Электростанции против Китая

«Мы заинтересованы в том, чтобы проекты трех ГЭС на внутренних реках Таджикистана обрели уже практический смысл и начали реализовываться», – заявил во вторник министр иностранных дел Сергей Лавров, прибывший накануне в таджикскую столицу с двухдневным официальным визитом.

Для России это не сильно перспективное направление с экономической точки зрения. Но нельзя недооценивать геополитические выгоды и возможную экономическую выгоду в будущем

Главным условием российской стороны для инвестиций в небольшие ГЭС в Таджикистане является урегулирование всех вопросов вокруг Сангтудинской ГЭС – 1. «Думаю, что в контексте урегулирования всех аспектов функционирования Сангтудинской ГЭС – 1 об этом тоже есть договоренности, которые нужно поскорее выполнять, перспективы нашего сотрудничества в гидроэнергетике будут еще более благоприятными», – подчеркнул глава российского МИДа, передает «Интерфакс».

В начале апреля таджикская госэнергокомпания «Барки Точик» («Энергия Таджикистана») пообещала полностью выполнить свои долговые обязательства перед Сангтудинской ГЭС – 1. На тот момент компания задолжала 263,82 млн сомони (55,44 млн долларов). На официальном сайте Сангтудинской ГЭС – 1 говорится, что текущий долг «Барки Точик» составляет 255,82 млн сомони (53,76 млн долларов).

Сангтуда-1 продает всю вырабатываемую электроэнергию «Барки Точик» по 0,0176 доллара за каждый киловатт-час. Таджикистанская госкомпания в свою очередь продает ее потребителям по 0,023–0,056 доллара за 1 кВт.ч в зависимости от категории потребителя. Однако неоплата за поставки электроэнергии с ГЭС является постоянной проблемой российской стороны, которая является мажоритарным акционером станции.

Таджикистану в проекте принадлежит 16,45%, остальные акции принадлежат «ФСК ЕЭС» (14,92%), правительству России (51,97%), «Интер РАО ЕЭС» (16,66%). На Сангтудинскую ГЭС – 1 приходится выработка около 15% электроэнергии в республике.

Что касается проекта строительства каскада из малых и средних ГЭС в Таджикистане, то разговоры об этом стороны ведут еще с осени 2009 года. Однако до сих пор они не приступили к его реализации.

Точная мощность планируемых ГЭС и объем необходимых инвестиций в проект неизвестны, поскольку разработка ТЭО проектов еще даже не проводилась. Малая ГЭС может иметь мощность до 20–25 мегаватт, средняя – до 200–300 мегаватт, указывает старший эксперт Фонда «Институт энергетики и финансов» Сергей Кондратьев.

На эту тему
• Узбекистан отверг обвинения Таджикистана в блокаде
• Названы способы давления России на Таджикистан
• Рахмон укроется от талибов "за русские штыки"
• Средней Азии посулили 300-метровое цунами
• Узбекистан и Таджикистан не могут поделить воду

По самой оптимистичной оценке эксперта, киловатт установочной мощности таких ГЭС может стоить 2,5–3 тыс. долларов, если использовать недорогое китайское оборудование и дешевую таджикистанскую рабочую силу. Таким образом, малая ГЭС может стоить 50–75 млн долларов, средняя – 500–750 млн долларов (без сетевой инфраструктуры). Если закупать более дорогое российское оборудование и привлекать квалифицированных специалистов, то стоимость может быть гораздо выше.

Строительство Сангтудинской ГЭС – 1 на реке Вахш (670 МВт) в 120 километрах к югу от Душанбе было начато в 1980-х годах, остановлено в начале 1990-х и возобновлено в 2005 году. Первые три гидроагрегата были введены в 2007–2008 годах, четвертый – в 2009 году. Строительство Сангтудинской ГЭС – 1 обошлось в 720 млн долларов. Ежегодная выработка электроэнергии – 2,7 млрд кВт.ч.

«Эти проекты из разряда вечных, к которым мы не раз возвращаемся, но где достаточно сложно достигнуть осязаемого прогресса. Аналогичная ситуация наблюдалась и в проектах по строительству ГЭС в Киргизии», – говорит газете ВЗГЛЯД Сергей Кондратьев.

Минусы

«Таджикистанский рынок электроэнергетики не привлекателен потому, что Таджикистан (и Киргизия) – бедная страна, которая хочет получать электроэнергию по низкой цене. Но даже когда закрепляется низкая цена, потом, как показывает практика, таджики все равно не могут платить за нее», – говорит эксперт.

Риски кроются также в большой политической неопределенности. «Таджикистанские власти зачастую, особенно при обострении политической ситуации внутри страны, могут идти на односторонний пересмотр тарифов на электроэнергетику. Потом, за редким исключением, такие пересмотры тарифов признаются неправомерными, но в этом заключается большой уровень риска», – указывает Кондратьев.

Россия хочет экономически закрепиться в этих районах, иначе туда придет Китай

Строительство ГЭС, тем более в горных районах, – очень капиталоемкое. «Если бы построить ГЭС сейчас предложили не госкомпаниям, а частным российским компаниям – например, ТГК-1 или инжиниринговой компании Е4, то они наверняка бы отказались. За этот проект могут взяться только госкомпании, что говорит о том, что коммерческая привлекательность совсем невелика», – говорит Сергей Кондратьев.

«Нельзя рассматривать эти проекты с точки зрения экономической целесообразности. Это вряд ли рентабельные и прибыльные проекты. В большей степени Россия делает это ради помощи Таджикистану в обмен на какие-то политические преференции», – соглашается Дмитрий Доронин, аналитик Rye, Man & Gor securities.

Плюсы

Однако для России этот проект привлекателен с геополитической точки зрения, возможностью получить выгоды в рамках механизмов евразийской интеграции вкупе с очень дальним прицелом на экономическую выгоду, говорит Кондратьев. «Дефицит электроэнергии в Таджикистане дает надежду на возможность в более отдаленной перспективе наладить экспортные поставки. Например, экзотический проект по экспорту электроэнергии в Афганистан или более вероятный проект экспорта в западные районы Китая», – говорит эксперт.

Пока же главным для России является геополитический момент. «Россия хочет экономически закрепиться в этих районах, иначе туда придет Китай. Показательна серьезная экспансия Китая в Киргизию, Узбекистан и Туркмению. Россия боится лишиться важных рычагов в этом регионе», – поясняет эксперт Института энергетики и финансов.

#{ussr}Вероятно, чтобы как-то минимизировать финансовые риски, Россия решила строить в Таджикистане именно малые и средние ГЭС, а не большие. К тому же для небольших ГЭС легче найти поставщиков внутри страны, указывает эксперт Института энергетики и финансов.

Ко всему прочему Россия поняла необходимость закреплять договоры по проектам на межправительственном уровне, стала подключать МИД, чтобы снизить риски по несоблюдению соглашений. «У нас есть политическое решение – более активно продвигать российские компании в Средней Азии. Российская сторона несет убытки по некоторым проектам там, но не афиширует это, а пытается обменять их в своих интересах. Но надо чередовать уступки и возможные санкции, потому что должен быть на выходе понятный результат», – считает эксперт.

Самому Таджикистану намного больше нужны ГЭС. Дефицит электроэнергии – это проблема национального значения для страны. «В Таджикистане большой дефицит электроэнергии, периодически происходят ее отключения в некоторых районах, ухудшается ситуация с наполнением водохранилищ действующих ГЭС (меньше воды – меньше электроэнергии)», – говорит Сергей Кондратьев.

Для России строительство ГЭС – не сильно перспективное направление с экономической точки зрения. Но нельзя недооценивать геополитические выгоды и возможную экономическую выгоду в будущем, когда можно будет экспортировать эту электроэнергию, можно будет начать более активно требовать погашения долгов и роста цен на электроэнергию для потребителей, считает эксперт.

Рогунская ГЭС

Бизнес в сфере электроэнергетики вести в Таджикистане крайне сложно. Ярким примером является строящаяся Рогунская ГЭС на реке Вахш в горах Припамирья проектной мощностью 3600 мегаватт и с самой высокой в мире плотиной. Проект ведет свое начало еще с советских времен (с 1976 года).

После распада СССР и гражданской войны в Таджикистане строительство было заморожено, пока в 2004 году правительство страны не договорилось с «Русалом» о достройке ГЭС. «Русал» на свои деньги создал технико-экономическое обоснование проекта, провел ряд работ. Но в 2007 году стороны расторгли сотрудничество из-за расхождения по ряду вопросов. В частности, «Русал» хотел построить бетонную плотину высотой 285 м, а Таджикистан хотел самую высокую плотину высотой 325 метров, что позволит ему контролировать водные ресурсы региона. «Русал» тогда обвинили в отстаивании интересов Узбекистана.

Найти инвесторов для Рогуна у властей так и не получилось, и в 2010 году они провели общенациональную кампанию по продаже акций этой ГЭС, чтобы насобирать деньги на продолжение строительства. Деньги, собранные у населения, предприятий и организаций страны, были размещены в коммерческие банки страны. И только в 2011 году рогунские средства принесли дивиденды за счет процентных ставок в размере 25 млн сомони, заявил в начале этого года министр финансов республики Сафарали Наджмиддинов. По его словам, в этом году будут изъяты эти деньги из коммерческих банков для финансирования восстановительных работ на объекте. Финансированием помогают также Всемирный банк и европейские гранты.

Рогунская ГЭС стала настоящим яблоком раздора между Таджикистаном и Узбекистаном. Узбекистан выступает против строительства станции, так как большая часть водных ресурсов страны образуется на территории Таджикистана. В Ташкенте опасаются, что после возведения станции страна недополучит воду. Узбеки обеспокоены и тем, что плотина ГЭС будет уязвимой при критической сейсмической активности, и ее разрушения приведут к катастрофическим последствиям для стран низовья, в том числе Узбекистана.

Узбекистан поставляет газ в Таджикистан, что является рычагом давления на соседа. В этом году разгорелся новый конфликт по транзиту газа. Как только Рогунская ГЭС начнет функционировать, она станет источником дешевой энергии, которая будет удовлетворять потребности как Таджикистана, так и соседних стран – Афганистана и Пакистана.