Анна Долгарева Анна Долгарева Русские ведьмы и упыри способны оттеснить американские ужасы

Хоррор на почве русского мифа мог бы стать одним из лучших в мировой литературе. Долгая история русских верований плотно связывает языческое начало с повседневным бытом русской деревни. Домовые, лешие, водяные, русалки так вплетались в ткань бытия человека на протяжении многих веков, что стали соседями...

11 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Дональд Трамп несет постсоветскому пространству мир и войну

Конечно, Трамп не отдаст России Украину на блюде. Любой товар (даже киевский чемодан без ручки) для бизнесмена Трампа является именно товаром, который можно и нужно продать. Чем дороже – тем лучше.

0 комментариев
Александр Носович Александр Носович Украинское государство – это проект Восточной Украины

Возможно, главная стратегическая ошибка российской экспертизы по Украине всех постсоветских десятилетий – это разделение ее на Восточную и Западную Украину как «нашу» и «не нашу». Нет у украинского проекта такого деления: две его части органично дополняют друг друга.

15 комментариев
30 апреля 2008, 09:50 • Культура

Сны, которых не увидишь

Сны, которых не увидишь
@ timeout.ru

Tекст: Дмитрий Воденников

На днях прочел в ленте Живого Журнала то, что всё затмило: «...Снова снится повторяющийся сон. Во сне я иду на спектакль, на который невозможно попасть. Это как будто Мариинка. И зрители смотрят его из фойе, потому что он слишком прекрасен, чтобы выдержать его в зале. Но я всё равно иду в зал, смотрю – и плачу. Просто-таки утопаю в очень горячих слезах. И главное – таки не вижу ничего на сцене от слез, просто знаю, что там очень и очень хорошо».

По-моему, замечательно.
Всё, что мы так хотим увидеть, – оказывается непереносимым.
В прямом смысле.

– Познакомьтесь, это К. А это Р.

Р. смотрит на К., ничего не видит.

Стихотворение – это вспышка. Даже если – всего одной первой строфой. Дальше будет – только страшнее. Всё видно

Под зонтом (да, тогда как раз шел дождь – это-то ты помнишь) сплошное сияние. Он что, пожарник? Нет, просто вместо лица – солнечный свет.

Спрашивается: откуда в дождь солнце?
Спрашивали – отвечаем: от верблюда.

Ответ неправильный.
Нам застит глаза. Мы – не готовы.

(Кажется, Гумберт Гумберт свою Лолиту тоже увидел на солнечном пятачке?
Да, точно, на пятачке: на ней же были черные очки. Но она-то отлично видела, он же – не очень. Вышел шатаясь. «Вы будете снимать комнату?» – «Да».
Мы знаем, чем это кончилось.)

Непереносимо.


– Посмотри, какой невозможный закат!
– Да, невозможный. Смотрел бы – не отрываясь всю жизнь.
(И тут же – сам отвернулся)

Невозможно смотреть. Красота разрывает.

...Приходит первая тема стихотворенья – и опять нестерпимо: приходится убегать.

(Ахматова: «Когда ко мне пришла «Поэма без героя» – я бросилась делать что угодно: стирать белье, полоскать, гладить. Чтоб только не думать о ней».)

Неудивительно. Ведь стихотворение – это вспышка. Даже если – всего одной первой строфой. Дальше будет – только страшнее. Всё видно.
Не нравится?
А кому ж понравится.

– Все бельишко перестирали?
– Да.
– Ну тогда – пожалуйте бриться.

Тоже мне – крыса-полоскун.
Не отвертишься.

...Потом мы увидим этот же сон через год, и опять нам слезы будут мешать его разглядеть: что ж там на сцене.

Потом через десять лет.

Потом перед смертью.
И тут-то мы и поймем, что там играли.

Жалко только, что – поздно.

Почему ж мы – такие трусы?

знаешь, уже давно
все то хорошо, то плохо
так быстро,
что будто одновременно:
хорошо-плохо, хорошо-плохо
такое однородное состояние
говорила мне Маша
после третьего аборта
опухшая
красивая
дорогая
в прекрасный
солнечный
весенний
я тоже могу заплакать
мне кажется все прекрасно
все дохлятины
что мы похоронили
идут нам поклониться
все хомяки во фраках
гляди какие
представляешь, тут у каждого
есть Маша
и все какие-то неземные

..............