Сказочник Тим Бертон

Кстати, именно оглушительный успех его коммерческих фильмов позволил Бертону в дальнейшем снимать и вполне серьезное кино, которое, хотя и проваливалось в прокате, но приносило режиссеру почетные призы на престижных международных кинофестивалях. Отсюда мораль – заслужи успех у простой публики и продюсеры позволят тебе снимать всё, что угодно.

От мультиков к миллионным бюджетам

Каждый его фильм – новая мифология, оперирующая как традиционными архетипами, так и фантомами массовой культуры

Можно сказать, что Бертон воплощал в своих фильмах впечатления детства. Ребенком он сочинял истории и придумывал к ним иллюстрации.

С такими задатками ему была прямая дорога в мультипликацию и в Калифорнии он поступает в институт искусств на отделение анимации. Это была своего рода кузница кадров для корпорации Диснея, куда и определили подающего надежды выпускника.

В начале 80-х Бертону доверяют работу над собственным проектом, его мульфильм замечен критикой, и вскоре режиссер снимает первую игровую короткометражку, которая была забракована продюсерами из-за чрезмерной мрачности, не вписывающейся в контекст работ студии Диснея.

Первый полноценный фильм – комедия «Большое приключение Пи-Уи» был снят в 1985 году, а в 1988 появляется «Битлджюс», который вывел Бертона в большой кинематограф. Смешной мистический ужастик оказался вполне органичным сочетанием этих компонентов, зрителям и критикам стало ясно, что рождается новый жанр.

Успех этой ленты определил работу над следующим фильмом – экранизацией комикса про Бэтмена. Бертону доверяют крупный бюджет, в фильме снимается звездный Джек Николсон.

Картина побила все рекорды сборов и Бертону разрешают самому выбирать, над чем ему работать дальше. Он делает фильм «Эдуард руки-ножницы» и находит актера, которого с тех пор будет часто снимать.

Это Джонни Депп, удивительно созвучный лирической и комической готике Тима Бертона. Можно сказать, что именно Бертон сформировал своеобразный имидж Деппа, который впоследствии будут эксплуатировать и другие режиссеры.

Девяностые годы для Бертона характеризуются дальнейшими поисками. Он снимает автобиографическую картину об Эдде Вуде, самом худшем режиссере всех времен и народов, отдавая дань своему детскому увлечению картинами класса «В».

Среди других работа вполне готическая «Сонная лощина», сатирический бурлеск «Марс атакует» и продолжение «Бэтмена», не повторившее, однако, успех первой ленты.

Двадцать первый век принес от Тима Бертона не очень внятную «Планету обезьян», лирическую «Крупную рыбу» и целых три «готичных» работы: анимацию «Труп невесты», историю про безумного брадобрея «Суинни Тодд» и экранизацию абсурдно-моралистической сказки Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика», которую Бертон превратил в бесконечный фейерверк режиссерских находок.

Сказочная реальность

На эту тему
• Мадонна: настоящее настоящее
• Одиссея Стэнли Кубрика
• Юбилей Алексея Германа
• Самый симпатичный кинозлодей
• Маленький принц большого театра

Готический колорит многих фильмов Бертона полюбился фанатам этой субкультуры. Известно пристрастие самого Бертона к одежде черного цвета и галстукам с изображением черепа со скрещенными костями.

Но это, скорее, эксцентрическая деталь гардероба – Бертон слишком ироничен для готов, слишком дистанцирован от создаваемого им зрелища, хотя он всегда честно «играет всерьез».

Универсум, который Тим Бертон создает в своих фильмах, тщательно просчитан и визуально срежиссирован, это цельный мир, живущий по своим законам. Каждый его фильм – новая мифология, оперирующая как традиционными архетипами, так и фантомами массовой культуры.

Кстати говоря, режиссер является большим поклонником индийского кино и фильмов трэшевого режиссера Раса Мейера.

Бертон – это Феллини массовой культуры. Масскульт можно рассматривать как помойку подсознания современного человека, а можно – как сокровищницу для ребенка, который спрятан в каждом взрослом.

Клады, которые можно черпать оттуда полными горстями, – это попсовые картинки, причудливые игрушки, пафосные ситуации и театральные эффекты. И, конечно, фантастическое и таинственное во всех их проявлениях.

Фильмы Бертона ориентированы именно на этого «внутреннего ребенка», они пробуждают в нас забытые фантазии и фантасмагорические образы, возвращают в мир страшных сказок, где опасность серого волка ни на миг не подвергается сомнению.

Сама возможность такого возвращения дорого стоит. Безнаказанная и целительная редукция к инфантильности на два часа экранного времени – своего рода психотерапия для человека, погруженного в сложную современную реальность.

Учитывая такую направленность его творчества, можно констатировать, что Тим Бертон – предельно свободен. Он не заперт, как многие режиссеры, в клетку какой-то личной идеи, которая требует воплощения от фильма к фильму, он не идеологичен ни в плохом, ни в хорошем смысле этого слова.

Наконец, он не интровертен, хотя и не прочь «половить рыбку» в нашей глубинной памяти и подсознании. Но это достигается вполне экологично – избыточностью образного ряда, в котором каждый может выбрать то, на что откликнется его душа.

Именно эти качества кинематографа принесли Тиму Бертону широкое признание. Как закономерный результат, он получает в 2007 году Золотого льва на Венецианском кинофестивале – не за конкретный фильм, а «по совокупности», за достижения, обогатившие мировой кинематограф.

Как и у многих режиссеров, у Бертона есть свой «скорбный список» – список неснятых фильмов. Неснятых – по разным причинам: или заупрямились продюсеры, или не был утвержден бюджет, а, может быть, увлекли другие идеи.

Среди этих фильмов есть один проект, о котором стоит пожалеть, – в свое время Тим Бертон подумывал о том, чтобы экранизировать повесть Гоголя «Вий». Представляете, какое бы это было зрелище!