Мертвец идет

В России считается, что классический вестерн – это тот, где Клинт Иствуд в главной роли, хотя на деле фильмы с ним даже не «последнее прости», а реанимация смрадного трупа, в который превратился топовый когда-то жанр. Благословенный юг, добрые пресвитерианцы, верный кольт, резвый конь и мутный желток солнца – это все ценности 1930-х, пестуемые консервативными штатами и впоследствии «опоганенные» пригоршней долларов из рук проклятых северян.

#{image=486365}Диксиленд поразительно долго жил пусть не черными мыслями о мести, но грустными – о «несправедливо проигранной» Гражданской войне. К шестидесятым сей концепт был подавлен: опершись на масс-культуру, Север наплодил стереотипов о реднеках с Юга – беременные дети, изнасилованные овцы, гнилые зубы, безграмотные идиотики, старые шлюхи и «вечно живые» ветераны войны за рабство (типичный пример – фильм 1964 года «Две тысячи маньяков», где каждый маньяк размахивал флагом Конфедерации). Примерно тогда же, в 1960-х, раскрыли и главную тайну фронтира: мыться там было негде, так что от холеных ковбоев-правдоискателей разило за версту. Так метафора стала полной: люди гнили прямо в кадре, а вместе с ними гнил и жанр.

Тематический роман Чарльза Портиса «Железная хватка» «о старых добрых временах» издали в 1968-м, на фоне общего тления темы он прозвучал объяснимо громко. Пафос «справедливого мщения» и «дикого благородства» не был уморителен просто в силу того, что Портис сделал рассказчицей малолетнюю девчонку – таким положено серьезничать. Этого (а также тонко переданных особенностей южного говора) хватило, чтобы книгу включили в школьную программу, а уже через год вышла экранизация от Генри Хэтэуэя. Считайте сей факт точкой в нашем экскурсе – в ослабевших руках классика сильный материал не удержался, став для вестерна полноценной могильной плитой.

На эту тему
• «Детки в порядке»: Лесбийская комедия про любовь и верность
• «Черный лебедь»: Пошло о высоком
• «Начало»: Гениально, как «Аватар»
• «Социальная сеть»: Возможно, лучший фильм года
• Оскар-2010: Разгром "Аватара"

Новая экранизация «Хватки» содержит немало годных черных шуточек от братьев Коэн, при этом старый фильм, лишенный их начисто, смотреть смешнее – настолько беспределен его шестидесятнический наивняк с причесанными ковбоями под ласковым солнышком. Тогда главного героя – крутояйцевого маршала Когберна – играл пожилой «король вестерна» Джон Уэйн, а поскольку правее Уэйна в Голливуде только стенка, можете не сомневаться: монологи о проклятых либеральных ценностях он произносил с предельной серьезностью. У Коэнов маршала играет Джефф Бриджес, и это хорошо отражает изменения в законах кастинга: Уэйна на роль взяли, потому что он всегда в ковбойской шляпе, а в душе – конфедерат, Бриджеса – потому что нечесаные алкоголики ему особенно хорошо удаются.

Сюжет аккуратно повторяет книгу. Четырнадцатилетняя Мэтти Росс, внешне похожая на младшенькую в семейке Адамс, решает отомстить «трусу и подлецу» Тому Чейни за убийство отца. Выучив слова «мой business» и «мой адвокат», она едет к шерифу, шерифу этим делом заниматься не по чину, но сиротке он сочувствует и предлагает направить по следу лучшего «охотника за головами» из числа федеральных маршалов. Лучшими маршалами Мэтти побрезгует и уверенно выберет самого «гнусного» – ветерана-конфедерата Рубена «Забияку» Когберна, которого из деревянного сортира не вытащишь, от бутылки не оторвешь, зато свои трупы он даже не считает. Вскоре в дело вмешается еще и техасский рейнджер Лабеф (Мэтт Дэймон с усами), у которого к Чейни свои счеты, но и будучи выпоротой его рукой, Мэтти от мести не отступится, Лабеф прикусит себе язык, а «железная хватка» Когберна решит все дело. Трое скакали вместе. Ветер свободы в лицо.

«Пулю ему надо было вгонять в голову, а не в ключицу, но за убитых преступников не платят. Иногда хочешь не хочешь, а деньги мешают отличать плохое от хорошего», – этой репликой из романа Когберн характеризуется наиболее полно, а сцена знакомства у сортира, которой в романе не было, должна, видимо, передать зрителю маршальский запах. Словом, образ маршала таков, что Коэнам было где развернуться со своей фирменной иронией и неверием в объективную справедливость, однако шиш: более положительного конфедерата, чем Когберн Бриджеса, в кино не было уже давненько, а режиссеры, вопреки своему обыкновению, не издеваются над жанром, а играют по его правилам. Итог – почти эталонный, крепко сделанный вестерн, на какой у Хэтэуэя в силу возраста дыхалка была короткая. Причем сделан он столь крепко, а жанровое высказывание в его случае столь исчерпывающе, что и перетирать в нем нечего. Остается лишь искать: а где, собственно, в этом вестерне спрятались ехидные мизантропы Коэны, которых мы любили.

#{movie}«Железная хватка» для них стала тем же, чем «Бесславные ублюдки» для Тарантино и «Остров проклятых» для Скорсезе – самым кассовым фильмом в карьере, который на «ура» приняла публика и который дал критикам повод живых классиков к этой публике взревновать. Понять ажиотаж немудрено: массовому зрителю по-прежнему от 14 до 25, но «Хватка» пригодна к употреблению практически в любом возрасте. Коэны, как и обычно, не жалеют краски на кровь и резины на отрубленные пальцы, однако настроение фильма легко прыгает от триллера к почти детской приключенческой сказке: так, окруженный снежинками Когберн в своей последней сцене похож на седого Фалькора – «дракона счастья».

То же с фирменными остротами. Почти все они связаны со смертью, гробом и веревкой, и почти все они не имеют отношения к книге; Коэны развешивают в кадре трупы и подпускают туда сборщиков падали, но в непринужденную, размеренную атмосферу материала все это вписывается ровно и гармонично. Другую часть циничных шуток выделили на тему «индейцев обижают», чего в книге, опять же, нет (чокто, крики и проч. воевали за конфедератов, держали рабов, в общем, на Юге их считали за равных), и вновь парадокс: Когберн Бриджеса, раздающий пинки «расово неполноценным» детям, выглядит много добрее, чем его более политкорректный прототип из романа.

Может даже показаться, что Коэны впали в детство, и типично детским стало их озорство. Может, так оно и есть: отличный ведь повод стать режиссером – экранизировать любимую когда-то книжку. И чтобы главный герой был брутален, чтобы носил серый пыльник и палил с двух рук, чтобы у него была железная хватка (другие варианты перевода – «настоящее мужество», «истинная доблесть», «верная закалка», «подлинная стойкость» и т.д.) и чтобы та же хватка закалялась в реальном времени у какой-нибудь Дороти из ковбойской Страны Оз.

И пусть даже этот герой иногда промахивается – и по врагам, и по кукурузным лепешкам. По крайней мере, это смешно.

Идеально, если книжка еще и подтверждает все то, до чего ты сам дошел с возрастом. Например, то, что главное в жизни – случай, и в итоге везет не тому, кого называют «счастливчик». Или то, что за все в этой жизни приходится платить, и «милость божья», вопреки уверениям Мэтти Росс, тоже не бесплатна. Потому, наверное, что Бога нет.

Как бы там ни было, детская ностальгия – вещь индивидуальная, и о массовом возрождении вестерна речь не идет. Как данный роман был одним из последних проблесков жанра в литературе, так и его экранизация – штучное явление в кино, и в этом смысле время действия выбрано крайне удачно. «Дикий Запад» – понятие не столько географическое, сколько хронологическое. Ко времени Когберна уже перестреляли лохматиков-бизонов, уже переплавили золото в монеты и слитки, пять цивилизованных индейских племен уже надели штаны, уже уверовали в Христа, уже прошли свою «дорогу слез», а их территории уже готовятся стать штатом Оклахома.

Стерлась линия фронтира. Отшумело туповатое геройство. Справедливость диктует суд. Скальпы сданы в музей. Винтовку сберегите для тира, лошадей для цирка, и там же – на увеселительном представлении «Дикий Запад» – ищите Когберна.

«Наше время ушло», – констатирует Мэтти Росс перед титрами, и на сей раз уже не ошибается. Но не просто ушло, перевернулось с ног на голову: адепты рабства – набожные демократы – выбрали своим президентом чернокожего, и разве что с характеристикой «трус и подлец Чейни» по-прежнему готовы согласиться (если речь о «сером кардинале Буша»).

Последним хранилищем традиций, судя по всему, осталась американская Киноакадемия. Хотя там уже признали, что и среди ковбоев бывают гомосексуалисты (см. «Горбатая гора»), но Хейли Стайнфелд (Мэтти Росс), вопреки всякой логике, номинировали на «Оскар» за роль именно «второго плана».

Видимо, киноакадемики помнят, что главный герой вестерна бабой быть не может. Гомосексуалистом – может, а бабой – никогда. Женщинам (как и старикам) здесь не место.