Сэр Исаак Ньютон на грани плоского мира

В жанр science fiction книги эти, конечно, не вписываются тем более, занимая особую нишу в современном читательском рационе.

Дипломатия в мире гномов

Пратчетт овеществил красивую космологическую гипотезу древних, создав цикл романов о мире-диске, который и впрямь покоится на четырех слонах и одной черепахе

Британскому фантасту Терри Пратчетту, посетившему Россию в первой декаде июня, неоднократно задавали вопросы о «Гарри Поттере» Джоан Ролинг.

Отвечая, Пратчетт тщательно выбирал выражения, но все равно не мог скрыть своего раздражения. Оно и понятно: писатель два с лишним десятка лет выстраивал свой фэнтезийный цикл «Плоский мир», привлек на свою сторону тысячи поклонников своего таланта.

Но против могучих массмедиа и Голливуда, определивших в лидеры именно мальчика со шрамом, фантаст оказался бессилен.

А жаль! В знаменитой повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» описывалось фантастическое устройство, благодаря которому человек мог путешествовать в вымышленных мирах.

Если кто помнит, первый же такой странник угодил в мир космологических представлений, заглянул за край плоской Земли, увидел хобот одного из слонов-атлантов, попытался спуститься вниз, к черепахе... И пропал. Но дело его не пропало.

На радость читателям, силою писательского воображения все-таки была материализована «звездная черепаха Великий А'Туин, чей панцирь покрыт коркой замерзшего метана, изрыт метеоритными кратерами и отшлифован астероидной пылью... Великий А'Туин, обладатель огромных, медлительных ласт и отполированного звездами щитка, медленно, с трудом плывущий сквозь галактическую ночь и несущий на себе всю тяжесть Диска».

Терри Пратчетт овеществил красивую космологическую гипотезу древних, создав цикл романов о мире-диске, который и впрямь покоится на четырех слонах и одной черепахе, причем обитатели этого мира очень неплохо себя чувствуют.

Слонов, однако, раньше было больше – пять, а не четыре. Пятый свалился и, по преданию, его могучие останки, пройдя метаморфозы, стали основой благосостояния страны Убервальд, населенной в основном гномами-землекопами. И поскольку страна богата полезными ископаемыми, в верхних эшелонах убервальдской власти не прекращаются небезопасные игры, чреватые переворотами и гражданской войной...

Такова завязка романа «Пятый элефант».

По обыкновению в пародийном, шутейном, издевательском и травестийном ключе английский прозаик касается многих серьезных проблем и находит нетривиальный подход к привычным темам.

В свежепереведенной книге писатель особенно органично соединил разнородные жанровые пласты: к веселой сказке добавлены и триллер, и нешуточная драма, и, как водится, постмодернистский фарс.

Русскоязычный читатель заметит среди персонажей даже трех чеховских сестер. Поселенные в Убервальде, сестры в критический момент помогут главному герою, вручив ему, полуголому и затравленному, пару штатов, доставшихся от покойного дяди Вани...

Кстати, о герое. Чтобы раскрыть все особенности описываемого им мира, фантаст в каждом из романов вводит фигуру «простодушного», то есть героя, призванного вместе с читателям удивляться увиденному.

В двух первых произведениях цикла роль «простодушного» исполнял турист по имени Двацветок. В «Пятом элефанте» на должность наблюдателя выбран начальник стражи Анк-Морпорка (города типа Нью-Йорка в масштабах Плоского Мира) Сэмюэль Ваймс.

Сыщика определяют в дипломаты не случайно: если в Убервальде и впрямь грядет какая-то масштабная пакость, то именно нетривиальный подход опытного полицейского может спасти положение.

От романа к роману Ваймс у Пратчетта становится все менее комическим персонажем: напротив, в сумасшедшем мире, раздираемом на части заговорщиками, выскочками, гордецами и безумными визионерами, простой полицейский – островок здравого смысла, рассудочности.

Если кому и суждено спасти сказочную галактику от потрясения, то простому, честному копу. Но и ему, конечно, придется попотеть. Хотя Пратчетт и пишет современные сказки, он не играет с читателем в поддавки. Игра идет по-честному.

Добро победит Зло, но когда и каким образом, станет ясно лишь в самом финале.

Полпинты ртути на десерт

На эту тему
• Александр Зорич: «Интересы личности подчинены интересам Зорича»
• Урсула К. Ле Гуин: «В моей памяти живут многие миры…»
• Как Ахиллес зарезал Зевса
• Боги и сыщики, сектанты и пришельцы

– По-твоему выходит, что внутренняя сущность тяготения недоступна натурфилософии. Так к кому мы должны обратиться? К метафизикам? Теологам? Чародеям?

– Для меня все едины, – сказал Исаак, – и я – один из них...

Писатель Нил Стивенсон известен любителям фантастики прежде всего как автор толстенного романа «Криптономикон» (1999), а потому тяга автора к загадкам и шифрам не случайна.

Процитированный разговор возникнет ближе к финалу романа «Ртуть», но ничего толком не прояснит. Поскольку многим персонажам этого густонаселенного произведения (не то метафизикам, не то чародеям) интереснее ставить вопросы, чем на них отвечать.

Мир переполнен таким количеством загадок, что герои не хотят зацикливаться на чем-то одном: путь к вселенской гармонии и новый рецепт столярного клея – проблемы одного ряда, различающиеся лишь масштабами.

Обложка книги «Ртуть» изукрашена алхимическими значками, что вовсе не означает, однако, будто сюжет романа Нила Стивенсона имеет отношение к деятельности изыскателей «философского камня» или хотя бы к заглавному жидкому металлу Hg – номер 80 в таблице Менделеева.

Впрочем, во времена, описанные в романе, наш Дмитрий Иванович еще не родился. Действие книги разворачивается в Европе и Америке на рубеже XVII и XVIII столетий, когда золотой век алхимии давно в прошлом, а персонажи Стивенсона (среди которых знаменитые ученые и естествоиспытатели Лейбниц, Гук, Гюйгенс, Франклин, Спиноза и упомянутый выше Исаак Ньютон) заняты куда более увлекательными делами. От определения точной даты апокалипсиса до проектирования аналога современного компьютера.

Компьютер во времена Ньютона? А почему бы и нет? Анахронизмы – любимое развлечение Нила Стивенсона.

Автор имитирует историческую достоверность, жонглирует именами монархов, полководцев и религиозных деятелей (в конце тома приведен даже словарик), будто бы скрупулезен в географических реалиях... но фантаст время от времени усмехается за спиной реалиста.

И тогда корсары бросаются на абордаж с пением «Хавы нагилы», герои упоминают то о телепатии, то о теннисных мячах, а в арсенале вельможи-сладострастника внезапно обнаруживается жужжащий вибратор для плотских утех.

Заглавная ртуть для героев Стивенсона – не более чем символ текучести процессов, происходящих в природе: «Движется ли Земля и все созданное человеком к финалу неумолимого разрушительного процесса, который начался изгнанием из Рая и вскоре завершится концом света? Или, может быть, все меняется к лучшему? Есть ли у человека душа? Обладает ли он свободой воли?»

Пока ученые мужи глядят в корень и задают проклятые вопросы, мир вокруг них оказывается все менее и менее совершенным: короли воюют с королями, мародеры грабят города, катятся ядра, свищут пули, свирепствуют чума и сифилис, ведьм все еще сжигают на кострах, а девушек продают в рабство.

На протяжении девяти сотен страниц судьбы главных персонажей «Ртути» – ученого-диссидента Даниэля Уотерхауза, солдата-авантюриста Джека Шафто и девушки Элизы, экс-рабыни, ставшей герцогиней, – прихотливо пересекаются. Велика Европа, Америка еще больше, но в нужный момент героям будет суждено оказаться в назначенном месте.

Логика событий скрыта и от читателей, и от персонажей. Хочет Даниэль Уотерхауз или нет, но ему придется возвратиться из Америки в Англию. А Джеку Шафто – попасть на галеры, а Элизе – стать шпионкой-бизнесменкой, эдакой амальгамой Маты Хари и барона Ротшильда.

Связующим звеном между персонажами, дирижером скрытых процессов и явлений становится Енох Красный – тот самый, библейский, сын Иареда и отец Мафусаила.

Многозначительное появление этой мистической фигуры лишь в нескольких эпизодах не только подчеркивает жанровую природу романа, но и обещает в последующих томах эпопеи «сеанс черной магии с разоблачением».

«Ртуть» Стивенсона – только первая часть «Барочного цикла» (Baroque Cycle), за ней на русском языке будут изданы еще два – «Замешательство» (The Confusion) и «Система мира» (The System of the World).

Первый роман можно рассматривать как развернутую преамбулу. Лишь ожидание грядущих событий отчасти примиряет с изрядным авторским занудством.

В отличие от легкого и счастливого процесса чтения Терри Пратчетта, отравление «Ртутью» – занятие утомительное и небезопасное для рассудка. Впрочем, автор, дав книге такое заглавие, всех предупредил заранее: ртуть, в конце концов, не пепси-кола.