«Мы прошли по грани»

− Как появилась идея «Первого отряда»? Что навело вас на мысль сделать духов и призраков героями Великой Отечественной?

На визуальном уровне амбивалентность нивелировалась, образ героя аниме и образ советского пионера органично слились

Алексей Климов: Многие идеи витают в воздухе, и последнее время мы часто сталкиваемся с тем, что люди говорят: о, мы как раз хотели об этом написать! Или: мы читали об этом в такой-то книге. И называют книги, о некоторых из которых мы с Михаилом даже никогда не слышали.
Михаил Шприц: Бывает так, что по каким-то объективным причинам в культуре появляется феномен, о котором многие думают и говорят, а кто-то воплощает его в форме художественных произведений.
Алексей Климов: Я даже припоминаю, как несколько человек признавались в том, что у них была точно такая же идея приблизительно в тот же период времени, когда она возникла у нас. Увидев результаты первых наших экспериментов в этой области, люди били себя по коленкам и досадовали на то, что это сделано не ими, но радовались тому, что кто-то все же это сделал.
Михаил Шприц: Впрочем, может быть, это провокация их памяти.

− Обращение к военной теме, очевидно, неслучайно?

Алексей Климов: Главное здесь − даже не сама война, а пионеры-герои…
Михаил Шприц: Но и война тоже. По-моему, это самое интересное − война вообще, так же, как любовь. Война как метафора огромного количества ситуаций и процессов − это бессмертная тема для искусства.
Алексей Климов: В ситуации войны происходят драматические выплески, ничего подобного которым в повседневной жизни нет. Поэтому события Второй мировой, самой большой войны в истории человечества, до сих пор волнуют всех. От этой темы не отходят, множество художников работают именно с ней.
Михаил Шприц: Мы с Алешей переживали ранний кризис среднего возраста, а во время этого кризиса происходит деархивация и переоценка тех переживаний, образов и ценностей, которыми мы жили в детстве. Поскольку ситуация в стране, в мире и культуре ко времени нашего взросления кардинально переменилась, мы как художники стремились обрести внутренний баланс. Поиск этого баланса и привел нас к «Первому отряду».
Алексей Климов: Мы стремились совместить прошлое и настоящее, прошлое и будущее. Интерес к войне − во многом феномен нашего поколения. Как известно, в Советском Союзе эта тема постоянно поднималась, и все наше детство прошло на фоне обсуждения войны, на фоне демонстрации ее образов.
Михаил Шприц: А также на фоне игры в войну и страха новой войны.
Алексей Климов: Война была темой детства.

− Эстетика вашего фильма отчасти напоминает мир законспирированного писателя Ильи Масодова, издавшего несколько книг в начале 2000-х и с тех пор нигде не фигурировавшего. В его книгах действуют мертвые девочки, переродившиеся в каких-то потусторонних существ и воюющие с другими потусторонними силами на фоне советского ландшафта.

Михаил Шприц: Мы не читали Масодова, но то, что вы рассказываете, очень близко к мифологемам манги, к эстетике аниме. Не исключено, что в его случае, как и в нашем, в большей или меньшей степени проявилась осознанная культурная мутация.
Алексей Климов: Да, радиация японской поп-культуры может вызывать такие процессы. Кстати, недавно мы прочли новую книгу Ильи Бояшова «Танкист» и отметили в ней некоторое сходство с нашим замыслом.
Михаил Шприц: Можно вспомнить еще «Голую пионерку» Михаила Кононова, которую мы читали примерно в те же годы, когда возник наш проект.

На эту тему
• Нацисты с перспективой
• Будь тряпкой
• Русалочка: перезагрузка
• Геноцид, том второй
• «Давай бояться вместе»
• Негромкий шедевр
• Чужой среди своих

− И все же почему вы выбрали аниме? Специфически русские персонажи изображаются у вас с помощью заимствованного, инородного визуального кода. Откуда появилась уверенность, что такой синтез вообще возможен, что такая амбивалентность сработает?

Алексей Климов: Наверное, это связано в первую очередь с героикой. Пионеры-герои и герои японской анимации…
Михаил Шприц: Да, они во многом близки друг к другу. Но я бы еще поспорил с наблюдением об амбивалентности. Как это не удивительно, на визуальном уровне она нивелировалась, образ героя аниме и образ советского пионера органично слились.
Алексей Климов: До последнего момента было непонятно, произойдет ли такое слияние, в начале это была концептуальная работа. Потом были годы ожидания, поскольку производство анимационного фильма − сложный процесс, все делается по частям, и только когда они сводятся вместе, становится понятно, работает это или нет.
Михаил Шприц: Риск довольно большой.
Алексей Климов: Нам казалось, что это может сработать, и наши ожидания подтвердились.
Михаил Шприц: Дело еще и в том, что другие культуры, американская и европейская, уже нашли отражение в аниме.
Алексей Климов: Но обычно такие вещи делают японцы, заимствуя западных героев.
Михаил Шприц: Уникальность нашего случая в том, что мы сами инициировали этот проект и работали над ним вместе с японцами.

Самое интересное – война. Так же, как любовь. Война как метафора огромного количества ситуаций и процессов – это бессмертная тема для искусства

− Та разновидность аниме, которая использована в фильме, придумана вами, или вы опирались на готовые образцы?

Михаил Шприц: То, с чем работали мы, синтезировано из нескольких разных видов аниме. Были важные прообразы. Скажем, «Джин Ро» − полнометражный японский фильм, сделанный в 1990-х. Действие там происходит в 1950-х. Он нарисован очень реалистично, в почти фотографической манере.
Алексей Климов: Аниме − очень вариативный жанр. У нас была установка на реалистичность.

− Как вы руководили производственным процессом? Нужно ведь было все объяснять японским художникам, выстраивать общение.

Михаил Шприц: Основную ответственность за производство, за технологическую сторону брали на себя японские партнеры, мы в этом плане выполняли скорее консультативную функцию.
Алексей Климов: Что касается творческой стороны, то первые рисунки сделали мы, то есть мы приехали в Японию не просто с идеей. Рисунки были выполнены карандашом, это была, скажем так, псевдоманга. Уже в этих набросках мы задавали эстетическое направление, стиль, в котором следовало разрабатывать персонажей. Кроме того, было собрано много референций − образцов, фотографий, документов, которые имели прямое отношение ко всем сценам фильма.
Михаил Шприц: Там были и тексты, и видеодокументы, которые помогали художникам разобраться в материале. Например, понять, как выглядит партизан. Доходило до смешного. Приходилось, например, специфицировать ворону − в Японии ворона выглядит иначе, чем у нас.
Алексей Климов: Процесс происходил поэтапно. В общей сложности в нем участвовало около семидесяти рисовальщиков.

#{interview}− А как преодолевали языковой барьер?

Михаил Шприц: Сначала мы говорили по-английски, и это переводилось на японский, поскольку английским в Японии мало кто владеет. С другой стороны, японская речь − и бытовая, и особенно профессиональная − просто-таки кишит английскими терминами. Другое дело, что под этими терминами иногда подразумевается не то, что в английском. Пришлось адаптироваться, но сейчас, когда с нами общаются по делу, нам уже понятно, что именно люди предлагают. А кроме того, мы уже такие взрослые, что у нас есть переводчики-русисты, работающие с нами постоянно. Нам повезло: это действительно специалисты по русской культуре, и с их помощью можно точнее и быстрее доносить всевозможные концепты.
Алексей Климов: Но главное − образы и картинки. Это интернациональный язык.

− Как воспринимают «Первый отряд» зрители?

Алексей Климов: На удивление добросердечно. Мы, честно говоря, думали, что будет гораздо больше критики и разделения во мнениях.
Михаил Шприц: Я был поражен тем, насколько точно и дифференцированно российский зритель все считывает, хотя иногда его прочтение оказывается для нас неожиданным.
Алексей Климов: Определенную роль играет разница между поколениями − молодой зритель не считывает чего-то, о чем он не знает. Многие люди, которые до просмотра опасались увидеть какую-то крамолу, потом говорили нам: «Молодцы, удержались, прошли по грани».
Михаил Шприц: У нас была задача никого не обидеть и сохранить серьезность в рамках такого вот безумного концепта, при этом не изменив ему.

− Какое у вас впечатление от презентации на ярмарке?

Михаил Шприц: Пришли очень преданные поклонники нашего фильма. Их было не очень много, поскольку началась осень и все пошли в школу, так что в 14.00 не все оказались свободны. Но были и люди среднего возраста. У нас не было времени анонсировать наше присутствие на ярмарке в кругу людей, интересующихся книгами и кино, но ребята из анимационной тусовки ничего не пропускают.

− Что вы скажете о книге, где представлена манга по мотивам фильма и текст Анны Старобинец?

Алексей Климов: «Первый отряд» с самого начала задумывался как мультимедийный проект, который может объединить книгу, комикс, компьютерную игру и, возможно, также игровую экранизацию. С Аней очень интересно работать. Смысл нашего сотрудничества с ней не в том, чтобы ее текст отражал события имеющегося фильма, а в том, чтобы ее проза обогащала мир «Первого отряда».

− В российский прокат фильм выйдет в октябре. А планируется ли показывать «Первый отряд» за рубежом?

Михаил Шприц: Да. Аниме − интернациональный жанр. У нас не совсем типичное аниме, но и тематика нестандартная, а мир соцреализма еще не проявлен в поп-культуре, и мы рассчитываем на довольно широкое распространение. Хочется, чтобы при слове «Россия» молодежь вспоминала, что в России живут современные и интересные люди. Такие, которые могут иногда делать вещи, непредставимые даже в Америке.