Немотивированная истерика

Сообщение, которое Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге распространил вскоре после оглашения решения по жалобам экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского и его партнера по бизнесу Платона Лебедева и в котором были допущены неточности, по существу не менялось, заявили РАПСИ в пятницу в пресс-службе суда.

Слова о мотивах не отменяют главного вывода – обвинен и осужден за уголовные преступления

«В самом тексте ничего не менялось, лишь немного был поправлен заголовок (сообщения) с тем, чтобы ответить на вопросы журналистов и избежать двусмысленности», – отметили в суде.

Пресс-релиз вышел вскоре после оглашения решения суда на нескольких языках, в том числе на английском и русском. Изначально в заголовке сообщения на обоих языках говорилось о том, что «обвинения против двух российских бизнесменов имели весомые основания». Позднее эта фраза была изменена, сообщение вышло в новой редакции: «Обвинения, предъявленные двум российским бизнесменам, были законны».

В пресс-службе суда по данному инциденту от дальнейших комментариев воздержались, сообщив, что перевод на русский язык осуществлялся непосредственно силами суда, без участия сторонних лиц.

«Обвинения имели весомые основания»

Газета ВЗГЛЯД разобралась подробно в том, как адвокаты осужденных и представители радикальной оппозиции создавали мифы вокруг пресс-релиза ЕСПЧ. В том, что в борьбе с властями годятся абсолютно любые методы, как отмечают эксперты, можно убедиться едва ли не ежедневно. Когда не хватает поводов для раздувания истерики на основе реальных фактов отечественных безобразий, в дело идут уже даже не эмоциональные аргументы и НЛП-технологии, а простое передергивание.

Важен ведь не факт, а его трактовки. Торжество этой извращенно-адвокатской логики можно было наблюдать в пятницу, когда оппозиционно настроенная общественность тиражировала свое толкование решения Страсбургского суда по делу Ходорковского и Лебедева. Казалось бы, есть решение суда, текст, хоть и длинный и по-английски, но все же достаточно конкретный. Но, оказывается, не для всех. Коротко о самой сути дела.

Напомним, как уже писала газета ВЗГЛЯД, в четверг было оглашено решение Европейского суда по правам человека в отношении приговора, вынесенного Ходорковскому и Лебедеву в 2005 году. Вообще-то, никаких особых сенсаций от него ждать не приходилось – впервые свое мнение о приговоре ЕСПЧ высказал еще в 2011 году. Притом что были отмечены отдельные нарушения в ходе суда над Ходорковским, сам приговор, вынесенный ему, не был признан политически мотивированным. И это было главным разочарованием для его сторонников.

Ведь борьба на самом деле идет не за освобождение бывшего олигарха, а за то, чтобы создать ему образ «русского Манделы». Очень нужна юридическая легитимация титула политзаключенного, давно уже присвоенного Ходорковскому прогрессивной мировой общественностью. Чтобы не просто решением Хельсинкской группы, резолюцией  Европарламента, решением Лондонского суда он был назван осужденным по политическим мотивам, но и Страсбургским судом, решения которого Россия, подписавшая конвенцию, обязана выполнять.

Признание Ходорковского политзэком стало бы прекрасным поводом для давления на Москву и привело бы к обострению отношений не только с европейскими институтами. В 2011 году Запад не пошел на это. Но сейчас времена более суровые, и у сторонников Ходорковского появилась надежда – а вдруг все-таки признают? Увы и ах, не признали. Понятно, что очень многие европейцы в душе считают его невинной «жертвой кровавого режима», но одно дело эмоции, а совсем другое – разбор конкретного уголовного дела.

На эту тему
• ЕСПЧ не усмотрел политики в делах Ходорковского и Лебедева
• Борисов: Вердикт ЕСПЧ адресован и российской оппозиции
• Минюст остался доволен решением ЕСПЧ по делам Ходорковского и Лебедева
• Страсбург признал дело Ходорковского неполитическим
• Леонид Невзлин заочно приговорен к шести годам заключения
• В Москве и Нефтеюганске состоялись акции памяти Петухова

Вот если бы на судей давило не просто разгоряченное европейское общественное мнение, но и жесткая однозначная позиция ведущих стран Евросоюза, тогда бы можно было ждать «политического решения». Но такого давления сейчас нет, напротив, есть трезвая оценка плюсов и минусов от нового похода на Россию в тот момент, когда сама Западная Европа не понимает, что с ней будет дальше. Не лучшее время для агрессии, в общем-то.

И что происходит? Утром в четверг появляется решение ЕСПЧ, точнее, пресс-релиз, в котором сказано, что «обвинения против двух российских бизнесменов имели весомые основания», при этом обнаружен ряд нарушений при рассмотрении дела, но уголовное преследование не признается политически мотивированным. Так эта новость и проходит по всем мировым СМИ.

У кого «что-то со зрением»?

Возмущенная прогрессивная общественность в лице Людмилы Алексеевой издевается над страсбургскими судьями, называя их решение мягким и трусливым: «Если они не усмотрели политической составляющей в этом процессе, то у них что-то со зрением». Спустя несколько часов приходят сообщения о том, что пресс-служба ЕСПЧ отозвала пресс-релиз, что это беспрецедентно, теперь в нем поменялось что-то очень важное – неужели все-таки признали политзэком?

Потом выясняется, что в пресс-релизе просто поменяли фразу о «весомых основаниях» на «были законны». То есть, наоборот, появилась более четкая (и неприятная для сторонников Ходорковского) формулировка. А вот про признание политическим ни в новой, ни старой версии пресс-релиза ничего нет. Да и не может быть, потому что вот цитата из решения ЕСПЧ, где разбирается жалоба Ходорковского на то, что в отношении него нарушалась 18-я статья Европейской конвенции по правам человека.

«В итоге суд не нашел оснований для того, чтобы признать, что статья 18 была нарушена».

Там же и объясняется, почему принято такое решение: «В конечном счете, ни одно из обвинений против них даже отдаленно не касается их политической деятельности в строгом смысле слова. Заявители не были лидерами оппозиции или государственными должностными лицами. Действия, которые инкриминируются им, не были связаны с их участием в политической жизни, реальной или мнимой, они были привлечены к ответственности за обычные уголовные преступления, например уклонение от уплаты налогов, мошенничество и т. д.»

При этом в решении ЕСПЧ, которому защитой Ходорковского были предоставлены многочисленные экспертные заключения в поддержку «политического статуса» (начиная с заключения экс-премьера Михаила Касьянова и заканчивая рекомендацией Совета по правам человека при президенте РФ, принятой во времена правления Дмитрия Медведева), сказано еще и то, что «суд готов признать, что у некоторых политических групп или государственных чиновников были свои причины добиваться преследования заявителей».

#{interviewpolit}Так вот, получается, где политика-то зарыта? Оказывается, что нет, потому что суд счел, что «этого недостаточно, чтобы сделать вывод, что заявители не были бы осуждены в противном случае. Элементы «неправильной мотивации», которые могут существовать в данном случае, не делают преследование заявителей незаконным «от начала и до конца»: факт остается фактом, что обвинения в отношении заявителей были серьезными, что в деле против них было «здоровое ядро» и что даже если бы были смешанные намерения, стоящие за их привлечением к ответственности, то это не предоставляет им иммунитета от ответа на эти обвинения».

«О политике нет ни слова»

Переводя на русский – посадили вас, господин Ходорковский, за уголовные преступления. Мы верим в то, что у вас много было политических недоброжелателей, но это не отменяет того, что сели вы за дело. Дать вам за это Нобелевскую премию мира мы не можем – пишите в Осло.

Все просто? Нет, все очень не просто – с точки зрения адвокатов Ходорковского. Оказывается, тот факт, что в пресс-релизе появилась цитата о том, что у «чиновников были причины добиваться преследования», чуть ли не означает признания дела политическим. Но откровенная натянутость такого приема лежит на поверхности, поэтому адвокат Ходорковского Каринна Москаленко вспомнила, что в статье 18 «о политике нет ни слова. Термина такого нет! Речь идет о ненадлежащих целях и мотивах властей при ограничении прав. Нарушение статьи 18 конвенции – это даже не само нарушение, а как бы сопутствующее нарушениям обстоятельство. Дополнительная характеристика. Это могут быть в том числе и политические мотивы». 

Вот так вот. Но ведь настаивали на признании политической мотивации дела Ходорковского сами его защитники. Им ведь нужно сделать из него Манделу. С помощью ЕСПЧ. Потому что, как повторяет та же Москаленко:

«С точки зрения общественно-политической Михаил Ходорковский и Платон Лебедев – это политические заключенные, признанные таковыми многими организациями во всем мире. «Международная амнистия» признала их узниками совести!»

Но вы же в суд обращаетесь – при чем здесь общественные организации? Москаленко рассуждает так, как будто делает для себя какие-то открытия:

«Видите ли, есть вопросы чисто правовые, есть политические, а есть вопросы, которые находятся на пересечении этих областей. Но суд – это не политический орган. Он должен решать правовые вопросы. И этому может помешать любое неверное и особенно политизированное решение. Поэтому суд сознательно воздерживается от всего, что в угоду политической конъюнктуре может снизить правовое звучание этого юридически аргументированного документа». 

Что получается? Сами требовали от суда заведомого неправового, чисто политического решения – а когда не получили его, стали объяснять, что суд и не мог его вынести. Одно слово – адвокатская логика. И при этом еще и не забывают обвинять власти во лжи:

«Другое дело, что оголтелая пиар-кампания, развернутая властями после первого решения ЕСПЧ по делу Ходорковского по поводу непризнания «политической мотивированности преследования», сподвигла суд прояснить свою позицию, дабы не дать властям более спекулировать на этих вопросах. Но то ли некогда было читать решение, то ли надо было срочно прокукарекать то, что как слоган заляжет в головах россиян, но власти в этот раз напрямую исказили то, что суд решил по этому вопросу». 

Кто исказил, что исказил?

Суд не признал политической мотивированности в приговоре Ходорковскому – власти это и подтвердили. Слова о мотивах не отменяют главного вывода – обвинен и осужден за уголовные преступления. Но атака на власть – главная составляющая даже не тактики защиты, а всего политического проекта «Ходорковский». И применяется она не только внутри страны – через огульное шельмование как президента, так и всего аппарата власти, – но и вне ее.

Удивление откровенной политической мотивацией аргументов Ходорковского пробивается даже сквозь сухие строчки решения ЕСПЧ: «Тем не менее в данном случае доводы заявителей гораздо более широкие. Заявители не жаловались на единичный случай, они пытались доказать, что «весь правовой механизм государства-ответчика (...) с самого начала не работал, что власти всегда действовали недобросовестно, нарушая конвенцию». В сущности, заявители пытались убедить суд, что все в их деле противоречит конвенции и что поэтому их осуждение безосновательно. Эти заявления являются очень серьезными и требуют веских доказательств».

То есть Ходорковский и его сторонники хотят признать Россию «нарушителем конвенции». Но Запад прекрасно понимает, что Паниковский – это не Путин, а сам жалобщик – Ходорковский, потому что красть нехорошо. И когда за украденного гуся бьют, не нужно объяснять это разногласиями с советской властью. Даже если они и были – и ты считал, что украденные деньги позволят править страной и командовать Кремлем. А чтобы заслужить политическую мотивацию в приговоре, нужно было до этого обрести ее в жизни. Может быть, не надо было служить Мамоне?