Саакашвили всё

Для Грузии это нетипично скучные президентские выборы. Грузинам привычно выбирать лидера на фоне тектонических процессов – государственных переворотов и революций. При этом еще ни разу выборы не проходили в два тура, они никогда не вырисовывались даже в теории: националист Звиад Гамсахурдия в свое время набрал 87% голосов, Эдуард Шеварнадзе – 73% и 82%, лидер «революции роз» Михаил Саакашвили – 96% и 53% (тогда кампания проходила на фоне широкомасштабных митингов протеста со стороны оппозиции). На сей раз победитель также известен заранее – это кандидат от правящей партии «Грузинская мечта», министр образования страны Георгий Маргвелашвили. Но будет ли второй тур – впервые в истории республики – вопрос по-прежнему открытый. Согласно разным социологическим опросам, Маргвелашвили набирает от 39 до 56% голосов (в среднем 46%).

Нателашвили пообещал, что свадебные путешествия грузинам в случае его победы будет оплачивать государственный бюджет

Сам Маргвелашвили сделал по этому поводу нетипичное для большой политики, по сути, скандальное заявление. Мол, набрать меньше 60% для него оскорбительно, если он не выиграет в первом туре, то во второй вообще не пойдет и снимет свою кандидатуру. Причем для него это было лишь «принятие подачи» от премьер-министра Бидзины Иванишвили, который первым высказался в духе «либо 60%, либо ничего». В то, что сценарий отзыва Маргвелашвили возможен, в Грузии не верит никто, но объяснения такому кокетству дают разные. Наиболее распространенная версия заключается в том, что Иванишвили и Маргвелашвили пытаются максимально мобилизовать свой электорат, испугав его возвращением во власть людей Саакашвили. Но если критики нынешнего кабмина говорят о шантаже, то его сторонники – о попытках сэкономить государственные деньги: выборы вообще удовольствие недешевое, а в два тура – тем более.

Соперников у Маргвелашвили по местным меркам беспрецедентно много – 22 кандидата. Впрочем, упоминания достойны лишь двое из них, оба бывшие председатели парламента: Давид Бакрадзе от партии Михаила Саакашвили «Единое национальное движение» и Нино Бурджанадзе от «Демократического движения». Опросы предсказывают второе место Бакрадзе с результатом 12–19%, рейтинг Бурджанадзе с трудом дотягивает до 10%. Однако шансы взять серебро у нее есть, уверены местные политологи. Они же не исключают того, что именно Бурджанадзе, а отнюдь не Бакрадзе, выступающий за реставрацию «Грузии по Саакашвили», может обвинить власти в фальсификации голосования и даже провести ряд «несогласных» митингов.

Остальные кандидаты, по большому счету, играют роль статистов и попадают в международные новости лишь за счет оригинальных предвыборных инициатив. К примеру, кандидат от Лейбористской партии Шалва Нателашвили пообещал, что свадебные путешествия грузинам в случае его победы будет оплачивать государственный бюджет.

За серебро, желательно подкрепленное вторым туром, и идет основная борьба. Если Бакрадзе займет третье место, для Саакашвили и его партии это станет настоящей катастрофой, так как не позволит им претендовать даже на роль главной оппозиции властям. Бурджанадзе в прошлом – один из лидеров «революции роз» и ближайший соратник Саакашвили, но после вторжения в Южную Осетию перешла в радикальную оппозицию. Выступая под лозунгами на тему социальной справедливости, верховенства права и более динамичного проведения реформ, она выбрала для себя роль эринии – греческой богини мщения. Бывший спикер обещает не только преследовать Саакашвили по суду, но и запретить его партию. Маргвелашвили же вслед за своим шефом гарантирует, что преследовать политических оппонентов не будет – демократия есть демократия.

На эту тему
• Москва объяснила свой демарш в ООН бредом Саакашвили
• Александр Сосновский: Синдром Саакашвили
• Максим Григорьев: Шпиономания режима Саакашвили
• Саакашвили возмутился приездом в Грузию депутатов Госдумы
• В Грузии обнаружены схроны с оружием и наркотиками
• В Грузии выдвигаются все новые кандидаты в президенты

Со своей стороны Бакрадзе, главный предвыборный лозунг которого можно перевести как «Давайте вместе контролировать правительство», выбрал для себя линию атаки на правящую коалицию. С въедливостью бухгалтера он демонстрирует населению, какие обещания не были выполнены и каких показателей достичь не удалось. Не стал бесплатным газ, нет прорыва в области увеличения рабочих мест, не построены обещанные заводы и так далее. Что же касается идеологической платформы кандидатов, то о традиционном для Европы делении на левых и правых можно забыть. Грубо говоря, и Бакрадзе, и Маргвелашвили во многом повторяют друг друга, значительно расходясь лишь в оценке наследия Саакашвили и незначительно – в вопросах внешней политики.

Оба (а с учетом Бурджанадзе – все трое) выступают за интеграцию Грузии в Евросоюз и вступление в НАТО. Однако «Грузинская мечта» считает важным и вопрос нормализации отношений с Россией, тогда как, с точки зрения Бакрадзе, до решения краеугольной проблемы с Абхазией и Южной Осетией (в его терминологии «до вывода оккупационных войск с грузинской территории») ни о какой нормализации и речи идти не может. Впрочем, незадолго до выборов, увидев, что лексика «ястреба» результатов не дает (многие грузины попросту не верят, что Абхазию и Южную Осетию можно вернуть, хотя и не готовы от них отказаться), политик смягчил тон. «Я тоже хочу наладить отношения с Россией, но я однозначно заявляю, что эти отношения не улучшатся за счет национальных интересов Грузии. Отношения с Россией улучшатся только тогда, когда она поймет, что невозможно подчинить Грузию, невозможно заставить ее свернуть с европейского пути», – заявил Бакрадзе.

Правительство Иванишвили и впрямь сделало несколько шагов навстречу Москве. Закрыт государственный русскоязычный телеканал ПИК, который Саакашвили использовал в целях антироссийской пропаганды. Введен пост личного представителя премьера по налаживанию отношений с РФ (им стал бывший посол Грузии в Москве Зураб Абашидзе). Принято решение отказаться от бойкота Олимпиады в Сочи. События 2008 года были названы «большой провокацией под руководством Саакашвили», при этом было неоднократно подчеркнуто, что силовой вариант возврата мятежных республик Грузия больше не рассматривает, а рассматривает вариант такого обустройства Грузии, при котором Сухум и Цхинвал сами бы попросились обратно. Примиряющих заявлений в адрес РФ Иванишвили вообще сделал много и кое-чего действительно достиг. В частности, грузинская продукция вернулась на российский рынок, чему крайне обрадовались занятые в сельском хозяйстве граждане республики. Однако переговоров с Владимиром Путиным, чего так хотел Иванишвили, добиться пока так и не удалось.

Премьером может стать нынешний министр здравоохранения Давид Сергеенко, являющийся сторонником легализации марихуаны

Источник газеты ВЗГЛЯД в МИД РФ заявил, что Москву, тем не менее, гораздо больше устроила бы победа Бурджанадзе. Просто в силу того, что она «знакомый, проверенный партнер, с которым было много контактов, в том числе после 2008 года». Но рассчитывать на победу Бурджанадзе может разве что в Аджарии. Бакрадзе популярен на селе и среди крайних националистов, Маргвелашвили – в городах. Другое дело, что «железная леди», как называют Бурджанадзе в Грузии, провела очень масштабную и яркую кампанию и еще может удивить своим результатом за счет голосов тех, кто не хочет возвращения к временам Саакашвили, но уже успел разочароваться в «Грузинской мечте».

Важно подчеркнуть, что Грузия впервые выбирает себе не лидера – жесткого, харизматичного и за все ответственного политика (в котором неизбежно разочаруется впоследствии), а чиновника-управленца. Причем полномочий у него будет немного: страна превращается в парламентскую республику. Президент останется главнокомандующим Вооруженными силами и руководителем Совета нацбезопасности, станет «символом грузинского единства», «лицом» страны и арбитром на случай политического кризиса. Однако основные полномочия будут сосредоточены в руках правительства, подотчетного парламенту. Даже право законодательной инициативы у президента отняли, равно как и право состоять в какой-либо партии.

Более того, новые поправки в законодательство урезают и полномочия премьера (к примеру, при замене министерского состава более чем на треть премьеру необходимо будет получить одобрение парламента). Для Грузии такая конфигурация нетипична, и ряд экспертов предсказывают, что грузины нескоро с ней смирятся, слишком уж привычна для них ситуация, когда у страны есть лидер с широчайшими полномочиями. Однако это должно застраховать страну от ситуаций, которые случались уже неоднократно, когда «народный лидер», став президентом, со временем превращается в диктатора.

Иванишвили – тоже уходящий политик, причем добровольно. Став премьером, он пообещал Грузии, что через полтора, максимум два года уйдет в отставку. Его, мол, задача – избавиться от тирании Саакашвили, «вылечить» политическую систему, запустить реформы, «вернуть страну людям», но, чтобы избавиться от грузинской практики «культа личности» раз и навсегда, надолго задерживаться во власти он не должен. Иванишвили считает, что поставленные задачи выполнены, можно уходить. Фамилию нового премьера правящая коалиция обещает назвать сразу после выборов, пока же в СМИ обсуждаются несколько кандидатур, самая экзотичная из которых – нынешний министр здравоохранения Давид Сергеенко, являющийся сторонником легализации марихуаны.

Что до Саакашвили, он сейчас является человеком, который заинтересован во втором туре более всех остальных. Если Маргвелашвили не наберет 50% плюс один голос в первом туре, Саакашвили задержится на посту «номер один» и лично подпишет соглашение об ассоциации с Евросоюзом на саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе. То бишь уйдет громко, красиво, с большой речью, обращенной к мировому сообществу, а не как политик, крайне популярный прежде, но гонимый теперь.

Анзор, бывший филолог, ныне таксующий в Тбилиси, заявил корреспонденту газеты ВЗГЛЯД, что довольно быстро разочаровался в уходящем президенте. Анзор причисляет себя к «либеральной интеллигенции», для него эпоха Саакашвили ассоциируется с разгоном митингов, преследованием журналистов и политических оппонентов, военной авантюрой в Южной Осетии, отсутствием «социальных лифтов», кумовством, пытками в тюрьмах. «Саакашвили хорошо начинал, но быстро перестал слышать свой народ, скатился в популизм и волюнтаризм», – говорит Анзор. И тем не менее он отдает Саакашвили должное в том, что тот «стал первым, кто ушел сам, а если диктатор сам ушел, то ему как диктатору можно многое простить, по крайней мере он уже не совсем диктатор».

В этом Анзор прав. Даже после победы «Грузинской мечты» на выборах и формирования оппозиционного Саакашвили правительства у президента оставались весьма внушительные полномочия. При желании Саакашвили мог бы ввергнуть Грузию в политический кризис, развязать настоящую «войну митингов» в сочетании с подковерной борьбой за выскальзывающие из рук рычаги управления. Но он предпочел роль обиженного, немного комичного и без меры истеричного уходящего президента, который не мешает новой власти, хотя и повторяет через слово, как мантру, что интересы родины преданы, а при нем «лучше было».