«Женщины называют меня подонком»

– Вадим, почему «Шанхай», а не «Москва» или не «Санкт-Петербург», к примеру?
– Я родился и вырос в Москве, но российскую столицу не очень люблю. Как и полагается москвичу, с умилением вздыхаю при слове «Питер», но едва приезжаю в Питер, шляюсь по каким-то задворкам и ругаю почем зря все эти подворотни да каналы. Мой друг, Антон Чижов, писатель, петербуржец до мозга костей, говорит, что если взглянуть на воду питерских каналов, то немедленно хочется там утопиться. И я с ним согласен. Но в этом ведь тоже очарование Петербурга, в его шизофрении.

Споткнувшись о кошку, они называют ее так, как нужно, а не «кошкой». То есть им можно верить, они не лицемерят

За то, что я не люблю Москву, она выпихивала меня постоянно в разные города и веси. Я одно время жил на Кубе, потом учился в Штатах, работал в Турции – в ее ужасной глухомани на востоке, близ грузинской границы. Но этого мне показалось мало, и вот я шестой год живу и работаю в Китае. Туда ехать, честно говоря, поначалу опасался и совсем не ожидал, что он вдруг станет таким близким мне. Правда, я Китаю близким не стал и не стану, но таковы местные реалии. Я пишу об этом в «Шанхае».

– Писатель Вадим Чекунов известен главным образом как автор замечательной книги про армию «Кирза» и активный деятель контркультурного интернет-ресурса «Удаффком». Переход от «Кирзы» к «Шанхаю» – это эволюция или революция? И как тонкая лирика «Шанхая» сочетается с брутальной эстетикой «Удаффкома»?
– Вы знаете, не сказал бы, что есть некий «переход». Просто каждому овощу – свое место. «Кирза» писалась о людях, вынужденных жить помимо своей воли в таких вот условиях, что-то предпринимать, чтобы выжить. Там мне было интересно описывать давление среды, трансформацию личности. «Шанхай» – в какой-то степени тоже давление среды, тоже попытка выжить, хотя и в совершенно иных условиях. Но если в «Кирзе» мы видим, как формируется человек, то в «Шанхае» – как он пытается сохраниться, и что из этого получается.

Эстетика ресурса «Удаффком»... Тут необходимо пояснить. Сайт в сознании многих ассоциируется с так называемыми «падонками», их движением, идеологией, даже атрибутикой... На самом деле никаких «падонков» нет. Я имею в виду в реале. Это всего лишь игра, очень занятная, но игра. Причем костяк команды – зрелые, состоявшиеся люди, весьма образованные, эрудированные, прекрасные семьянины и вообще люди с удивительно тонким чутьем жизни. При этом они за словом в карман не лезут и, споткнувшись о кошку, называют ее так, как нужно, а не «кошкой». То есть им можно верить, они не лицемерят.

«Шанхай» – книга о том, как сформировавшийся человек пытается сохранить себя (фото: poplit.ru)

Этим «Удаффком» крайне выгодно отличается от многих других «текстовых» сайтов. Лучшей критики автору, публикующему свои тексты в Рунете, не найти. Сами тексты, которые появляются на «падонковском» ресурсе (я говорю только о художественных текстах) можно поделить на две части – креативы и рассказы. Креатив – как правило, злободневное повествование, там не важна форма, больше ценится драйв, задор, кураж. И непременная часть креатива – так называемые «каменты», – они органично становятся его частью. Креатив подобен газетной заметке, фельетону – он недолговечен, завтра о нем уже никто и не вспомнит. Рассказы – к ним отношение другое. За плохую прозу автора на «Удаффкоме» будут больно сечь, как того чеховского младенца, приговаривая: «Не пиши!» Этим ресурс и привлекателен – нет того страшного болота из взаимных «поглаживаний» авторов, как на многих литературных сайтах.

Какая проза ценится на «падонковском» ресурсе? Да самая разная. Общее требование лишь одно: чтобы текст можно было читать, не сломав глаза и мозги (повторю: костяк читающей публики там – люди с острым взглядом и живыми мозгами, они свои качества берегут, «ломать» не позволят). Это не значит, что текст должен быть примитивным. Он должен быть интересным, вменяемым, и написан так, чтобы запасть в душу. Ну а души у «падонков» человеческие. Я это понял, когда мой рассказ «Пластиглаз» о советских школьниках, столкнувшихся беззаботным весенним днем с отголоском афганской войны, неожиданно для меня попал в «нетленку» этого ресурса.

Если заглянуть в раздел «нетленки» «Удаффкома», можно легко убедиться – основная часть избранных текстов, тех, за которые «падонки» проголосовали, написана литературным языком, без всякого «олбанцкого». Но что самое интересное – там полно лирической прозы.

На эту тему
• Евгений Кульков: Литература – моя работа
• «Кирзу» по осени считают
• «Кирза» преодолела «Зону»
• Жесть как она есть
• Вышла в свет «Библия солдата»
• Появился учебник по выживанию в армии

То есть вы правы, эстетика «Удаффкома» брутальна, но она отрицает лишь сюсюканье и «сопли». А такое глубокое человеческое чувство, как любовь – его никто отменить не в силах. Любовь как бог – вы можете не верить, высмеивать или доказывать, что ничего нет, а есть лишь физика да химия одна... Но это до тех пор, пока не столкнетесь с чудом любви.

– Не страшно ли писать в наше время роман о любви?
– Страшно не любить. Ведь тогда ты не живешь. Так что, если ты пишешь о любви, то пишешь о жизни. А жизни бояться не надо, в том числе, и писать о ней. Жизнь нужно ценить. И надо ценить любовь, нельзя проходить мимо нее, нельзя ею разбрасываться. Нельзя губить – это бесценный и хрупкий дар. Любовь не всегда нарядна, радужна и безоблачна. Но разве наша жизнь иная? Потому-то я и взялся за написание этой книги, во многом из-за того, что мне хотелось показать жизнь вот такой: путанной, надорванной, с проблеском чуда и мраком бытия...

– Насколько герой «Шанхая» и писатель Вадим Чекунов близки по своему восприятию жизни?
– В смысле, считаю ли я себя подонком? Не виртуальным «падонком», а именно таким, про кого написана книга? Ну, что ж тут лукавить – конечно, считаю. Женщины встречались мне в жизни разные, но они были схожи в одном – все называли меня этим словом. Правда, с какой-то необъяснимой нежностью. Помню, когда я был студентом, учился в Штатах, на уроке английского кто-то из корейцев спросил, что значит выражение «son of a bitch». А молодая преподавательница Грэйс, смущаясь, пояснила, что вообще-то это ругательство, но вот для него – кивнула на меня – наверняка, комплимент. Вечером я спросил ее, правда ли она так думает. Но она ничего не ответила и спряталась под одеяло.

Считаю ли я себя подонком? Что ж тут лукавить – конечно, считаю

Другая женщина уверяла, что именно от подонков рождаются самые красивые дети, и вообще с ними, с подонками, интереснее. Детей у меня много, и все красивые. А жена чуть ли не каждый день говорит: «С тобой не соскучишься...» Правда, никак не могу понять, что она имеет в виду. Впрочем, и герой «Шанхая» с пониманием женщин имел трудности. А кто их понимает? Вот вы понимаете? И я про то же...

Да, у нас с героем схожая внешность, одни и те же привычки, увлечения, предвзятый и субъективный взгляд на мир, что еще... Даже работаем в одной области. Кошмар просто. А, вот нашел и разницу: герой – слабак, он едва сотню отжиманий может осилить, да и то забросил давно. А Вадим Чекунов каждое утро начинает со ста пятидесяти. Не водочных граммов, нет – отжиманий. А что делать? Писатель должен быть не просто писателем, а сильным писателем.

Раз уж речь зашла об образе жизни, то вот часто меня спрашивают: а сам­-то ты как к выпивке относишься? Выясняют, могу ли я столько выпить, сколько герой «Шанхая» пьет. Что сказать... Я стараюсь писать о том, о чем знаю не понаслышке. К сожалению.

Кстати, пользуясь случаем, я хочу попросить всех, кто читал книгу, – не пейте. Вообще не пейте. Берегите себя, наслаждайтесь трезвыми мыслями, свежими утрами, осознанной жизнью. Сколько умных, прекрасных людей мы теряем по такой нелепой причине – из-за пьянства. Помню, умер наш удаффкомовский автор и камрад Женя Нефедов, добрый, замечательный парень, детский врач, ему и тридцати лет не было. Я ужасно переживал, помянул его как следует. Рассказал жене – вот, помер парень от алкоголя, жалко как... А дочка моя пятилетняя услышала это и вдруг с ужасом сказала: «Папа, ведь ты тоже пьешь!» На «поминальный» стакан показала. Едва успокоил ее, так она плакала. Пообещал ей, что уж отчего-отчего, а от спиртного точно умирать не буду. Сейчас дочке почти семь, после того разговора я не выпил ни капли спиртного и не собираюсь – я же обещал.

– Что из того, о чем вы хотели рассказать на страницах романа, туда не вошло? И почему?
– Шанхай – это китайский Изумрудный город. Это особый город. Даже Пекин, столица, по сравнению с ним – провинциален. У местных (и у героя тоже) взгляд на мир сквозь особого вида очки на замочке. Эти очки не снимаются ни днем, ни ночью. У местных и пришлых разного вида очки, но это сути дела не меняет. Очень трудно и рискованно подобрать к замочку на очках ключ, но это возможно, и тогда безумно интересно взглянуть на окружающий мир, даже если тебя подстерегает разочарование.

Мне бы хотелось показать не только Изумрудный город и его мирных жителей (иногда герою удается видеть город настоящим сквозь «трещины» своих «очков»), но и отправиться по всему остальному Китаю – Великому и Ужасному, как в сказке. Это замечательная страна, и совершенно удивительный народ. И мне хотелось, чтобы герой оценил все другим взглядом. Для этого ему хотя бы протрезветь надо. Начать все заново. А что, неплохая идея! Не отправиться ли нашему герою назад, в поисках себя и утерянной сказки? Выдержит ли он новые испытания, ведь сказки бывают разными...

Я подумаю.

– Что для вас «Шанхай» – исповедь? Разговор с читателем?
– Думаю, и то, и другое. Так уж получается, у нас в народе любой разговор переходит в исповедь. Ну, вот скажите, где еще в поездах попутчики так задушевно беседуют? Наверное, это попытка понять себя, героя, страну, обстоятельства через рассказ. В преподавательской среде есть старая добрая шутка: хочешь понять – объясни другим, может, удастся понять самому.