Долгое время считалось, что смена политических режимов в Восточной Европе возможна только при активном разыгрывании националистической карты. «Оранжевые» революции на Украине и в Грузии, казалось бы, подтверждали этот тезис.
Рассчитывать на какой-то серьезный подъем ультраправое движение сможет только при наличии денег
Там националисты хоть и не были в авангарде, но без легкого флера национальной исключительности Ющенко и Саакашвили были бы невозможны. Белорусская оппозиция и вовсе по большей части состоит из крайних националистов. Восточная Европа западнее Белоруссии вообще по большому счету больна ультраправым радикализмом.
Политтехнологи всегда мыслят шаблонами, поэтому американские и близкие к ним отечественные «специалисты» возлагали большие надежды на раздувание националистических настроений. Исходя из этого, Алексей Навальный получил от своих хозяев установку играть на «националистическом поле». И надо сказать, для роли фюрера он был сложен идеально.
Псевдоарийская внешность, искренняя ксенофобия, жлобские замашки – все было при нем. Однако уже в ходе так называемых протестов зимы 2011–2012 гг. оказалось, что националисты представляют собой слишком узкую базу для каких бы то ни было революций. Репетиция переворота доказала доминирующую роль либералов в Москве.
Выяснилось, что даже леваки и анархисты выглядят в массовке ничуть не слабее «националистов». Вплотную заигрывать с ультраправыми для режиссеров «протеста» стало бессмысленно. Навальный, конечно, попытался разыграть ксенофобскую карту на выборах мэра Москвы, но делал это скорее по инерции.
К тому же, политтехнологи сумели убедить практически всех системных политиков, что главной проблемой населения являются мигранты. Дискурс Навального победил, но уже не приносит политических дивидендов. Поэтому он поступил разумно, решив не мараться участием в маргинальных мероприятиях.
Это вовсе не означает предательства. Навальный никогда не присягал на верность ультраправым погромщикам, он лишь хотел их использовать. Ксенофобская карта будет разыгрываться им и далее, поскольку борьба с мигрантами заменяет российским политикам позитивную повестку дня.
Отождествлять Навального со сторонниками «русских маршей» нелепо. Его критики делают это в рамках контрпропаганды. Да, действительно, Навальный долгое время неуклюже пытался примазаться к ультраправым, но делал это исключительно из конъюнктурных соображений.
В то же время рассчитывать на какой-то серьезный подъем ультраправое движение сможет только при наличии денег. Но крупный бизнес в таких политических проектах явно не заинтересован. Поэтому вся «зига-зага» останется на уровне пионерской самодеятельности при поддержке профсоюза лавочников.
Не стоит забывать и о том, что к национализму «русские марши» имеют мало отношения. Это атрибут общеевропейской молодежной моды. Когда на матчах российских команд в Восточной Европе на поле прорываются поляки или сербы в майках «я – русский», это только на первый взгляд кажется абсурдом. На самом деле это ультраправый интернационал в действии. «Русские марши» проходят по зарубежным лекалам, в западных брендовых шмотках, и демонстранты на них поют с чужого голоса.
