Пустят в расход

Прошедшее в среду заседание президентского Совета по противодействию коррупции было первым, которое Владимир Путин провел после своего возвращения в Кремль в мае прошлого года. При этом сам совет все это время не бездействовал – проходили регулярные заседания его президиума под руководством главы президентской администрации Сергея Иванова, весной были приняты президентские указы об обязательном декларировании госчиновниками крупных расходов. И на нынешнем заседании совета впервые докладывались результаты анализа этих отчетов – наряду с другими важными темами антикоррупционной повестки.

В этом году, для того чтобы чиновники успели избавиться от зарубежных счетов и подсчитать свои расходы, сдвинули даже срок подачи деклараций о доходах – вместо 1 апреля установили 1 июля. Еще три месяца ушло на анализ содержания деклараций – и к 1 октября он должен был быть готов. Но заслушали отчет Иванова на закрытом для прессы заседании совета только 30 октября.

Получилось, что взяточников вывели из-под ответственности – и в тюрьму не садятся, и деньги не платят

Новоиспеченная декларация о расходах занимает всего две странички и пока что подается отдельно от декларации о доходах. Со следующего года их объединят, но и тогда их заполнение не станет обязательным. Ведь чиновник обязан отчитаться только в том случае, если он, его жена или несовершеннолетние дети совершили покупку (дома, машины, акций) на сумму, превышающую трехлетний совокупный доход его семьи. То есть, к примеру, если чиновник получает 2 млн рублей в год, а его жена, работая в бизнес-структуре, – 10 млн, то даже покупку квартиры за 1 млн долларов он декларировать не должен. Точно так же не обязан он указывать и те покупки, что оформляются на принадлежащие его семье фирмы: например, хоть «Бентли» приобретай для компании своей жены.

Но даже введению такой отчетности шло серьезнейшее противодействие на самых разных уровнях власти. Причина в том, что далеко не все пришли во власть из бизнеса или имеют жен, пристроенных на теплые места, и таким чиновникам будет очень нелегко объяснить появление у них дорогостоящего имущества. Можно, конечно, скрывать, но тогда все время придется трястись в ожидании проверки, можно записывать на чужих людей или левые фирмы, но и тут риск велик. Легализовать нажитое незаконным путем пока что еще достаточно просто – некоторые чиновники, например, записали, что купили квартиру в 2012 году за счет сделанных в прошлые годы накоплений или взятого кредита. Впрочем, массовой подачи деклараций о расходах пока не произошло – только 1% от 1,5 млн чиновников, подавших декларации о доходах, решили отчитаться еще и о своих крупных приобретениях.

Причин у этого может быть три: чиновники редко покупают дома и квартиры, у чиновников очень хорошо зарабатывают жены, чиновники успели заработать до своего прихода на госслужбу и могут продолжать делать дорогие покупки на проценты от денег, нажитых в бизнесе. Конечно, есть немало чиновников, которые действительно честно попадают под одну, две или даже все три эти причины. Но немало и тех, про которых можно уверенно сказать, что в бизнесе они никогда не работали (даже в теневом), жены у них не банкиры, а живут чиновники при этом как очень богатые люди. Или еще один вариант – работа жены является просто прикрытием коррупционных доходов, своеобразным легализатором. И не надо даже приводить примеры с Северного Кавказа или из Москвы – по всей России есть масса таких руководителей. Подача деклараций о расходах – небольшая, но важная часть работы по обузданию коррупции.

В этот раз декларации о расходах подал каждый сотый чиновник – 14 400 человек. Непонятно, к кому их отнести, но явно не к самым богатым и коррумпированным. 12 700 человек из них написали, что купили квартиру. При этом неизвестно, что чаще всего указывали в качестве источника средств для ее покупки, но можно предположить, что было три главных варианта: средства от продажи старого жилья, ипотека и накопления. 1600 человек приобрели машины – надо понимать, что явно очень дорогие. Вряд ли, правда, среди них есть отчет сотрудника среднего уровня из дагестанского отделения какой-нибудь федеральной службы с доходом за три года максимум в размере пары миллионов рублей о покупке люксового джипа. Необходимость его декларирования не может поставить его в тупик, потому что ему даже в голову не придет записать машину на себя, когда есть бабушки и дедушки.

По словам Сергея Иванова, эти декларации были подвергнуты анализу и проверке, «таких проверок проведено на сегодняшний день уже 600». Проверяли кадровые подразделения того уровня, к которому относится чиновник. Если к президентской номенклатуре, то администрация президента, если к правительственной или региональной, то соответствующие службы. В результате «на сегодняшний день выявлено около 20 фактов непредоставления или предоставления недостоверных сведений о расходах». В отношении этих нарушителей начались уже серьезные проверки, сообщил Иванов, а по «одному конкретному случаю, речь идет о сотруднике прокуратуры Нижегородской области, уже руководством Генпрокуратуры принято решение о его увольнении».

Понятно, что расходы контролировать сложнее доходов (легальных, разумеется), не говоря уже о том, что необходимо, чтобы сами проверяющие кадровики не закрывали глаза на образ жизни того, кто приносит им декларацию. Но тот факт, что уволен пока что лишь один чиновник, не означает, что больше никого не поймают. Гораздо больше попалось на махинации с доходами – Иванов пока не озвучивал цифры по последним проверкам, но сообщил, что в первом полугодии 2013 года антикоррупционными подразделениями органов власти проведено свыше 130 тыс. проверок достоверности и полноты сведений о доходах в отношении муниципальных и государственных служащих и по их итогам почти к 3000 служащих применены меры юридической ответственности, в том числе 200 служащих разных уровней уволены со службы в связи с утратой доверия. «Из них сотрудников центральных аппаратов федеральных органов исполнительной власти – пять. В территориальных органах федеральной власти, включая МВД, уволены в связи с утратой доверия 158 человек. На муниципальном и региональном уровне – всего 32».

На эту тему
• Путин назвал наиболее коррумпированные сферы
• Сергей Иванов не исключил отмены "кратных штрафов"
• СМИ: За хищение бюджетных средств накажут сроком до 15 лет
• Кремль: Восемь высокопоставленных чиновников уволены после проверки деклараций

Иванов назвал поименно нескольких генералов, которые скрывали имущество и доходы, – например, уже уволены заместитель командующего военно-транспортной авиацией Министерства обороны генерал-майор Шемякин, заместитель командующего войсками Центрального военного округа по материально-техническому обеспечению генерал-майор Свинцов, заместитель главкома внутренними войсками МВД России генерал-полковник Лазебин. Накануне по этой же причине был освобожден от должности заместитель главы Рособоронзаказа Домбровский. Не дожидаясь окончания проверочных мероприятий, добровольно оставил свой пост бывший глава Спецстроя при Минобороны России Нагинский. Среди тех, к кому «также возникли вопросы», Иванов упомянул помощника министра финансов Попова и начальника управления Федеральной службы по контролю за наркотиками по Ханты-Мансийскому автономному округу генерал-майора полиции Висящева: «Это не значит, что эти люди виновны в каких-то уголовных преступлениях, здесь просто зафиксирован факт нарушения норм соответствующих законов и указов президента о декларировании. А уж есть ли там состав преступления, не знаю, могу и сомневаться в этом, но это уже будут определять другие люди и другие органы власти».

Привлекать к уголовной ответственности теперь тоже будут по-другому – главным выводом заседания совета стало то, что проведенная либерализация антикоррупционного законодательства не сработала. Попытка заменить сроки штрафами фактически провалилась. Это признал вчера и Владимир Путин:

«Только 8% взяточников осуждены к реальным срокам лишения свободы. Большинство приговорены к штрафам, которые преступники не платят, находят всевозможные нормативные лазейки. Решения о либерализации, как мы знаем, были приняты еще в 2011 году, мы тогда все с этим согласились, надеялись, что это будет обращение к совести тех людей, которые совершают те или иные правонарушения, но, судя по всему, практика показывает, что эта либерализация не работает должным образом».

Опыт со штрафами и гуманизацией наказания не сработал, да и не мог сработать, потому что не был прописан механизм обратного действия, говорит член Совета по правам человека при президенте России, председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов:

«Не было определено, что делать, если не будут платить деньги. В тот момент, когда норма о кратных штрафах была введена, 80% тех, кто у нас привлекался к ответственности за коррупцию, были врачами и учителями. Но потом Верховный суд определил, что эта категория лиц не попадает под статью о взяточничестве. А применение штрафов привело к тому, что теперь уже реальные взяточники уходят от ответственности. Например, в Башкирии суд за взятку в 3 млн рублей приговорил главу муниципалитета к 300-миллионному штрафу – это рекордный штраф в российской практике. Но у этого чиновника в собственности были только старая машина и гараж, штраф он не выплатил и продолжает оставаться на свободе. И таких случаев уже много, то есть эта практика не работает, она провалилась».

Штрафы не сработали потому, что люди не боятся их не платить, говорит Кабанов. «Мы в свое время предлагали сделать так, что если человек не погасил штраф, то он идет в тюрьму. Но в ответ мы услышали, что два раза за одно и то же наказывать нельзя. В результате получилось, что взяточников вывели из-под ответственности – и в тюрьму не садятся, и деньги не платят».

При этом сама идея о том, что нужно возмещать украденные средства, по мнению председателя Национального антикоррупционного комитета, очень правильная:

«Нужно не только сажать, но и возвращать деньги. Как этого добиться? Тут даже конфискация не нужна – достаточно наложить запрет на амнистию и условно-досрочное освобождение до момента погашения ущерба. И сразу все начнут возмещать ущерб – я уверен, когда человек будет знать, что он отсидит все 10 лет, а не выйдет по УДО через два года, то он быстро все заплатит».

Для этого казнокрад найдет деньги и в офшорах, и в подполе у родственников. А если государство хочет само взыскивать ущерб с родни коррупционера, на которую записано имущество, купленное на украденные деньги, то нужно вводить понятие «незаконное обогащение», говорит Кабанов:

«И уже доказав его, суд сможет изымать средства и имущество, у кого бы они ни находились – у родни или знакомых. Также нужно ввести в Гражданский кодекс понятие фактического бенефициара, то есть выгодополучателя. Установив его, мы лишим людей возможности заявлять, что это его бабушка-ветеран купила «Бентли»: вы ездили на этой машине, вы выгодополучатель и пытались скрыть эту покупку. Сейчас мы ведем работу, чтобы эти понятия были введены».

Внесенные во вторник в Госдуму Ириной Яровой предложения о введении понятия «коррупционного преступления» и «хищения бюджетных средств» Кирилл Кабанов считает очень правильными и предлагает даже увеличить ответственность по ним еще больше, установив сроки от 10 до 20 лет:

«А в само определение коррупционных действий нужно добавить, что выгода от коррупции может быть не только материальной. Если мы говорим о том, что коррупция представляет собой угрозу национальной безопасности, то надо и относиться к этому соответственно – недавно Дмитрий Рогозин предложил приравнять хищения в оборонке к государственной измене».

Несмотря на все увеличивающееся количество резонансных и важных антикоррупционных дел как на федеральном, так и на региональном уровне, понятно, что затронута лишь небольшая часть реальных коррупционеров.

«Нельзя просто так безрассудно вступать в противодействие с коррумпированной бюрократией, потому что у нее есть и силовая составляющая, – говорит Кабанов. – Идти в наступление и вытащить сразу 10 тыс. человек на суд общественности в нынешних неподготовленных условиях было бы неправильно, да и невозможно. Поэтому власть и занимает достаточно взвешенную позицию. Лиха беда начало – нынешние увольнения будут демонстрацией серьезности намерений для всех остальных. Механизм начинает работать – у нас же все понимают сигналы. Сейчас, когда у нескольких человек будет изыматься незадекларированое и незаконно приобретенное имущество – через суд в гражданском процессе, подав иск, – все увидят, что этот механизм работает».

Одной из важнейших задач Путин назвал борьбу с коррупцией внутри правоохранительных органов и судебной системы. «Ее надо пресекать более жестко», потому что она «ощутимо подрывает доверие общества к власти и проводимой государством политике». При коррумпированной правоохранительной и судебной системе невозможна борьба с коррупцией – президент это понимает, говорит Кирилл Кабанов:

«Силовики – это кадровая прерогатива президента, и сейчас, в том числе и в рамках Совета при президенте, мы начинаем взаимодействовать и со Следственным комитетом, и с МВД в сторону их кадрового очищения. Беда со структурой отношений и мотивацией, которая существует в правоохранительных структурах и спецслужбах, особенно у тех, кто занимается экономикой и контролем над другими ведомствами. Недавно в Росреестре выявили хищения – молодцы, но почему не понесли ответственности те, кто курировал эту службу, ведь там работали прикомандированные сотрудники, вообще была целая когорта людей, которая следила за Росреестром. Почему мы бьем по хвостам, а не смотрим с самого начала?»

Хотя статистика показала уменьшение числа уголовных дел по коррупции по сравнению с прошлым годом, Путин специально оговорился, что это не должно успокаивать, нужно еще понять, что стоит за этими данными.

«Президенту показали цифры, демонстрирующие снижение коррупционных преступлений, но это произошло не потому, что воровать стали меньше, а вследствие того, что Верховный суд вывел из-под статей о взяточничестве те категории, что и давали высокие цифры, вот статистика и улучшилась, – говорит Кабанов. – Президент это понимает, поэтому он и сказал, что нужно проанализировать эти цифры».

Сергей Иванов после заседания повторил слова о том, что «неприкасаемых нет и быть не может, компромиссов никаких не будет». Но больше обратили внимание на его слова о том, что надо усилить антикоррупционную работу на региональном и муниципальном уровнях, как и на заявление Путина про то, что ряд сфер более других подвержены коррупции. Президент назвал ЖКХ, потребительский рынок, строительство и ремонт разного рода объектов. Комментарии в стиле «власть пытается представить регионы главным источником коррупции и отвести внимание от себя» не заставили себя ждать. Хотя к региональным чиновникам и депутатам вопросов не меньше, чем к федеральным.

«После принятия закона о запрете на зарубежные счета ни один региональный или муниципальный депутат не отказался от своего мандата, – говорит Кирилл Кабанов. – Хотя мы провели анализ по некоторым заксобраниям и думам (например, московской, питерской, новгородской) и доложили об этом президенту: там полно депутатов, которые совершенно официально продолжают заниматься бизнесом за рубежом, имеют там счета».

Сергей Иванов объяснил свои слова об усилении борьбы с коррупцией на местах в том числе и тем, что в ходе проверок деклараций было выявлено гораздо больше нарушителей среди федеральных служащих, чем среди региональных и муниципальных, хотя федералов и меньше по численности. Проблема в том, что местные проверяющие структуры могут легко покрывать своих чиновников.

«Ошибка и в том, что декларации региональных чиновников проверяют региональные же отделы кадров, – говорит Кабанов. – Нужен общественный контроль при проверке. Мне кажется, что должна быть смешанная комиссия, в которую входят представители и федеральных органов, и региональных, и общественности. Как Совет по противодействию коррупции при президенте, где в составе и чиновники, и судьи, и силовики, и общественники. Такая структура должна проверять декларации, запрашивать те, которые вызывают вопросы. Сейчас мы обсуждаем с некоторыми губернаторами идею усиления контроля на муниципальном и региональном уровнях, в том числе и через внедрение общественного контроля. И, возможно, скоро будут приниматься соответствующие законы на региональном уровне».

Чиновники среднего звена не обнародуют свои декларации, в отличие от высших чиновников и депутатов. «Если сказать о том, что и остальные декларации должны быть доступны, тут же начинают кричать о личных данных, – говорит Кабанов. – У нас любимая отмазка для бюрократии – это нарушает Конституцию. Поэтому так важны слова Путина о том, что когда человек идет на госслужбу, то он добровольно себя ограничивает в правах. И во многих государствах это существует. При приеме на госслужбу должны быть фильтры: гарантия, стажировка и реальные конкурсы. Гарантия со стороны тех, кто находится на госслужбе, комиссии из экспертов, которые бы на открытом конкурсе набирали людей на работу».