Филипп Пуллман: «Я люблю своих медведей…»

Однако в назначенное время по телефону мелодичный голос сообщил мне, что господина Пуллмана нет. «Как же так, мы договаривались об интервью в это время!» – «Вы русская журналистка? Тогда я сейчас позову его, он предупредил меня, что подзывать его я должна только для Вас».

Техника фэнтези – изобретать существ, которые никогда не существовали, миры, в которых мы никогда не бывали

– Я работаю, и поэтому не хотел бы, чтобы мне мешали. Я работаю в отдельной комнате, здесь, в нашем доме, и не люблю отвлекаться. Предел моих мечтаний – чистая страница перед глазами, страница, на которую я могу перенести все, что я думаю. Я, кстати, до сих пор пишу ручкой на бумаге, а в компьютер переношу лишь окончательную версию.

– В одном из интервью вы говорили, что рассказываете историю о реальных событиях и героях, но используете механизм «фэнтези». К чему ближе ваше творчество: к реализму или к фантастике?
– Мой основной интерес как читателя (другими словами, книги, которые я сам люблю читать) имеет отношение к реализму, а не к фэнтези.

Мне очень нравится читать произведения великих авторов ХIХ века, английских, русских писателей.

Именно такая литература мне нравится больше всего, и, как я думаю, именно такая литература наиболее интересна и верна в изображении человеческой жизни.

Потому как с моей точки зрения, мы должны использовать именно литературу, чтобы исследовать и сказать что-то важное о том, что значит быть человеком. Я давно заметил, что большей частью именно в реалистической литературе, а не в фэнтези рассматриваются эти вопросы.

Поэтому в том, что касается моего писательства, я хотел бы заниматься именно этим. Я хотел бы пробовать и писать что-то, что, как я думаю, верно и важно в отношении человеческого бытия.

Что значит быть человеком? Что значит быть живым? Что значит сознавать себя частью вселенной, которая управляется, а может, и не управляется, законом порядка, управляется богом? В которой мы, к лучшему это или к худшему, живем. Вот о чем я стараюсь писать.

И мои герои – Лира и Уилл в «Темных началах» – живые люди. Но техника фэнтези – изобретать существ, которые никогда не существовали, миры, в которых мы никогда не бывали, технику, о которой мы можем только мечтать…

Все это кажется мне очень интересным инструментом, с помощью которого можно описать удивительный процесс жизни на Земле, загадки человеческого сознания, великие моральные вопросы, которые стоят перед нами.

Что значит быть хорошим? Как мы можем избежать того, чтобы случайно не обидеть другого человека? Вот такого рода вопросы и представляют подлинный интерес.

Поэтому, когда я писал трилогию «Темные материалы», я старался выполнить задачу реалистической литературы, но сделать это при помощи инструментов фэнтези.

Я иногда говорю, что «Темные материалы» не имеют никакого отношения к фэнтези, а наоборот, это все от начала до конца – абсолютно реальная история.

На самом деле, я, конечно, признаю, что пишу фэнтези, но моя цель – не написать фантастический рассказ, а написать правдивый рассказ.

– У Вас очень детально продуманный мир, со своей мифологией, историей и логикой. Вас, наверное, часто сравнивают с Толкином или Клайвом Льюисом?
– Да, хотя я сам вижу мало общего между нами: у нас разные задачи и разные их решения.

На эту тему
• Бестселлеры, доступные всем
• Очень эпическое кино
• Семь причин триумфа "Гарри Поттера"
• Вера Камша: "Интерес к чудесному у людей неизбывен"
• Сэр Исаак Ньютон на грани плоского мира

– Лично мне показалось, что по крайней мере в «Темных началах», прослеживается определенная связь с кельтской и скандинавской мифологией. Сама идея про «даймона», про расу воинов – полярных медведей… Вы увлекаетесь мифологией?
– Да, очень. Надо сказать, большей частью северной мифологией – от скандинавских стран и до Сибири, которую я нахожу настоящим кладезем антропологических и мифологических представлений о мире.

Я читал книжку о сибирской мифологии, и она мне очень понравилась. Но я не могу сказать, что я осознанно моделировал свой мир на основании этой модели.

Думаю, я просто почувствовал себя в тех же психологических местах, если Вы понимаете, о чем я. Я столько читал книг на тему мифологии и столько думал об этом мире, что, видимо, на уровне подсознания создал что-то, что вписывается в эту структуру.

Так что, это было скорее подсознательно, чем сознательно.

– Как Вам попалась на глаза сибирская мифология – ведь даже здесь, в России, мало кто разбирается в ней…
– Мне попалась на глаза очень интересная книжка. Я купил ее несколько лет назад и с тех пор берегу, как зеницу ока. Это собрание стихотворений всех народов севера, от Норвегии и до самого Севера России, востока России тоже.

Песни охотников, заговоры шаманов, народные сказки – в этой книге можно найти все эти вещи, и она мне показалась очень полезной. Один из моментов во второй книге, «Чудесный нож», – это заклятье, которое ведьмы используют, чтобы залечить рану Уилла, которую он получил, когда обрел нож – он же потеряет пальцы в сражении. И песня, которую я сочинил для ведьм, основана на стихотворении из этой книге.

Другим важным источником, не обязательно каких-то конкретных вещей, но тона, чувства, для меня стала финская эпическая сага – «Калевала». Я не знаю финского, но есть отличный перевод на английский, который я читал.

Мне нравилось вчитываться в нее – я словно плавал в ней, как в море, пока не погрузился с головой и не почувствовал себя частью этого мира.

– Говоря о Скандинавии… Вы придумали чудных полярных медведей… Вы любите животных в целом или именно белых медведей?
– Ну, белые медведи появились в книге, т. к. я почти сразу понял, с первых же глав, что Лире придется отправиться на север. И я думал о тех опасностях, с которыми ей там придется столкнуться, тем более, об опасных диких животных.

И тогда мне пришло в голову: там же есть полярные медведи…Что бы такого сделать, чтобы эти медведи казались еще страшнее, еще воинственнее, еще грознее? Они могут носить латы!

У них будет броня, у них будет свой язык, они будут говорить друг с другом и сражаться друг с другом. И я подумал – это будет отличная раса медведей-воинов.

И еще мне пришло в голову, что если они воины в броне, то они должны уметь работать с металлом, ковать сталь, железо и другие формы металла. И я оттолкнулся от этой идеи – и, по-моему, у меня неплохо вышло. Мне самому понравилось. Я люблю своих медведей.

– Что или кто такое «даймон»? Как Вы придумали их?
– Я сам не сразу разобрался, что они такое – до конца «Янтарного…». Думаю, есть некоторые моменты, которые я так и не уяснил для самого себя. Что же касается того, как я придумал их, есть такие вещи, которые просто приходят нам в голову.

У авторов всегда спрашивают, что вдохновило их на тот или иной образ. Иногда можно дать прямой ответ. Но иногда бывает, что мы просто придумываем – разве не в этом смысл творчества?

– А как Вам понравился фильм «Золотой компас», который получился из первой части «Темных начал»?
– Я не хотел чересчур плотно заниматься экранизацией, она же занимает столько времени! Если Вы сами по себе хороший рассказчик историй, то единственно возможное для вас место – кресло режиссера.

Как мне кажется, в кинематографе вообще интересно быть только режиссером. А в рамках экранизации моей книги мне никто не предлагал роль режиссера. Поэтому я был счастлив переложить весь груз ответственности на кого-то другого, кто в этом разбирается. Но конечно, сам процесс был важен и интересен для меня.

– Ну хоть раз вмешались?
– Конечно: кастинг актеров для моих героев. Я еще десять лет назад говорил, что я хотел, чтобы миссис Колтер сыграла Николь Кидман. И тогда мне сказали: это невозможно! Она слишком известная, слишком большая звезда, она слишком занята, слишком дорого стоит. Но я продолжал настаивать, что она – лучший вариант из всех, какие только могут быть. Наконец, согласились и продюсеры, и сама Николь, и миссис Колтер в ее исполнении – просто изумительна.

Кстати, именно Кидман настояла на том, чтобы волосы ее героини были светлыми, – я как-то воображал их черными. Бывает, и писатель ошибается в своем герое.