Доказательство жизни

Людей в строгих серых костюмах в полосочку – официальной фестивальной форме – в девять утра можно встретить в другой части города. Гости все чаще предпочитают вместо очередной премьеры прогуляться на пляж, очереди в кинозалы постепенно уменьшаются, а на мониторах, развешанных по всему Дворцу фестивалей, вместо очередной пресс-конференции или красной дорожки с Брэдом Питтом транслируют финал Лиги чемпионов.

Все болеют за «Милан», и только нервные англичане, опустошая расставленные в коридорах кулеры с водой, молятся за проигрывающий «Ливерпуль».

К фестивальной программе все это, к счастью, совершенно не относится: ее завершение должно стать не менее интересным, чем начало. На десерт оставлены Эмир Кустурица, Катрин Брейя и Дени Аркан. К фаворитам тем временем добавились Карлос Рейгадас, Гас Ван Сент и, кажется, даже проигнорировавший фестиваль Александр Сокуров.

Прививка от смерти

На пресс-показе «Александру» Сокурова приняли хорошо – вдохновленные иностранные журналисты аплодировали ей довольно долго, хотя вряд ли это можно было назвать овацией

Тому, кто видел хотя бы одну часть трилогии Ван Сента – «Джерри», побеждавшего в Канне «Слона» или «Последние дни», – не нужно пояснять, как выглядит его новая картина «Параноид-парк».

Это по-прежнему волшебная камера Кристофера Дойла, которая то тихо скользит за спинами героев, то вдруг внимательно начинает изучать их лица, оставляя на заднем плане расплывчатые цветные пятна.

Время замедляется и искривляется: из начала фильма можно сразу попасть в его конец, и наоборот. Тема та же – Ван Сент продолжает изучать столкновение юности со смертью.

Для него это магический, почти ритуальный процесс, прохождение через который обязательно. Многие, как выяснялось еще в «Джерри», при этом не выживают.

Главный герой «Параноид-парка» – подросток-скейтбордист с внешностью ангела – во время одной из своих прогулок с другом случайно толкает под поезд станционного охранника. Того перерезает пополам, кишки наружу, а мальчик, который и до того выглядел существом не от мира сего, начинает все глубже и глубже уходить в себя.

Родители превращаются в голоса за кадром, преподаватели в школе – в восковые фигуры, подружка, давно мечтавшая потерять девственность, делает это практически самостоятельно – подросток с остановившимся взглядом мысленно находится где-то в другом месте.

Чтобы пережить все это, он опишет свою историю на бумаге и тайно сожжет ее на каком-то заднем дворе. Прививка от смерти (или от жизни?) сделана, можно спокойно продолжать земное существование.

Соседство «Параноид-парка» с новым фильмом венгерского режиссера Белы Тарра «Человек из Лондона» – одно из самых удивительных в конкурсной программе.

Гас Ван Сент – большой специалист по творчеству Тарра, автор статей о нем и в некотором роде даже его ученик. Во всяком случае, на создание «Джерри», а потом уже и всех прочих фильмов трилогии, его вдохновили именно работы венгра. Это Ван Сент очень четко сформулировал творческий принцип Белы Тарра – снимать так, будто поезд братьев Люмьер только-только уехал со станции.

Тарр практически не делает монтажных склеек – один план может длиться у него минут двадцать. Если машина едет по улице и тень от нее ползет по стенам домов, то зрителю придется дождаться того момента, когда из кадра уйдет не только машина, но и тень.

«Человек из Лондона», черно-белая экранизация романа Жоржа Сименона, в этом смысле является фильмом очень показательным. Тарр превратил историю о человеке, который, подглядев в окно разборку в порту, стал обладателем чемодана денег и не справился с этой ношей, почти что в библейскую притчу.

По своей глубине и по силе воздействия она уступает совершенным «Гармониям Веркмейстера» – притче о толпе, большом ките и революции, но с точки зрения режиссерской работы не менее интересна.

Каннские зрители, впрочем, всего этого богатства не оценили: весь фильм зал громко сопел и кашлял, а на финальных титрах закричал фирменное французское «бу-у-у!».

Бабушка и внуки

На эту тему
• Американские дядюшки
• Отсюда и в вечность
• Вне рая
• Открылся Каннский кинофестиваль
• Планы на Канны

После отмены пресс-конференции Александра Сокурова «по состоянию здоровья» по Дворцу фестивалей поползли самые невероятные слухи. Например, что наш режиссер в Канн все-таки приехал, а потом взял и уехал. Или что это такой хитроумный ход и Сокуров должен появиться из ниоткуда в один из последних фестивальных дней. Или что он решил теперь вообще никогда не ездить ни на какие фестивали и на этот не приедет точно. Все в ожидании.

На пресс-показе «Александру» тем не менее приняли очень хорошо – вдохновленные иностранные журналисты аплодировали ей довольно долго, хотя вряд ли это можно было назвать овацией.

Никаких политических спекуляций на тему Чечни в фильме не оказалось. Войны в традиционном понимании этого слова там нет, как не было ее в «Молохе» или в «Солнце».

Сюжет простой: бабушка с котомками (Галина Вишневская) приезжает к служащему в Чечне внуку, навещает его, а потом уезжает. Сокуров, ранее уже исследовавший взаимоотношения матери и дочери, отца и сына, теперь занимается матерью и сыновьями (или бабушкой и внуками).

Причем детей здесь – не один внук, а целая рота, истосковавшаяся по материнской заботе. И солдаты, и командиры ходят за Александрой Николаевной хвостиком и всячески пытаются обратить на себя ее внимание.

Она в ответ властным, слегка сдавленным голосом назидательно твердит, что всем им пора возвращаться домой.

Здесь, конечно, все шире, чем кажется: бабушка – это не просто бабушка, это русская женщина вообще – сильная, щедрая, мудрая и вечно страдающая от недостатка мужского тепла, солдатики – мужчины вообще, вечно играющие в какие-то свои игрушки и вечно забывающие обо всех, кроме себя.

При этом угасание жизни по-прежнему интересует Сокурова гораздо больше, чем ее расцвет, поэтому все, что оказывается в кадре рядом с Галиной Вишневской, сразу теряет величественность и превращается в пыль и прах.

Еще один возможный претендент на «Золотую пальмовую ветвь» – мексиканец Карлос Рейгадас со своим «Тихим светом».

Пару лет назад в конкурсе была его «Битва на небесах» – скандальная картина с тучными-тучными людьми и оральным сексом в начале и в конце. Теперь все герои у Рейгадаса красивые, но проблем у них меньше не становится.

Мексиканский фермер изменяет жене и от этого сильно мучается. Любовница жалеет жену и хочет расстаться, жена медленно умирает от горя.

Как и в предыдущем своем фильме, Рейгадас тут предельно натуралистичен, невыносимо красив и больше всего озабочен вопросами вины и раскаяния – не в образном, а прямом, религиозном смысле.

Чувство вины у него – как ножевое ранение в живот, открытая рана, которая никогда не затянется и будет вызывать все более и более сильные приступы отчаяния и жажды.

Молить о прощении с земли бессмысленно – тут все равно никто не услышит, за ним надо проследовать прямо на небеса. Зрители с «Тихого света» выходят насупленными и молчаливыми – никто, кроме Рейгадаса, дороги туда не знает.