В конце концов к коммунизму

Классика кризиса: В конце концов к коммунизму

Tекст: Ян Шенкман

Противоречие между трудом и капиталом, производительные силы и производственные отношения, кризисы перепроизводства… О боже, как скучно! Но пока мы тут баловались Донцовой с Акуниным, Маркс снова стал актуален. Сам Николя Саркози, говорят, зачитывается. Еще немного и весь мир признает правоту основоположника научного коммунизма. Бородатый фантазер оказался пророком не хуже Нострадамуса. Предсказал ведь кризис, зря мы его ругали. Гниет же проклятый капитализм, последние деньки доживает.

Как легко качается маятник! Слева направо и снова влево. Еще недавно правоту Маркса-Энгельса признавали только соратники Виктора Анпилова и сумасшедшие европейские радикалы, которых хлебом не корми, а дай подразнить истеблишмент.

Рулили Поппер и экономисты чикагской школы. А теперь последний банковский клерк считает нужным в баре за стаканом мохито поругать капиталистов, а себя квалифицирует как угнетенный класс, которому нечего терять, кроме кредитных «вольво».

Разбогатевшие пролетарии

Никому не приходило в голову, что и капитализм у нас не вполне тот, несмотря на общее сходство

Классическая марксова цитата по поводу кризиса звучит так: «Владельцы капитала будут стимулировать рабочий класс, чтобы тот покупал все больше и больше дорогих товаров, домов и технологий, заставляя его тем самым брать все более и более дорогие кредиты, пока их долг не станет невыносимым. Невыплаты долга приведут к банкротствам банков, которые должны будут национализироваться, и государство вынуждено будет избрать путь, который в конце концов приведет к коммунизму”.

Насчет стимуляции потребления он абсолютно прав. Ни для кого не секрет, что на одно худо-бедно работающее производство приходится десяток посреднических фирм, несколько рекламных агентств, охранное предприятие, депутатское лобби, не говоря уже о людях, занимающихся организацией досуга и отдыха. При таком шикарном раскладе работать некогда, можешь не успеть отдохнуть. Как поет Сергей Шнуров: «Заводы стоят, одни гитаристы в стране, работать никто не хочет!» И дальше нецензурное, нецензурное, нецензурное...

Предположим, стимулировали рабочий класс. Он покупает до отвала и развлекается по полной программе. Вопрос: останется ли пролетарием человек, имеющий несколько домов, обложившийся дорогущими гаджетами и проводящий отпуск на фешенебельных курортах в соседнем номере с президентом своей компании? Можно ли внушить такому человеку классовую ненависть? Способен ли он создать революционную ситуацию? Есть ли ему смысл вообще работать на производстве? Не проще ли наняться директором по развитию в консалтинговое бюро?

Я, конечно, преувеличиваю. Таких пролетариев пока еще сравнительно мало. И гнездятся они в основном на Западе, не в России. Но факт остается фактом. Наемный работник вполне может не испытывать недовольства существующим положением дел. Откуда возьмется социальная напряженность, если все сыты и обеспечены? Собственно, ипотека, которая рухнула, и была способом уравнять материальный уровень людей разного социального положения, погасить социальную напряженность. И тут мы попадаем в замкнутый круг.

Как только человек набирает в кредит товаров, получает высшее образование, впитывает в себя потребительские ценности, он почему-то сразу перестает работать, как положено пролетарию, и превращается в средний класс. То есть в паразита на теле реального производителя благ. Когда паразитами станут все, реальные блага кончатся.

Следите за руками. Бедный работает, чтобы разбогатеть. Разбогатев, он перестает работать и проедает накопленные и украденные богатства. Потом происходит неизбежный банковский кризис или мировая война, и он беднеет. Значит, схема такова: работать, чтобы не работать, чтобы опять работать…

Не абсурд ли это? Абсурд. Кстати, он распространяется не только на сферу производства и потребления. Глупый умнеет, а поумнев, расслабляется и глупеет. Слабый становится сильным, расслабляется и дряхлеет. Диалектика.

В точности по Гегелю, которого так боготворил Маркс и у которого воровал идеи. «Самое существенное – путь», – писал Гегель. А достижение цели сводит на нет все усилия. Как славно, благородно и увлекательно бороться за социализм или демократию американского образца! Но как фигово приходится, когда они побеждают…

Денег, вышли мне денег!

Как только человек набирает в кредит товаров, получает высшее образование, впитывает в себя потребительские ценности, он почему-то сразу перестает работать и превращается в средний класс

В судьбе самого Маркса больше пророчеств, чем в его «Капитале». В сущности, он вел такую же жизнь, какую сейчас ведет весь европеизированный мир. То есть был классическим паразитом.

Его первая должность никак не связана с мировой революцией – президент Трирского клуба любителей пивной. Собирались, выпивали, ухаживали за девушками, иногда били стекла в окрестных домах. Из Бонна, где он учился, Маркс регулярно слал в родной Трир письма отцу. Кончались они одинаково: «Папа, вышли мне срочно денег!»

Деньги у него никогда не водились, хоть он и написал «Капитал». Эта книга, как признавался сам Маркс, не окупила даже затрат на сигары, которые он выкуривал во время работы. В Европе «Капитал» был никому не нужен. Хорошо он продавался только в Америке, где решили, что это книга о новых способах заработать. Но и с американских продаж он не сумел получить ни доллара. Бизнесменом Маркс был никудышным. Чтобы хоть как-то прокормить семью он постоянно просил денег у Энгельса, владельца текстильной фабрики.

Женат он был на прусской дворянке Женни фон Вестфален и очень гордился ее аристократическим происхождением. Сам же был сыном крещеного еврея, внуком раввина и жутко комплексовал по этому поводу. А аристократию обожал, отдыхал на модных курортах, завел себе личного секретаря, учителя танцев и музыки для детей. Для этого готов был даже заложить фамильное серебро. Правда, не свое, а жены. Один раз он даже занял денег у пекаря в булочной. Естественно, прогулял. Но вообще-то у него были достаточно богатые родственники. Его дядя владел компанией в Голландии. Из этой компании потом выросла известная фирма «Филипс».

Основное время у него уходило на то, чтобы делать революцию. Спорить с идеологическими противниками, писать брошюры. Но время от времени он все-таки пытался устроиться на работу. Один раз хотел даже наняться клерком, но его не взяли из-за плохого почерка. Почерк в самом деле ужасный.

В письмах друзьям и родным он постоянно жаловался на здоровье. Он действительно был болен. Недавно ученые проанализировали его симптомы и поставили диагноз – гнойный гидроденит. Говорят, что эта болезнь сказывается на психике. Он всю жизнь страдал от нарывов. Неслучайно же он сравнивал буржуазию с нарывом на теле человечества. Ученые всерьез считают, что его ненависть к классу эксплуататоров могла быть связана с этим диагнозом.

Образ жизни, который вел Маркс, вполне современен. Нигде не работать, жить за счет богатых друзей и родственников. Много тратить. Регулярно менять место жительства: Германия, Бельгия, Франция, Англия… Ворчать на существующий строй, увлекаться радикальной политикой. Так живут тысячи москвичей. По ночам вы их можете встретить в клубе, днем в ресторане, вечером на презентации или концептуальной выставке. Зимой на Гоа, впрочем, и летом там же.

Этим людям и не надо работать, у них другая социальная функция — тратить деньги. На деньги, потраченные в московских клубах и ресторанах, можно было бы купить квартиры миллионам таджиков и китайцев. Потом в квартирах появились бы телевизоры, компьютеры, айподы, мебель из «Икеи», костюмы от Славы Зайцева. А потом таджики пришли бы в московские клубы и рестораны. И кто бы тогда работал? Кто бы подметал наши улицы и шил китайские джинсы с американскими лейблами? Разве что марсиане. Без них никак.

В этом контексте разговор о пролетариате бессмыслен. У людей, заработавших свою долю в потребительском пире, исчезает всякий стимул производить реальные ценности. Все хотят одного и того же – жрать и пить, а вовсе не коммунизма. Потому и произошел финансовый кризис, что у нас нет других стимулов работать, кроме единственного — перестать, наконец, это делать. И нет другого применения капиталу, кроме как проесть его как можно скорей. Так и будем ходить по кругу, пока не изобретем какой-нибудь иной стимул деятельности, не такой шкурный. Но это уже, наверно, только при коммунизме. С помощью марсианских товарищей.

Рубрика «Классика кризиса» в газете ВЗГЛЯД (по четвергам):

7 мая, «Щепка в водовороте» (Синклер Льюис, «У нас это невозможно»)

30 апреля, «Терпеть или атаковать?» (Ганс Селье, «Стресс без дистресса»)

23 апреля, «Вкус мяса» (Джек Лондон, «Смок Беллью»)

16 апреля, «Это их затронет, а нам капец» (анекдоты)

9 апреля, «Нельзя ли попроще?» ( Кнут Гамсун, «Голод»)

2 апреля, «Рим без границ и стен» (Жак ле Гофф, «Цивилизация средневекового Запада»)

26 марта, «Нас называли детьми Депрессии» (Чарльз Буковски, «Хлеб с ветчиной»)

19 марта, «Один упадет, другой поднимет» (Джон Стейнбек, «Гроздья гнева»)

12 марта, «Утопим весело умы» (Александр Пушкин, «Пир во время чумы»)

5 марта, «Вчера было много, а сегодня мало» (Антон Чехов, «Вишневый сад»)

26 февраля, «Двенадцать устриц вместо тринадцати» (Сомерсет Моэм, «Луна и грош»)