«В пустыне Каддафи говорит с аллахом»

В ночь на понедельник силы НАТО нанесли серию авиаударов по Триполи, разрушив одно из зданий резиденции Муамара Каддафи в квартале Баб-эль-Азизия.

Ливийское правительство тут же заявило о том, что коалиция рассчитывала физически уничтожить лидера Джамахирии. Однако в результате атаки сам Каддафи не пострадал, хотя ранения получили почти полсотни человек.

Хотя он не получил углубленного образования, многие вещи он чувствовал и понимал, как говорится, нутром

Сын полковника Сейф аль-Ислам Каддафи назвал эти удары «трусливым нападением, которым можно пугать и терроризировать только детей». «Но мы не боимся и не откажемся от боя», – заявил он.

Тем более что в свое время Ливия благополучно пережила американские бомбардировки. Вскоре после их начала, в 1986 году советским послом в эту арабскую страну был направлен опытный дипломат-арабист Погос Акопов. Он представлял интересы СССР в Триполи после этого еще шесть лет, весь период перестройки.

Начинал свою работу посол в тот момент, когда еще шла холодная война и Ливия была преданным союзником Москвы в противостоянии с Западом. Но заканчивал Акопов в то время, когда Михаил Горбачев установил с американцами практически дружеские отношения и холодная война ушла в прошлое. Постепенно отношение Москвы к режиму Каддафи сменилось на прямо противоположное, что не раз ставило в затруднение советского посла. В беседе с корреспондентом газеты ВЗГЛЯД Погос Акопов вспоминает о своих встречах с Каддафи и о том, каким ему запомнился «черный полковник».

ВЗГЛЯД: Говорят, что Каддафи ночует в своем бедуинском шатре не только во время зарубежных визитов, но и на родине. Действительно ли лидер ливийской революции склонен к экстравагантным поступкам, или таков его образ жизни?

Погос Акопов (Фото: 1tv.ru)

Погос Акопов: Да, Каддафи действительно любит проводить время в своем шатре в пустыне. Но он не только отдыхает таким образом. В шатре Каддафи и работает, и принимает посетителей. Помню, одна из первых моих встреч с Каддафи состоялась именно в такой обстановке. Я получил из Москвы сообщение, которое требовалось срочно передать ливийскому руководителю. Сообщаю об этом в ливийский МИД, и через какое-то время они звонят: «Ночью приезжайте в аэропорт». Сначала летим самолетом, потом едем по пустыне на машине.

Ночь. Темно. Шатер. В центре Каддафи на вращающемся кресле. Он вообще-то весьма нетребователен к обстановке, но вращающиеся кресла – его страсть. Перед ним походный раскладной стол. На столе радиоприемник, блокнот и карандаш. Для посетителя обычный стул. В глубине шатра бедуинская постель. Телевизор. На улице прохладно, вроде как даже дождь шел. Каддафи сидит в кресле. Никакого особого комфорта. Ни обогревателей, ни кондиционеров. Поприветствовал меня. Пригласил сесть.

Я тогда не удержался, спросил, почему он ведет такой аскетический образ жизни и не работает в резиденции, где есть все условия. Он отвечает: «Здесь мне лучше. Здесь тихо, я один, мне никто не мешает. Ко мне здесь приходят мысли. В уединении я анализирую происходящее. Здесь я разговариваю с аллахом».

Стоит ли считать такое поведение экстравагантным? Не знаю. У меня сложилось впечатление, что для Каддафи оно вполне естественно. Он же бедуин. Он родился и вырос в пустыне. Это его стихия. Он и одежду свою национальную носит не только за границей, чтоб кого-то удивить. Я его ни разу не видел в костюме или в военном кителе. Полагаю, ему в пустыне действительно спокойней, чем в резиденции, где постоянно что-то происходит, кого-то надо принимать. А за тысячу километров в пустыню из-за какого-то пустяка не всякий потащится. Если кто и потревожит, так уж точно по важному делу.

На эту тему
• НАТО назвало условие прекращения войны в Ливии
• В ПАСЕ испугались угроз Каддафи спустить на ЕС мигрантов
• Медведев озвучил претензии к ООН и НАТО
• Германия может ввести контроль на границе с Австрией
• НАТО отказалось извиняться за удар по ливийским повстанцам

Лишь однажды, когда приезжал личный представитель Горбачева, первый замминистра иностранных дел Юрий Воронцов, Каддафи принимал нас в резиденции в кабинете. Обычный с виду кабинет, не такой, как теперь у глав государств. Все очень сдержанно, скромно, но аккуратно. Там недавно закончили ремонт, пахло красками, но ради высокого гостя лидер отказался от своих бедуинских пристрастий. Но послов и своих чиновников Каддафи, как правило, отправлял в пустыню.

«Я слышал, как плакали его дети»

ВЗГЛЯД: А может, он специально разыгрывал перед вами такие встречи как спектакль? У вас бывали случайные, неожиданные контакты?

П.А.: У меня было много встреч с Каддафи, более сорока, и почти все они проходили в пустыне. Были встречи и в самом Триполи в его резиденции в Азизии. Несколько раз мне среди ночи приходили срочные указания из Москвы и приходилось просить безотлагательной встречи. Тогда Каддафи принимал меня в своей квартире. Я приезжал и ждал его в гостиной. Слышал, как он общался с домочадцами, как плакали дети. Конечно, никакого плана у таких встреч не было.

Другое дело – встречи в пустыне. Обычно я обращался в МИД, и меня приглашали к определенному часу в аэропорт, где уже ждал личный самолет Каддафи. Он, кстати, пользовался французскими самолетами. Обычно в аэропорт приглашали либо рано утром, либо поздно вечером. Прилетали в Сирт или Сепко. Там уже ждали машины, на которых нас везли далеко в пустыню. В пустыне было что-то вроде опорной точки. Там стояло несколько небольших зданий, где размещались посетители и какой-то обслуживающий персонал. После недолгого ожидания нас снова сажали в машины и по пустыне везли уже непосредственно к шатру Каддафи, который находился поблизости.

ВЗГЛЯД: Выезды Каддафи на международные встречи запомнились не только его шатрами, но и «женским батальоном» охраны. Доводилось ли вам встречаться с этими девушками?

П.А.: Да. Во время нашей очередной встречи в пустыне нас дольше обычного держали на опорной точке, потому что у Каддафи затягивался разговор с его посетителем. Мы попили кофе, и я вышел на улицу. Смотрю, идут девушки в военной форме. Не очень высокие, но видно, что телосложением крепкие, натренированные. Все при оружии. Разговорились. Они были несколько удивлены, что я говорю по-арабски. Видимо, потому, что послы западных государств, в большинстве своем, арабским не владели. А девушки эти мне претензию высказали. Очень они были недовольны тем, что СССР, союзник и друг Ливии, не предупредил их о том, что американцы собирались бомбить Триполи в апреле 1986 года. Тогда бомбы попали в дом Каддафи, где погибла его приемная дочь, и во французское посольство, которое тоже очень сильно пострадало. Пришлось объяснять, что информация такого рода просто так по дружбе не предоставляется. Нужны соответствующие соглашения и договора, которых у нас пока нет. Да и фактически мы не могли знать, куда именно и зачем они летят. Но убедить их мне так и не удалось.

ВЗГЛЯД: Много ли женщин охраняет Каддафи? И почему женщины?

П.А.: Я не заметил, чтобы их было много. И вообще я в те годы не видел многочисленной охраны вокруг Каддафи. Один, два человека у входа. Никакого оцепления вокруг шатра. Когда открывали нефтеперегонный завод в Рас-Лануфе, то там тоже не было большого числа охраны. Но Каддафи плотным кольцом окружали «народные массы», создавая живой щит. Была ли это тактика охраны, не знаю. А почему именно женщины, я специально не интересовался. Не думаю, что это как-то связано с его любвеобильностью. Как мне поясняли, это из-за того, что женщины более преданны, чем мужчины.

«Меня напутствовал Громыко»

Он вообще-то весьма нетребователен к обстановке, но вращающиеся кресла – его страсть

ВЗГЛЯД: Как начиналась ваша работа в Ливии? Легко ли было завоевать расположение Каддафи?

П.А.:  В 1986 году я работал в Кувейте, и когда меня назначали послом в Ливию, я имел встречу с Громыко, который в то время занимал пост председателя президиума верховного совета СССР. Он поставил мне задачу установить доверительные отношения с Каддафи, чего не удавалось моим предшественникам. Каддафи – непростой человек. Природа одарила его и умом, и чувством восприятия окружающих. И хотя он не получил углубленного образования, многие вещи он чувствовал и понимал, как говорится, нутром. У него есть свои приемы, которые позволяют ему почувствовать собеседника, понять, чего он стоит. На первой же нашей встрече Каддафи одновременно и польстил мне, и устроил проверку. Он, кстати, не принимал от послов верительные грамоты. Возможно, считая эту процедуру излишне протокольной для лидера революции. Так что верительную грамоту я вручал министру иностранных дел, а через 3–4 дня меня пригласили к Каддафи.

Теперь представьте обстановку, в которой проходила эта встреча. Полночь, идет война с Чадом, и в городе темно из-за светомаскировки. Около получаса меня возят по темным улицам и привозят в небольшой особняк. Там несколько человек охраны, приемная с двумя креслами и столиком. После недолгого ожидания он ко мне выходит. И первое, что он говорит, буквально с порога: «А я вас знаю! Мне о вас Насер рассказывал».

Каддафи считал себя учеником египетского президента и относился к нему с большим уважением. Я действительно приехал в Египет в 1967 году в составе правительственной делегации СССР. Мы тогда занимались восстановлением египетской экономики и армии после шестидневной войны с Израилем. Я остался работать в Египте, и у меня сложились хорошие, дружеские отношения с Гамалем Насером. Каддафи, как оказалось, знал об этом.

«Мне бы хотелось, чтобы на своем посту в Ливии вы сыграли такую же роль, какую когда-то сыграли в Египте», – завершил Каддафи свое приветствие.

Я понял, что речь идет об укреплении вооруженных сил, и был польщен, но дальнейшие действия Каддафи меня несколько озадачили. На ту встречу я привез послание Горбачева. Послание следовало передать устно. Я зачитал, переводчик перевел. Каддафи выслушал: «Ничего не понимаю, перескажи своими словами».

Вот тебе и сюрприз, думаю: прекрасный перевод, на чистом, литературном арабском языке. Как он может не понимать того, что даже я понимаю?! И тут мне становится понятно, что Каддафи проверяет, знаю ли я арабский язык. Могу ли я говорить с ним с глазу на глаз. Это его манера – общение один на один, даже без переводчиков. Можно сказать, что с этого момента у нас и сложились теплые отношения.

#{smallinfographicleft=478830}ВЗГЛЯД: Насколько после этого вам удавалось общаться с Каддафи более открыто? Или дипломат в любом случае вынужден оставаться в рамках протокола?

П.А.: Посол должен выполнять возложенные на него обязанности. Если они требуют каких-то самостоятельных решений, инициативы, значит надо принимать такие решения. Лишь бы эти решения не повредили твоей стране и твоей работе.

При первой же нашей встрече Каддафи стал спрашивать мое личное мнение по вопросам, изложенным в послании Горбачева. Это меня несколько озадачило. Обычно такие вопросы дипломатам не задают. Если я передаю послание руководителя своего государства, то как я могу высказывать свое мнение? В то же время я прекрасно понимал, если отвечу ему, что у меня не может быть своего мнения, потому что есть мнение Горбачева, то Каддафи сведет наше общение к тому, что я буду только передавать ему разного рода документы, но не буду послом в полном смысле слова. Я тогда говорю: «Знаете что, лидер. Давайте условимся так. Если я вам говорю, что мне нечего добавить к изложенному в послании, это будет означать, что у меня есть свое мнение, но по ряду причин высказывать его я не могу. Если же я начну разъяснять написанное в послании, развивать эту тему, значит, я полностью разделяю точку зрения моего руководства по данному вопросу. И, наконец, если я с чем-то не согласен, но могу вам об этом сказать, то в таком случае я буду высказывать свое мнение».

Каддафи взял паузу, немного подумал и сказал:«Хорошо!»

Таким образом, я оставил для себя возможность личных встреч с Каддафи. И могу сказать, что когда бы я ни просил о встрече, не было ни одного случая, чтобы он мне отказал. Он не принимал меня по первому же требованию, но в течение суток я всегда мог рассчитывать на аудиенцию. Во многом это происходило из-за того, что я был послом государства, позиции которого были чрезвычайно сильны в Ливии. Но и роль личных отношений нельзя недооценивать.

ВЗГЛЯД:  Часто ли вам доводилось говорить Каддафи, что ваше мнение не совпадает с мнением советского руководства?

П.А.: Нет. У меня был всего один случай, когда я сказал Каддафи, что не согласен со своим руководством. Недалеко от Сирта ливийцы построили фармацевтический завод. Американцы уверяли, что Каддафи производит там химическое оружие, и требовали инспекции. Каддафи эти требования неоднократно отвергал, и тогда американцы, учитывая наши отношения с Ливией, начали давить на руководство СССР. Мне начали поступать указания из Москвы, чтобы я добился от Каддафи разрешения допустить на этот завод ооновскую или американскую инспекцию. Я один раз пришел к Каддафи. Второй. Когда на третий раз я принес Каддафи это же послание, он у меня прямо спрашивает: «А с чего это вы американцам подыгрываете?».

Я отвечаю в Москву, что Каддафи не согласен, и очередное указание мне приходит уже от исполняющего обязанности министра иностранных дел Петровского, притом в очень строгой форме: «Спросите Каддафи, почему он ведет такую линию! Он создает нам проблемы с американцами!».

Вновь иду к Каддафи. Излагаю. Он отреагировал очень эмоционально: «В конце-то концов! Ты сам-то как ко всему этому относишься?»

Я отвечаю, что в данном случае лично я не согласен, хотя как посол не имею права иметь личную точку зрения по таким вопросам. Он спрашивает: «В чем не согласны?»

Во-первых, говорю, еще не подписана конвенция о запрещении производства химического оружия. А во-вторых, это дискриминация. Почему такие проверки американцы хотят проводить только в отношении Ливии? Почему бы не проверить на предмет производства химического оружия Израиль? И, наконец, почему мы, Советский Союз, партнер и союзник Ливии, льем воду на мельницу американцев? Все это я уже слышал от Каддафи во время предыдущих визитов. И когда он спросил, каковы будут мои действия, я сказал, что напишу в Москву о несогласии ливийского лидера допустить американцев по вышеизложенным причинам. А внизу припишу, что с этим мнением я согласен. Я действительно сообщил об этом в Москву, правда, немного другими словами. И после этого мы перестали требовать от Каддафи каких-то уступок по этому вопросу.

Был еще такой случай. Каддафи вызвал меня и заявил, что прекращает военно-техническое сотрудничество с СССР, потому что советская сторона не выполняет своих обязательств по контрактам. Я пытался возразить, я же со своей стороны тоже контролировал эти поставки и знал, что объемы выполняются. А он отвечает:

«В денежном выражении все правильно, но я подписал контракт на поставки запчастей к самолетам, в котором было прописано, сколько должно быть двигателей, элементов гидравлики и электроники. А вы вместо этого шлете мне фюзеляжи. Самолеты стоят на земле, а мои военные требуют, чтобы мы либо добились выполнения обязательств, либо искали других поставщиков».

Пришлось мне брать на себя ответственность и, не сообщая ничего в Москву, проверять соблюдение контрактов на месте. Оказалось, мы действительно не до конца выполняли свои обязательства. Я сообщил в Москву и добился приезда комиссии. В итоге все разногласия были сняты, но я пережил много волнительных моментов. Я не пошел против позиции своего государства, но фактически я занял позицию иностранного лидера и отстаивал его интересы, выступая против нашего ВПК. Окажись я в чем-то не прав, моя судьба была бы незавидна.

#{interviewpolit}ВЗГЛЯД: Существует мнение, что Каддафи склонен к импульсивным, непредсказуемым и даже сумасбродным поступкам. За время вашей работы в Ливии вы замечали что-то подобное?

П.А.: Тем, кто называет Каддафи непредсказуемым, советую почитать его «Зеленую книгу». Сам Каддафи называл ее «Третьей мировой теорией» и считал следующим этапом развития марксизма. Он, кстати, оплатил перевод и издание этой книги в Советском Союзе. Не скрою, в этой книге есть много вещей, с которыми мало кто согласится: Каддафи, например, отрицал партии и парламент и собирался создать бесклассовое общество. Но как может быть непредсказуем человек, разработавший свою социально-экономическую и политическую теорию развития общества, которую он последовательно, на протяжении десятилетий претворял в жизнь? Я прочитал его книгу первым делом как приехал, и мне это очень помогло в дальнейшей работе.

Если вы спросите, что стоит за его тягой к шатрам и бедуинским одеждам, то я вам не дам однозначного ответа. Наверное, было в его поведении и актерство, и желание казаться не таким, как все. Он более 40 лет у власти, и все это время к Ливии и к нему лично было приковано всеобщее внимание. Возможно, некоторые его действия преследовали и эту цель. Но со временем, как мне кажется, это стало его натурой. Надо признать, на его посетителей такие встречи производили сильное впечатление. Он это знал. И ему это нравилось. Как ни посмотри, а все, кто отправляется к нему на аудиенцию в пустыню, идут на поклон.

Каддафи можно упрекать и в излишней экстравагантности, и в каком-то высокомерии, но он никогда не был человеком неуравновешенным или недальновидным. Помню, мы стали убеждать его, что война с Чадом, которую тогда вела Ливия, не отвечает ее интересам и эту войну надо поскорее заканчивать. Каддафи спокойно выслушал и говорит: «Да, я был не прав, что влез в эту войну, но теперь не знаю, как из нее выйти. Если у вас есть возможность повлиять на ситуацию, то помогите. Я передаю вам все права на переговоры. Договаривайтесь с французами и англичанами о прекращении военных действий».

Мог ли сумасброд так быстро и здраво среагировать на наши замечания? А когда Саддам Хусейн оккупировал Кувейт, Каддафи на следующий же день пригласил меня и говорит: «Хусейн что, дурак? Зачем он это делает? Он разве не понимает, что американцам только этого и надо, чтобы войти в залив и надолго там остаться!». Так впоследствии и случилось. Так что я бы несколько раз подумал, прежде чем усомниться в здравомыслии Каддафи.

ВЗГЛЯД: Какая из встреч с ним запомнилась вам более других?

П.А.: Самая первая в Триполи, когда я передавал послание Горбачева. А именно сам момент появления Каддафи в приемной. Я напомню, дело происходит ночью. Полумрак, светомаскировка. И тут открывается дверь, и на пороге возникает высокая фигура. Из-за двери на него падает яркий свет, а он весь в белом, как ангел, спустившийся с небес. Я роста невысокого, подхожу к нему, а он высокий и я на него снизу вверх смотрю. Позже я понял, что он при росте выше среднего надевал еще и ботинки на платформе, делавшие его еще выше. Но в первую встречу это произвело на меня очень сильное впечатление. Наверное, все это было просчитано, но от осознания этого впечатления слабее не становятся.

ВЗГЛЯД: Насколько близок Каддафи со своими сыновьями? Доводилось ли вам наблюдать его общение с близкими?

П.А.: Я ни разу не видел, чтобы Каддафи публично куда-то выходил с сыновьями. Насера с семьей я видел во время визита Хрущева в Египет, но Каддафи всегда отделял личную жизнь от государственной службы. Я не помню ни одного эпизода, когда бы Каддафи публично представлял своих детей или как-то приучал народ к их существованию в своем окружении. Я такого не наблюдал.

Но не могу поручиться, что в его сознании ничего не изменилось в последние годы. Дурной пример заразителен, а он же видит, что возможна передача власти по наследству, как это произошло в Сирии или в Азербайджане.

ВЗГЛЯД: Как бы вы описали свои встречи с Мусой Кусой, который много лет возглавлял разведку, а потом и МИД Ливии, а теперь сбежал на Запад?

П.А.: Я неоднократно с ним встречался и в период его руководства спецслужбами, и позже, когда он возглавил МИД. Он всегда был хорошим исполнителем, и я был убежден, что он предан Каддафи. В то, что сейчас говорят о его бегстве в Лондон, мне верится с трудом. Это был один из самых приближенных и доверенных людей Каддафи.

ВЗГЛЯД: Насколько, по вашему мнению, обоснована информация о многомиллиардных счетах Каддафи в зарубежных банках?

П.А.: Могу сказать, что за период моего пребывания в Ливии с 1986-го по 1991 год Каддафи вряд ли мог сколотить такие капиталы. Ливия нам несколько задолжала, поэтому мы вели строгий подсчет всех доходов и расходов Джамахирии. Таких денег не оставалось. Кроме тех денег, которые выплачивались по нашим оборонным контрактам, Ливия тратила огромные средства на строительство первоклассных дорог, современных промышленных объектов, гражданской инфраструктуры. Пятнадцать миллиардов при мне было потрачено только на мелиорацию пустынных земель. Я не верю, что он мог положить в карман такие суммы.

ВЗГЛЯД: Насколько основательны были обвинения Каддафи в терроризме со стороны администрации Рейгана? Особенно в подрыве пассажирского самолета в небе над Локерби?

П.А.: Я не собираюсь сейчас становиться адвокатом Каддафи, но поскольку существует такое понятие, как «презумпция невиновности», было бы неплохо сначала ознакомиться с доказательствами этих преступлений. Пять лет, работая в Ливии, я пытался найти документальные свидетельства, подтверждающие причастность лично Каддафи или Ливии к террористическим актам, но ничего не нашел. Может, у кого-то сегодня такие данные есть? Но тогда почему их не публикуют? Американцы в свое время обещали издать «черную книгу» преступлений Каддафи, где расскажут о его причастности и к подрыву самолета над Локерби, и к террористическому акту в Западном Берлине. Сейчас, как мне кажется, самое время. Но нет же этой книги! Хоть по Локерби и было решение суда, но основано оно было только на каких-то словах.

ВЗГЛЯД: Зачем же тогда Каддафи принял ответственность за теракт над Локерби и даже выплатил компенсации семьям погибших?

П.А.: На него тогда шло огромное давление. Быть в изоляции и выдерживать санкции в течение 11 лет – дело непростое. Давление ведь шло не только извне, но и изнутри страны. Экономика не могла успешно развиваться в тех условиях. Тут кто угодно пойдет на уступки. Но Каддафи не признал себя и свою страну виновными. Он только согласился с тем, что так считают остальные.

ВЗГЛЯД: Доводилось ли вам слышать о том, что он иногда пользуется для маскировки услугами двойников? Насколько правдоподобны комментарии о том, что на последних кадрах ливийского ТВ не сам Каддафи, а его двойник ехал в открытом автомобиле по улицам Триполи вскоре после очередного авиаудара по его резиденции? Вы видели эти кадры?

П.А.: Я видел эти кадры. Это реальная картинка. Не верю, что Каддафи пользуется двойниками. Ему нет необходимости этого делать. Когда я был в Ливии, там тоже часто устраивали подобные шоу. Эти демонстрации делаются для того, чтобы показать, что народ любит Каддафи. Зная Каддафи, могу сказать, что своих политических взглядов он не меняет.

«Ливийцы будут биться до последнего»

ВЗГЛЯД:  Каковы же, на ваш взгляд, перспективы ливийской войны?

П.А.: Печальны и плачевны. Каддафи сам не сдастся и страну не покинет. Он будет биться до конца, в худшем случае он уйдет в пустыню. Но те, кто начал операцию по его отстранению, от своих целей тоже не отступятся. Они не для того все это начинали, чтобы, опозорившись, уйти. Боюсь, прольется еще много крови...

ВЗГЛЯД: Россия призывает перевести конфликт в политическое русло. Возможно ли это? Запад дает понять, что не прекратит операцию, пока не падет режим Каддафи. 

П.А.: Вопрос о том, возможен или невозможен, из области гадания. Но если исходить из того, какие цели преследовала коалиция, начиная военные действия против Ливии, то я не думаю, что они остановятся. Они будут продолжать до конца. Мы призываем их остановиться. И это правильно, но в то, что коалиция пойдет на это, я не верю. Коалиция не остановится на полпути. Американцы вернулись, чтобы продолжать бомбежки.