Посмотрел как-то в архиве канала «Культура» фильм, составленный из тех кусочков интервью с академиком Панченко, которые не вошли в законченные ленты. Там Александр Михайлович рассказывает о детстве, о друзьях, о любимом городе.
И деревенский мужик бросит пить и опять полюбит землю
Среди прочего, говоря о ком-то, хвалит природную физическую силу человека и добавляет: «Раньше ведь в каждой деревне был мужик, который мог кочергу в руках согнуть или пятак пальцами».
То есть не все сплошь были Геркулесами, но люди с избыточной физической силой были везде. Им не особо удивлялись. А сейчас, говорит, мы и физически ослабли. Не только нравственно и умственно, но и физически.
Эти слова меня тронули, понудили память порыться во внутренних архивах на предмет поиска подобной информации. И что же я вспомнил? Вспомнил, что богатырской силой обладал государь Александр III. Серебряные вилки в его пальцах завязывались в узел, а монеты гнулись.
Вспомнил, что Силуан Афонский в миру отличался незаурядными физическими способностями. Кулаком мог перебить толстую доску, брал голыми руками из печи чугун со щами. Не бывал пьян после выпитой четверти водки (2,5 литра). Яичница из полсотни яиц в праздник не была для него обременительным кушаньем.
Потом вся эта трудно вообразимая природная мощь переплавилась в долгом монашеском подвиге. Но ведь важно, что не один Силуан был такой. В соседних селах были свои удальцы, убивавшие одним ударом кулака скотину и перебрасывавшие пудовую гирю ногой через амбар, подцепив ее подъемом стопы за ручку.
Иной болевой порог, иная степень выносливости, двужильность какая-то сквозит в массе жизнеописаний. Герой Бородинского сражения генерал Василий Григорьевич Костенецкий в одиночку голыми руками передвигал любую пушку, рывком за хвост садил на круп любого коня, жонглировал пушечными ядрами.
В самой Бородинской баталии пушечным банником (большой «ершик» для чистки орудийного ствола) перемолотил целое подразделение польских улан, ворвавшихся на позиции и рубивших артиллеристов.
Я вспомнил «Тихий Дон», где рукою автора по хуторам щедро рассыпаны казаки, кулаком бьющие быка в лоб так, что у мощного животного в момент подкашивались передние ноги. Это не фантазии, а картинки быта. У Шолохова и главный герой – Гришка Мелехов – в самые лютые морозы рукавиц не надевает. Он словно из другого теста слеплен.
И уже после этого не выглядят бахвальством слова героя Шукшина из «Печек-лавочек», когда он сжимает кулак перед носом профессора, говоря: «Видел? Быка-трехлетку с одного удара бью».
И не такая уж гипербола – сцена с пленом Тараса Бульбы, когда старик нагнулся за люлькой и не смог разогнуться от кучи поляков, повисших на нем. «Эх, старость», – сказал Тарас, но то была не старость, а добрый десяток ляхов, висящий на старом гетмане.
И так куда ни кинешь взгляд, находишь Гиляровского, от стальных кулаков и железной хватки которого вся московская шпана шарахалась; видишь непобедимого Поддубного, бурлаков, которые на отдыхе для забавы Волгу на спор переплывали. Видишь портовых грузчиков, которые не вошли в «Книгу Гиннеса» только по причине ее тогдашнего отсутствия.
А еще двухметровых гренадеров и деревенских чемпионов по кулачным боям да целую прорву избыточно крепких людей, каких уже нет вокруг. Представителей какой-то особой исчезнувшей породы, в которых барышням влюбляться особенно легко, но и ужасно боязно: переломают все ребра при первом же объятии, да еще и не заметят.
«Да, были люди в наше время. Могучее, лихое племя...» Так говорит лермонтовский дядя, которого молодежь спрашивает о пожаре Москвы и Наполеоновских войнах. «Богатыри, не вы», – говорится там дальше, и с этим диагнозом трудно спорить. Одно только зашкаливающее количество аптек и больниц молча возвещает нам о том, что мы – поколение дохляков.
Точно так же количество адвокатских контор, милицейских участков и прочего говорит нам о том, что мы – поколение преступников. Здоровым не нужны лекарства, праведным не нужны тюрьмы, уголовные кодексы и тому подобное. А между тем мы считаем себя великим, умным и счастливым поколением.Еще бы! У нас ведь есть «Айфон»! Нашей слепоте виной масонский миф о непрестанном прогрессе, о том, что каждое новое поколение ближе к счастью, чем предыдущие. Это именно масонский миф, братья, потому что никакого линейного прогресса нет. Эта идея – великий обман.
Это иллюзия прозрачной ткани для голого короля. Фактор позора для мнимо одетого человека. И мы ничем не лучше, не умнее, не счастливее прежних поколений. Напротив, к жерлу ада мы подошли очень близко, на самый край и, по правде говоря, оскудели крайне и умственно, и нравственно, и даже физически.
Впрочем, трезвый взгляд на вещи есть признак здоровья. Вот в 14-й главе книги Иова говорится: «Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви» (ст. 7–9). Срубленное XX веком дерево русской народной жизни действительно подобно замершему в пыли пню.
Дело за тем, чтобы почуять воду. Исаия зовет: «Придите, черпайте воду с веселием». Христос говорит, что у верующих в Него из чрева потекут реки воды живой.
Вода живая у Христа, предвозвещенного пророками и явленного в Евангелии. Вода – это Сам Христос. Почуяв корнями эту воду, русский народ оживет, даст отпрыски и пустит ветви. Уже чует, уже пускает ветви. И городская молодежь, даст Бог, повылезав из душных баров на свежий воздух, войдет в спортзалы.
И деревенский мужик бросит пить и опять полюбит землю. Тогда родство с богатырями прежних родов проявит себя в появлении в каждом поколении новых богатырей вроде Карелина и Емельяненко. В каждой деревне, хорошо бы. В каждом городском районе.
Источник: Pravoslavie.ru
