Некие блогеры удивлены и возмущены тем, что пока в Киеве галицийские бандеровцы-униаты дерутся с донецкими православными и атеистическими омоновцами из-за русского языка, в донецкой епархии УПЦ МП верующие «поклоняются креслу какого-то там святого», «некоего святителя Иоанна Шанхайского». С присущими им интеллектуальной глубиной и проницательностью блогеры замечают, что «лет через сто будут поклоняться ноутбукам, часам и бронированным автомобилям новых святых».
Поклонялись ли православные чьему-то креслу вообще, целовали ли они его и т.д.?
Масла в огонь подлили и «православные блогеры», которые начали бурное обсуждение «недопустимости поклонения мебели» в православии и вообще, следует ли православным впадать в такое «язычество», как почитание вещей. Собственно, именно на православных представителях блогосферы лежит изрядная часть провокации этого небольшого скандала, что косвенно свидетельствует о том моральном состоянии, в котором оказалась Церковь после нескольких месяцев непрерывной медийной травли.
Спору нет – глумиться над святынями христиан сегодня чрезвычайно удобно, модно и безопасно. Поскольку нездоровая атмосфера вокруг Церкви в блогосфере сейчас такова, то постараюсь вкратце осветить основные вопросы, которые могут возникнуть у человека, который услышит обрывок очередного скандального звона про «попы кланяются креслу», а где источники и каковы составные части этого звона, знать не будет.
Прежде всего, поклонялись ли православные чьему-то креслу вообще, целовали ли они его и т.д.? В данном случае – нет. И это отлично видно на фотографиях, запечатлевших событие. Верующие целуют икону святителя Иоанна Шанхайского, которая лежит на том самом наделавшем шуму кресле, в котором святитель скончался 46 лет назад, 2 июля 1966 года. При всем при том, что в православии принято воздавать почитание вещам святых, никому, разумеется, в голову не пришло бы, в данном случае, устраивать такую безвкусицу, как коленопреклонение перед пустым креслом. Люди почитали икону святителя, которая была положена на связанный с ним предмет.
 В донецкой епархии УПЦ МП верующие поклоняются святителю Иоанну Шанхайскому (Фото: pravmir.ru) |
Кто такой сам святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, креслу которого было уделено столько внимания? О, это большая и интересная тема. Когда автору этих строк было 18 лет и он только начинал свой путь в православие, ему попалась в руки книга о. Серафима (Роуза) «Блаженный Иоанн Чудотворец», посвященная именно святителю Иоанну. Из нее я узнал, что совсем недавно, всего за 9 лет до моего рождения, жил на земле человек, святость и дарованная Богом благодатная сила которого были равны святости и благодати древних святых, в историчность которых (и тем более их чудес) многие уже не верят. На глазах у тысяч соприкасавшихся со святителем Иоанном людей исцелялись безнадежные раковые больные, усмирялись тропические торнадо, люди чудом избегали подложенных террористами бомб... Творились чудеса, которых, как твердо знает всякий атеист и маловер, не существует.
Причем творил эти чудеса человек, менее всего подходящий с голливудской точки зрения для этой роли – маленький человечек с отвратительной дикцией, странноватыми манерами, резкими и кажущимися порой абсурдными поступками, ходящий все время в рваных одеяниях и периодически босой. Один католический священник говорил своим прихожанам в период, когда владыка Иоанн служил в Париже: «Если хотите увидеть современного святого, то сейчас по улицам ходит Иоанн Босой, смотрите на него». А если кто хотел увидеть настоящего современного юродивого, то и ему неизменно указывали на владыку Иоанна – он никогда не упускал случая подчеркнуть неприятие манер слишком «светского» эмигрантского общества и слишком обмирщенных священнослужителей. Однажды в некоей графски-духовной семье нанесшему визит владыке подали к обеду очень дорогую рыбу. Он не стал отказываться и съел её... Вместе со шкурой и костями... Думаю, что тем, кто требует от современных церковных иерархов неотмирность, презрения к богатствам и т.д., надо определиться. Либо возлюбите священников с золотым отливом, которые так похожи на вас, о зеркальные блогеры, либо не насмехайтесь над тем, что православные почитают современного святого, меньше всего похожего на вроде бы обличаемых вами сребролюбивых попов. Ненависть и к «обмирщенной» Церкви, и к тому духу святости, который бросает этому обмирщению вызов, говорит о том, мои айфонные, что вы ненавидите Православие и Церковь как таковые.
Мол, да, мы всё понимаем, в православии принято почитать вещи святых, но кресло – это же так неэстетично
При всем при этом святитель Иоанн менее всего был человеком, оторванным от жизни, – тонкий богослов, прекрасный организатор, взвешенный дипломат (однажды ему удалось уговорить Конгресс США разрешить въезд в страну группе русских эмигрантов, бежавших от кровавых расправ в красном Китае), он поставил своей задачей найти таких людей и такие формы духовной жизни, чтобы православные русские и в современной Америке (не где-нибудь, а в Сан-Франциско, где он был архиереем последние годы жизни) могли оставаться православными и привлекать к себе новых верующих. Мало того, это был человек, не боявшийся ни смерти, ни угроз, ни оскорблений, когда речь шла о благе Церкви и его паствы. Сперва, после войны, он отказался разорвать с Зарубежной Церковью и подчиниться Московскому патриархату как слишком тесно связанному с советской властью, и сумел вывезти свою паству из красного Китая. Затем, все годы служения в Америке, он подвергался отчаянной травле со стороны некоторых собратьев, гордившихся больше не православием, а связями с ЦРУ, как «советчик» и «красный», за то, что отказывался признавать православных в СССР врагами, изменниками и отступниками. В итоге травля со стороны лжепастырей приобрела такие масштабы, что от имени официальных структур тогдашней РПЦЗ на святителя подали в американский суд, который его оправдал. Но подобная подлость подорвала силы владыки Иоанна. «Если я умру, то знайте, что меня убили», – говорил он близким. Характерно то, что именно те епископы РПЦЗ, которые были связаны со святителем Иоанном, в итоге взяли курс на воссоединение двух частей Русской Церкви и успешно осуществили его.
Мол, да, мы всё понимаем, в православии принято почитать вещи святых, но кресло – это же так неэстетично
Как святого владыку Иоанна почитали и при жизни, и сразу же по его кончине, сохранились тысячи и тысячи свидетельств о чудесах, совершенных по молитве ему. Сперва в русском зарубежье, а затем и в России росло число тех, кто постоянно обращался к святителю в своих молитвах. Я лично могу засвидетельствовать, что вот уже 20 лет постоянно обращаюсь к его небесному заступничеству и постоянно ощущаю ту атмосферу чуда, которая входит в жизнь с обращением к этому удивительному святому. В1994 году святитель Иоанн был официально прославлен Церковью, а когда, по сему случаю, была вскрыта его гробница, то были обретены нетленные мощи святого – случай исключительно редкий даже в православной практике. Кстати, поясню, многие ошибочно думают, что «мощами» в православии называются именно нетленные мощи. Это не так, «мощами» мы именуем любые останки святых, в которых мы почитаем самого святого как человека, который был с нами прежде и который однажды телесно воскреснет, как и мы, в дни Второго Пришествия. Тем самым мы подчеркиваем, что православная вера – это не вера в «загробный мир», а вера в телесное воскресение. Явление нетленных мощей и в православной практике очень редко и всегда что-то да значит. В данном случае рискну предположить, что нетление святителя Иоанна после кончины, как и исключительные чудеса, совершавшиеся им при жизни, должны показать нам, что тот Дух и та атмосфера чуда, которые сопровождали первых христиан, никуда не исчезли, что наше время ничем не оскудело по сравнению с древними временами, главное – быть достойными посылаемой Богом благодати, а не говорить «это было раньше, а теперь это невозможно».
Думаю, что сказанного достаточно, чтобы убедить минимально беспристрастного читателя, что внимание верующих к святителю Иоанну совершенно оправдано. Но может быть, молиться самому святому можно, почитать его иконы – можно, а вот почитать принадлежавшие святым вещи – ну никак нельзя. Такую позицию отстаивают некоторые, кого можно было бы назвать православными или «околоправославными» обновленцами, то есть людьми, которые хотят приспособить православие к стилистике нашего скептического века. Однако, на мой взгляд, если они всерьез, то им стоило бы сменить конфессию на какую-нибудь другую. Православное Предание буквально наполнено историями о том, как предметы, которые принадлежали Господу, Богоматери, святым, приносили исцеление и были предметом почитания. И это абсолютно логично – Христианство, особенно Православное Христианство, – это отнюдь не религия «духовности» в смысле гнушения плотью, гнушения материальным миром. Напротив, православные верят в то, что Своим пришествием в наш мир Сын Божий освятил его так же, как превратил воду в вино на браке в Кане Галлилейской. Мы верим не в потусторонний мир, а в воскресенье мертвых во плоти, не в то, что чистая душа отделится от грязной плоти, а в то, что боговдохновенный дух человеческий победит и немощь плоти и смятение души, и не в псевдодуховную каббалистику, а в то, что и возвышеннейшая молитва и песнопение и самый простой предмет, оставшийся от святого, могут нести Силу и Славу Божию.
- Протодиакон Андрей Кураев: Ну вранье же
- Михаил Бударагин: Како веруеши?
- Иерей Димитрий Фетисов: РПЦ – живой организм
- Патриарх Кирилл: Духовная скрепа
- Маргарита Оларь: Оппозиция оппозиции
Подобные нападки на почтение православных к святым мощам и к вещам святых тем более странно, что в нашем мире можно встретить сколько угодно примеров безумного вещизма и фетишизма, проявляемого по отношению к объектам куда менее достойным и духовно насыщенным. Кто бросает камень в православных? Коммунисты, которые трясутся от одного намека на то, что мумия их вождя может быть убрана со всеобщего обозрения из мавзолея? Или, быть может, фанаты, таскающие в разные уютные места и на могилы плюшевые игрушки в память о Майкле Джексоне? Или, возможно, те, кого не удивляют круглые суммы, заплаченные на аукционах за трусы Луизы Чикконе? Впрочем, в современном мире не то что священника – даже блудницу бы забили камнями с воплями: «Я! Я – без греха!» Между тем Христианство отличается от других религий – языческих, неязыческих и даже атеистических – не формами религиозного культа. Все формы культа христиан – такие же, как и у других религий, за вычетом того, что определенные формы религиозного культа, такие как человеческое жертвоприношение, демонопоклонничество, для христиан абсолютно неприемлемы. Отличает христианскую религию от всех прочих исключительно то, что христиане свое почитание относят к Богу – Святой Троице, и к прославленным Богом святым, а вот демонов, стихийных духов и прочую нечисть не почитают. Как-то мне приходилось писать об этом подробней, к каковому очерку я и отсылаю.
В случае же с данным конкретным креслом – это еще и не просто предмет, соприкасавшийся со святым Иоанном. Это одно из орудий его подвига святости. Дело в том, что святитель Иоанн никогда не спал в постели. Отказ от сна был частью борьбы его духа с немощью плоти. Все, что позволял себе святитель даже на восьмом десятке лет, – это ненадолго вздремнуть в кресле – и, стремительно пробудившись, отправляться дальше на молитву или по делам. Кресло, бывшее его единственным ложем, – это свидетельство победы святителя Иоанна над немощью плоти. И поэтому говорить о каком-то «православном фетишизме» уж совсем глупо.
Мы почитаем камень, на котором молился преподобный Серафим Саровский, не потому, что почитаем камни, а потому, что восхищаемся подвигом тысячедневной молитвы святого. Мы почитаем железные цепи, которые носили ради смирения плоти святые, не ради железок, а ради восхищения их подвигом. Мы почитаем столп преподобного Симеона Столпника и подобных ему героев духа не потому, что почитаем столбы, а потому, что почитаем подвиг тех, кто во имя Бога был способен сотни и сотни дней стоять на таких столпах без покоя и сна. Свой подвиг есть в мирской жизни – и мы почитаем тех, кто совершил его, чтобы спасти одного или нескольких. Свой подвиг есть в жизни религиозной, и мы почитаем тех, кто совершил его, чтобы исполнить слова преподобного Серафима «стяжи себе дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Подвиг святого – это условие для спасения по его молитве тысяч людей. Таким подвигом был и отказ ото сна святителя Иоанна. И кресло, в котором он, отказывавшийся даже близко подходить к кровати, закончил свой земной путь – это свидетельство его подвига. Любую иронию на сей счет я готов буду выслушать лишь от того, кто не поспит таким же макаром хотя бы месяц, поскольку сытое остроумие после икеевского матраса и горячего душа уже изрядно, признаюсь, надоело.
Христианство, особенно Православное Христианство, – это отнюдь не религия «духовности» в смысле гнушения плотью, гнушения материальным миром
Еще один забавный аргумент, который мне пришлось выслушать на эту тему, – мол, да, мы всё понимаем, в православии принято почитать вещи святых, но кресло – это же так неэстетично. Выслушивать это от тех, для кого «эстетичной» кажется матерная брань в храме, а раскрашенные маски и задранные в неприличных позах ноги и вовсе представляют собой вершину современного искусства, – довольно смешно. Приходится просто подчеркнуть, что у нас и у них разная эстетика. У православных – это эстетика великого в малом. Православный храм может быть огромен, убран золотом и шитьем, расписан лучшими иконописцами, а может быть маленькой покосившейся церквушкой, изуродованной 50 годами пребывания в ней овощебазы, с бумажными иконками и фанерным иконостасом – и от этого он будет ничуть не менее прекрасен. Точно так же и расшитые облачения какого-нибудь еретика не вызовут у нас ни малейшего интереса, а простое и «неэстетичное» кресло святого вызовет наш неподдельный интерес, а в сочетании с памятью о его подвиге – еще и восхищение.
Итак, простой короткий итог.
1. У православных христиан принято воздавать почитание вещам, принадлежавшим святым. Для православных это нормально. И кто говорит вам обратное – это по неизвестным причинам притворяющийся православным неправославный.
2. Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский – один из величайших православных святых, молитвенников, аскетов, юродивых и чудотворцев ХХ века. Его пример – это пример для всех православных архиереев, тот образец, по которому следовало бы «делать жизнь» любому церковному человеку.
3. Кресло святителя Иоанна, в котором он скончался, – не просто соприкасавшаяся с ним вещь, а напоминание о подвиге, который он нес большую часть жизни – подвиге воздержания от «нормального сна». И внимание к этому креслу верующих ничуть не более удивительно, чем внимание верующих в Константинополе к веригам св. апостола Петра, в честь которых установлен церковный праздник 16 января.
4. Наконец, факты говорят о том, что в почитании верующими святителя Иоанна не было ничего смутительного даже в поверхностном смысле. Люди поклонялись иконе и целовали икону святого, которая лишь лежала на кресле, в котором 46 лет назад почил святитель.
Как написал мне один очень достойный священник с другого конца нашей Родины: «Такое впечатление, что нас заказали. Отношение к Церкви меняется на глазах. Мне в окна из мелкашки стреляли...». И в самом деле – та охота, с которой подхватывается информационным сообществом любой, даже самый мелкий и анекдотичный антицерковный выпад, показывает, что это – не паранойя. Нас действительно заказали. Кому-то из элитариев очень захотелось «пальнуть пулей в Святую Русь».
Но вот какая незадача. Эти элитарии, смеющиеся над корыстными «попами в мерседесах» и жуликовато-драчливыми «православными активистами», искренне думают, что никакой другой Церкви и нет. Что «ткни – развалится» всё это соборище, как трухлявый пень. Что достаточно систематично, планомерно и беззастенчиво поливать Церковь ядовитой смесью из ее подлинных проблем, клеветы, грязного троллинга и тупоумных насмешек – и её паства рванет подальше от этой смеси, как тараканы. Кто-то, несомненно, рванет. Я уверен, что, как и в дни хрущевских гонений, и сегодняшним гонителям удастся найти даже новых Осиповых и Дулуманов, которые будут громко и смачно отрекаться.
Собственно, мелкие провокации, вроде этого шума вокруг кресла, имеют одну-единственную цель – последовательно и агрессивно высмеивать любые формы православного культа, обычного благочестия, изнервировать православных, заставить ходить по струнке перед людьми со скоростным подключением к соцсетям и либо загнать нас под кресло, либо превратиться в конфессию без свойств – стерильно безликую и устроенную на самый взыскательный рационалистический вкус, а стало быть, и совершенно бесполезную (хотя не безвредную) для религиозной жизни человеческой души. Вполне допускаю, что и «иерархия», готовая подстроиться под это чиновно-блогерское «Чего изволите»!, тоже подберется: Изволите – все кресла выкинем. Изволите – все мощи закопаем. Изволите – все иконы тоже выкинем, кроме тех, которые Гельман согласится взять в музей на порубание топором. Изволите – ектенью отредактируем: «Мимимиром няшно помолимся!».
Но должен заметить, что чем больше будет литься этого яда, тем яснее будет становиться, что как некогда, так и теперь, Православная церковь состоит совсем из других людей, из другого ядра. Из тех, кто верит в Бога не благодаря и не вопреки священническим мерседесам. Тех, кого не напугает, но и не сведет с ума «бозон Хиггса». Кто не помешан на том, чтобы выглядеть стильным ретроградом, но и не боится показаться «несовременным». Кто рад будет, наконец, принять за Христа мученичество – и не только смерть, которая, как показал пример о. Даниила Сысоева, гораздо ближе к нам, чем мы думаем, но и насмешки, яд, холодок отчуждения и непонимания, стремление вымазать нас в грязи, насмехаться над нашей верой и искушать ее – весь богатый арсенал средств диффамации, испробованный за последние месяцы.
И мне правда интересно посмотреть, что организаторы этого безумия будут делать с теми, кто не боится «дискредитации» и «компрометажа», поскольку мы и так знаем, что от рождения скомпрометированы перед Творцом первородным грехом и своими личными грехами, и все, чего мы хотим, – это то, чтобы нам самим не мешали верить и молиться.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
