«Факт признания Катыни уже состоялся»

− Накануне визита Владимира Путина в Польшу многие западные СМИ выразили мнение, что наша страна обязана извиниться перед поляками за 17 сентября 1939 года. Да и польский президент Лех Качиньский свою нынешнюю траурную речь начал со слов о том, что Польша «получила удар ножом в спину» от «большевистской России»…

Людей сажали, пытали, расстреливали, раскулачивали, люди мёрли в телячьих вагонах по дороге в Сибирь миллионами, как мухи

− Для 60% наших сограждан война началась 22 июня 1941 года. Про то, что было раньше, они толком-то не знали. Да и их родители, бабушки, дедушки эти события в голову не брали. До 22 июня 1941 года это была не наша война. А для поляков это была их война. Поэтому поляков я понять могу. 1 сентября 1939 года на них напал Гитлер. А 17 сентября туда же пришел Сталин. В результате у поляков возникло ощущение, что их страну «раздербанили» на двоих. И это ощущение у них исторически осталось. Так что данную национальную трагедию поляки в своей исторической памяти связывают с двумя режимами: нацистским и коммунистическим, большевистским. Поэтому они и ждут извинений. Всем людям, населяющим Польшу, трудно объяснить, что в 1939 году была одна страна, теперь на ее месте появились другие страны, что мы не Советский Союз… Тем более, справедливости ради, мы же не отказываемся от того, что связано с Советским Союзом в приятном плане. Например, мы же не отказываемся от победы во Второй мировой. А раз победа наша, значит, и преступления были наши. Ну и соответственно, мы должны извиниться. Вот позиция поляков.

− Но поляки не выходят на демонстрации с плакатами «Россия, извинись!», публичного раскаяния ждут политики, которые, в общем-то, все понимают.
− Политики ориентируются на общественное мнение. Так происходит везде: у нас, в Штатах, в Польше. Во всех странах с более-менее демократической системой, где власть избирается, она вынуждена ориентироваться на общественное мнение.

− Вам не кажется, что общественная память здесь избирательна? Про 17 сентября 1939 года и Катынь помнят, а вот гибель от голода десятков тысяч красноармейцев, которые в 1920 году оказались в плену у поляков, как-то забыли.
− Они считают, что там была другая ситуация: война и наше нападение. Не будем забывать, что это не Польша в 1920 году напала на Советскую Россию, а Советская Россия под командованием Тухачевского, а точнее Троцкого, который был основателем и главой Красной Армии, несла на пиках и шашках красноармейцев революционный дух в Европу. Мы напали на Польшу. У нас не получилось. Мы были разгромлены. И поэтому красноармейцы воспринимаются как военнопленные, захваченные в честном бою. А то, что касается трагедии Катыни, поляки правы. Это был пример распространения страшных сталинских репрессий на польский народ.

На эту тему
• «Россия нанесла удар в спину»
• Премьер дал повод
• «Историю нельзя халтурно ретушировать»
• Нашли общий язык
• Победителей приравняли к побежденным
• В Варшаве потеплело
• Леонид Радзиховский: Кто виноват

− То есть мы все-таки должны извиниться?
− Извинения – дело настолько тонкое, что я бы никого к этому не принуждал. Потому что насильственные извинения рождают комплексы, многодесятилетние обиды, и все это плохо кончается. Если народ и руководство страны сами морально подходят к идее, что надо бы извиниться, тогда это не идет никому во вред, только на пользу. Но если для этого требуется наступить на горло собственной песне, не нужно извиняться. Я считаю, что Россия − великая держава, большая страна, и для нас ничего противоестественного в извинениях нет. С другой стороны, на мой взгляд, сам факт признания нашей стороной тех бед, на которые указывает Польша, уже состоялся. Во вчерашней статье польской Gazeta Wyborcza Путин признал Катынь преступлением, признал пакт Молотова − Риббентропа аморальным и ошибочным. И это было сказано не в 1988−1989 годах, а 20 лет спустя, уже в нынешней России. После такого я бы на месте польских руководителей не брал Россию за глотку и не требовал извинений. Это неразумно.

− Вы согласны, что вчерашняя статья Путина – рука дружбы, протянутая Польше? Как вы считаете, польская элита готова ее принять, несмотря на сегодняшние заявления Леха Качиньского?
− Мне кажется, готова. Путин − жесткий политик, в известном смысле, даже упертый, во всяком случае в том, что касается международных отношений. И когда он делает примирительные жесты, это обычно правильно воспринимается. Его статья − примирительный жест, рука дружбы. И я думаю, что отталкивать эту руку крайне неразумно.

#{interview}− В последнее время на Западе всё популярнее становится точка зрения, что сталинизм и нацизм – явления одного порядка. Эксперты говорят, что такого не было даже во времена холодной войны, когда сталинская Россия воспринималась все же как победитель фашисткой Германии, а не ее идеологический двойник.
− Если сравнивать два режима в том, что касается развязывания Второй мировой войны, они, безусловно, стоят на двух разных досках. Не зря в той же статье, о которой мы уже говорили, Путин называет пакт Молотова − Риббентропа не единственным спусковым крючком во Второй мировой войне. То есть Путин признает роль пакта как спускового крючка, но подчеркивает, что он был далеко не единственным. Роль сталинского режима в поощрении Гитлера на начало Второй мировой войны имеет место. Но тем не менее сравнить «вклад» СССР и гитлеровской Германии в развязывание Второй мировой войны нельзя. Войну развязал Гитлер, на Европу нападал Гитлер. Что касается сопоставления двух тоталитарных режимов в принципе, я считаю, что между ними, действительно, стоит знак равенства. И когда нам об этом говорят, не надо обижаться. Ведь мы сами, многонациональный советский народ, более всего пострадали от сталинского режима. Людей сажали, пытали, расстреливали, раскулачивали, люди мёрли в телячьих вагонах по дороге в Сибирь миллионами, как мухи. И теперь, когда говорят, что у нас был страшный режим, мы будем не соглашаться, обижаться? На что? Я считаю, что знак равенства между гитлеровским и сталинским режимом – абсолютно адекватная оценка. Это правда, и надо к этому относиться спокойно. Сейчас у нас другая страна − демократическая Россия. «Сталинскую» страницу мы давно перевернули.

− Не все с этим согласны…
− Да, действительно, очень многие страны на Западе и, прежде всего, наши восточные соседи, которые частично входили в состав СССР, а частично – в состав социалистического блока, боясь Советского Союза, нагнетают антироссийские настроения. В свое время мы их настолько напугали репрессиями и тоталитаризмом, что они готовы от нас бежать хоть в НАТО, хоть куда угодно, только бы подальше. Это надо понимать. Такой психологически-исторический настрой части европейских стран в немалой степени определяет антироссийское настроение Европы в целом. Наши восточные соседи пугают мир имперской Россией, которая лелеет державные комплексы и гордится своей тоталитарной историей. Такую Россию надо бояться, от нее надо отгораживаться. Адекватный ответ на такую «страшилку» про нас − сказать: ребят, вы ошибаетесь. Мы со сталинским прошлым не имеем ничего общего. Мы другие, мы такие же, как вы. У нас общие человеческие ценности. И постепенно навеваемый с востока морок развеется. А если мы будем защищать Сталина по всем позициям, как мы это твердолобо делали последние месяцы, а то и годы, называть его «замечательным менеджером» и «великим национальным лидером» − мы только подтвердим западные страхи. И люди, которые нами пугают весь мир, будут нам рукоплескать.