западом нелегитимной власти в Киеве и делает референдум возможным – ведь власти Крыма не признают законность нынешнего украинского правительства и отказываются вести с ним переговоры.

Если бы в Мадриде в результате военного переворота пришли к власти люди, выступающие за испанизацию Каталонии или Страны басков, – односторонний выход этих автономий из испанского королевства не заставил бы себя ждать

Вместо того чтобы подтолкнуть нынешних правителей Украины к возвращению в конституционное русло и созданию коалиционного правительства с участием всех политических сил и регионов, Запад всячески пытается укрепить пришедших к власти в Киеве временщиков, тем самым фактически провоцируя распад Украины. У Запада есть и еще один повод выступать против крымского референдума: во многих странах НАТО проблема территориальной целостности стоит более чем остро. Причем сторонники отделения тоже собираются провести референдумы – и помешать им становится все сложнее. При этом в выгодных для себя случаях Запад использует инструмент референдума в полной мере.

За последние годы несколько государств образовались в результате референдумов – и в тех случаях, когда это отвечало воле западных держав, вопросов о правомочности отделения части территории не возникало.

Еще в 1999 году в Восточном Тиморе, бывшей португальской колонии, которую Индонезия заняла в 1975 году и считала своей провинцией, под давлением ООН прошел референдум, на котором 75% жителей высказались за независимость. И спустя три года Восточный Тимор стал независимым государством.

А в 2011 году от Судана отделился Южный Судан – тоже по результатам референдума, согласие на который центральные власти дали под давлением т. н. мирового сообщества. Ни Тимору, ни Южному Судану независимость не принесла особых выгод – смута как внутри этих государств, так и в их отношениях с теми странами, от которых они отделились, продолжается.

В Европе в этом столетии было одно отделение – Черногория вышла из союза с Сербией, то есть того, что еще оставалось от Югославии. Это произошло уже после того, как НАТО фактически насильно отделило от Югославии Косово, устроив ради этого двухмесячные бомбежки суверенной балканской страны. У Косово не было проблем с признанием на Западе, в отличие от другого отделившегося европейского государства – Приднестровской Республики.

В 1992 году Приднестровье вышло из состава Молдавии, ставшей самостоятельной после распада СССР. Дальнейшие референдумы подтверждали суверенный статус Приднестровья и его курс на воссоединение с Россией, но Тирасполь так и остался непризнанным государством. Воля жителей Абхазии и Южной Осетии, еще до войны 2008 года высказывавшихся на референдумах за независимость своих государств, также не считалась чем-то достойным внимания.

То есть референдум Запад признавал тогда, когда ему это было выгодно, и игнорировал в остальных случаях. Согласие правительства страны, от которой планировали получить независимость те или иные территории, Запад добывал самыми разными путями – от военных действий до санкций и выкручивания рук. При этом Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия, отделившиеся от стран, которые сами образовались в результате распада СССР, не признавались Западом, потому что все они стремились к союзу или воссоединению с Россией (которая не шла на их одностороннее признание, не желая ссориться с Западом, пока дело не дошло до военной попытки Грузии вернуть себе контроль над Южной Осетией).

В случае с Крымом, который в условиях отсутствия легитимной власти в Киеве и угрозы своей безопасности решил самоопределиться и взял курс на восстановление самостоятельности (в Симферополе во вторник приняли декларацию о независимости) и последующее воссоединение с Россией (чему и будет посвящен референдум 16 марта), Запад также не будет признавать законности его действий. Но важно не то, что думают жители Вашингтона и Брюсселя, а то, как настроено население Крыма.

На эту тему
• Запад осуждает крымский референдум, забыв о Косово
• Василий Лихачев: Референдум в Крыму основан на праве
• Александра Турчанинова: Права народов
• Опрос: Жители Крыма и Севастополя планируют голосовать за присоединение к России
• Источник: Избирком Крыма проконсультируется с Шотландией и Каталонией
• Правительство Испании отказало Каталонии в референдуме по отделению
• Лондон: Британия не просила помощи России в связи с референдумом Шотландии

С чем столкнулась сегодня автономия? В Киеве произошел переворот, новая власть не имеет легитимности ни в глазах свергнутого главы государства Януковича, ни для жителей Крыма, ни для соседней России. И главное – новая власть настроена откровенно националистически, а значит, языковой и национальной самобытности полуострова угрожает реальная опасность. Отделение и просьба о вхождении в Россию в этих условиях становятся способом самообороны. Можно представить себе, что случилось бы, если бы, например, в Мадриде в результате военного переворота пришли к власти люди, выступающие за испанизацию Каталонии или Страны басков, – односторонний выход этих автономий из испанского королевства не заставил бы себя ждать. Впрочем, даже в мирных обстоятельствах в целом ряде стран Запада сепаратистские тенденции становятся все сильнее.

Уже много десятилетий выступает за независимость от Канады Квебек. Англоязычная федерация не устраивает франкоговорящую провинцию – еще в 60-е годы президент «Родины-матери» генерал де Голль приветствовал жителей Монреаля возгласом «Да здравствует свободный Квебек!». Первый референдум, прошедший в 1980 году, сторонники независимости проиграли – «за» высказались лишь 40% проголосовавших. На втором референдуме, в 1995 году, голоса разделились практически поровну: 49,42% «за» и 50,58% «против».

Остаться в составе Канады тогда помогли голоса эскимосов и индейцев, не желавших расставаться с английской короной, – они даже устроили свои собственные референдумы накануне общеквебекского голосования. Пока что потомки французских и английских переселенцев живут в единой Канаде, и доля сторонников независимости вроде бы даже слегка уменьшилась – по прошлогодним опросам, только 42% населения Квебека выступают за отделение. О новом референдуме речь пока что не идет.

Но если в новом свете от Елизаветы Второй хотят отделится французы, то на самом маленьком острове отгородиться пытаются шотландцы. Все три века нахождения в едином государстве с Англией горцы не забывали о девяти веках своей независимости, а в последние 100 лет движение за автономизацию приобрело и политические формы. Для начала шотландцам нужно было добиться возрождения собственного парламента – и это получилось у них только со второй попытки: итоги высказавшего за это референдума 1979 года не были признаны Лондоном (из-за недостаточной высокой явки), так что парламент был создан только по итогам голосования 1997 года. Через 10 лет после этого встал вопрос о полной независимости – первоначально сепаратисты планировали его на 2010 год, но потом Лондон все-таки смог помешать назначению референдума.

Но сдерживать требования предоставления независимости Шотландии тем труднее, чем дальше заходит процесс евроинтеграции: зачем жить под нелюбимым Лондоном, когда можно напрямую войти в единую Европу? К тому же сторонники независимости из Шотландской народной партии набирали все больше голосов на местных парламентских выборах, и в 2012 году центральное правительство все-таки было вынуждено пойти на соглашение с Эдинбургом о назначении референдума на 18 сентября 2014 года. В случае успеха референдума независимость Шотландии может быть провозглашена уже в марте 2016 года.

Скорее всего, в Лондоне решили, что в их же интересах больше не затягивать с референдумом – пока еще сторонники сохранения единого королевства находятся в большинстве. Если им удастся выиграть, то следующий референдум вряд ли пройдет в ближайшие 20 лет – как говорят в Великобритании, такая возможность должна быть одна на поколение. Но предсказать его результаты сейчас, за полгода до проведения, все-таки невозможно – опросы не дают никакой внятной динамики и показывают очень большой разброс. Например, на конец февраля этого года за независимость высказывались 35%, против – 53%, а 12% не определились. При этом в течение месяца количество сторонников самостоятельности колебалось от 29% до 38%, число противников менялось от 42% до 57%, а доля неопределившихся – от 11% до 29%.

Митинг за независимость Каталонии (Фото: Reuters)

В любом случае сентябрь станет для Соединенного Королевства временем самого большого испытания за последние 70 лет. В случае развода двух стран им предстоит как выяснить финансовые отношения между собой (останется ли у них единая валюта – фунт стерлингов), так и урегулировать проблему членства Шотландии в международных организациях – Эдинбург собирается вступить в ЕС и НАТО. Лондон делает все для того, чтобы не допустить победы сторонников независимости, премьер Кэмерон приводит даже такой аргумент: «Будучи частью Соединенного Королевства, Шотландия останется частью влиятельного игрока на международной арене». Хотя как раз нежелание быть таким игроком – и нести все связанные с этим риски, в том числе и обладать ядерным оружием, – тем более игроком все более и более слабеющим, и толкает Шотландию к отделению.

Если шансы сохранить Шотландию в ближайшие 20 лет у английской королевской семьи достаточно велики, то испанская монархия рискует потерять Каталонию уже в ближайшие годы. Каталонцы пытались выйти из Испании в 1871 году, провозглашали независимость и в 30-е годы, а все последние годы на фоне все той же евроинтеграции их требования звучат все громче.

Год назад парламент Каталонии даже провозгласил регион «суверенным политическим и правовым субъектом в составе Испании» – и хотя это решение отменил испанский конституционный суд, Барселона не намерена отказываться от борьбы. В этом году запланирован референдум об отделении самого богатого региона Испании, результаты которого Мадрид не намерен признавать. Пока что в автономной области не было общих референдумов – в 2009–2010 годах прошли лишь консультативные голосования во многих муниципалитетах, в которых приняли участие около 30% жителей Каталонии, 94% из которых высказались за независимость. Согласно опросам, сейчас количество сторонников и противников независимости примерно одинаково.

В случае победы на референдуме сторонников независимости Мадрид вряд ли сможет долго упорствовать в своем непризнании его результатов. А признание независимости Каталонской Республики может стать лишь первым шагом к развалу королевства – несомненно, вырастут сепаратистские настроения в другом богатом регионе – в Стране басков, где в 2008 году уже был отменен референдум о начале переговоров с Мадридом о праве баскского народа на самоопределение. Пока что только четверть населения автономии выступает за независимость, а еще треть высказывается за повышение статуса и федерализацию Испании.

Рано или поздно референдум вполне может положить конец существованию и другой монархии, уже имеющей федеративное устройство, – Бельгии. Развод бедных валлонов и богатых фламандцев (фактически французов и голландцев) может стать выходом из долгого кризиса этого искусственно образованного в 1830 году королевства. Но пока что в Бельгии пытаются сохранить единство – как и в Италии, которая стала единым государством всего полтора века назад. Для Рима наибольшую проблему тоже представляют богатые провинции – северные. Сепаратисты из «Лиги Севера», возглавляемой Умберто Босси, еще в 1996 году провозгласили независимость республики Падания, что, впрочем, было чисто пропагандистским шагом. Сейчас лига выступает за федерализацию Италии, чтобы платить меньше налогов в Рим. При этом в северных провинциях: Венето, Ломбардии и Пьемонте, – согласно опросам 2011 года, за выход из Италии высказывались соответственно до 55%, 46% и 37% опрошенных.

Государственное устройство Европы никогда не было устойчивым – и распад СССР вместе с крушением коммунистического проекта в Восточной Европе стал лишь одним из эпизодов передела европейского пространства. Объединение Германии, распад Чехословакии и Югославии уже вроде бы ушли в прошлое, хотя как минимум одно из новообразованных государств – Босния и Герцеговина – явно нежизнеспособно. Ускорение политического аспекта евроинтеграции усиливает сепаратистские тенденции в целом ряде европейских стран, так что референдумы как способ раздела народов и стран будут применяться в Европе все чаще и чаще. При этом европейские элиты будут стремиться к максимально мирному и спокойному разводу – так, чтобы это ни в коей мере не повредило общей управляемости Евросоюзом. Какая для Брюсселя разница, входит в ЕС Испания или Испания и Каталония? Все равно у них останутся общие европейские координирующие и управляющие структуры и центры – финансовые, оборонные, внешнеполитические, – которые уже сложились и от которых никто из сепаратистов не собирается отказываться.

В случае с Украиной речь идет совершенно о другом процессе – образовавшееся в результате развала СССР несамостоятельное государство попытались насильно пристегнуть к атлантическому миру. В результате мятежа и переворота оно треснуло и начало разваливаться. Крым, никогда не считавший себя частью Украины, воспользовался случаем для того, чтобы самоопределиться, – перспектива стать в скором времени базой НАТО русских людей на полуострове категорически не устраивает. Станет ли его пример заразительным для других частей Малороссии, мы увидим уже в ближайшее время.