Андрей Сигле: «Достоевский не киношный писатель»

– Почему-то многие экранизации воспринимаются в штыки еще до появления. Часто говорят: «Ну-ка, посмотрим, что вы наснимали». – Пусть говорят, лишь бы посмотрели. Я уверен, что с самого первого кадра будут смотреть не отрываясь: Дмитрий Светозаров великий режиссер, он работает по-настоящему.

Всё то, что учили в школе и брезжит в нашем сознании, как галочка «знаем», не Достоевский

Многие, особенного нашего возраста и старше, читали роман. Всё-таки в школе проходили, пусть мимо, но знают, что есть такой Раскольников, как-то представляют сюжет. Хотя думаю, что не знают.

Всё то, что учили в школе и брезжит в нашем сознании, как галочка «знаем», не Достоевский. Если, конечно, после не перечитывали. Когда мы взяли книгу, открыли столько нового! Классика чем и хороша – каждый раз по-новому воспринимаешь и осмысливаешь.

– Вы сокращали текст?
– Конечно. Достоевский писал, когда кино еще не было, он абсолютно не кинематографичен. Он не мыслил кино, не понимал, как это может быть. Если отслеживать визуальный ряд, то у него в тексте есть большие расхождения. Он писал ради слова, а не ради картинки.

Есть откровенно нестыкуемые места. По размерам, описаниям. Начинаем выстраивать, а мы же просто с линейкой все по тексту делали, в одном месте одно написано, а в другом другое. Но самая большая проблема с текстом – это эпилог.

Он написан другим слогом, видно, что это было сделано впопыхах. Достоевский же писал на заказ, и, видимо, срок подходил к концу. Иначе как объяснить эпилог на нескольких страничках для такого большого романа. Но самое главное, чем мы и воспользовались, он имеет двойственность.

Одну тему мы изучали в школе – то, что его герой пришел к Богу, Соня рядом с ним, он переосмыслил и так далее. И в то же время в этом же эпилоге он говорит, что великие тираны прошлого уничтожали миллионами, а он убил старушку и ему еще семь лет сидеть на дурацкой каторге, и вернется он дряхлым стариком. А дальше удивительное: «Какой же я дурак, зачем я сознался».

Мы прочли эпилог так, как считали нужным прочитать. Это роман о людях, которых жизнь разогнала по щелям. Они живут в ужасных условиях, еле выживая, и каждый из них со своей трагедией. Во главе всего стоит бездарный студент, возомнивший себя вершителем судеб. На его больное воображение упала зерном немецкая философия, он пытается выращивать в себе какие-то представления и присваивать права.

Это, кстати говоря, удивительная история, когда немецкая философия падает на наш менталитет. Происходит просто невероятная, взрывоопасная смесь. Вот и Раскольников, ничтожный и никчемный человечишка, присвоил себе право вершить судьбы.

Наш телероман о бездарной сути Раскольникова, который через убийство пытается поменять мир. У нас он сильно отличается от Раскольникова в предыдущих версиях.

Светозаров выращивает из бездарного Раскольникова народовольца, потом революционера и заканчивает бедой ХХ века, когда всё оказывается в пропасти Октябрьской революции. Это линия, которую все, кто работал над фильмом, очень четко себе представляли, поэтому у нас получился немного странный финал.

На эту тему
• Андрей Сигле: «Война затягивает…»
• Екатерина Сальникова: И это все о нас?..
• Екатерина Сальникова: Соцзаказ: мужская мелодрама
• Андрей Геласимов: Интеллигент превращается в продюсера
• Эпоха синопсисов

– Достоевский предугадывал такое развитие истории или мы с высоты нашего времени даем оценку прошлым событиям, связывая их в такую цепь?
– И то и другое. Конечно, Достоевский гениален. То, как он описывает людей, условия, в которых жили. Когда увидите на экране – а мы точно по тексту шли – поймете, что так продолжать жить невозможно. И октябрьский финал был неизбежен.

Достоевский удивительно психологичен. Невероятная способность проникать в суть вопроса, докопаться до самых низов сознания. Он и сам был человек не простой. Никто другой не смог так преподнести на острие своего восприятия жизни кристаллы человеческой сути, пороков.

При этом всё нанизано на выстроенный, просчитанный детективный сюжет. Люди могут смотреть фильм просто как детектив. Многим писателям надо поучиться у Достоевского. Каждая линия четко прописана, начинается и заканчивается, взаимодействует с другими.

– Показ только начинается. Расскажите, как фильм снимался?
– Фильм снимался почти четыре месяца. Потом монтаж, озвучка. Получилось восемь серий для телевиденья, а чуть позже выйдет полнометражная картина. Самое удивительное в этом фильме то, что съемки происходили в реальном Петербурге, то есть не в декорациях.

Очень тяжело найти Петербург Достоевского в современном Питере. Совершенно другой город, завешанный рекламой, закатанный в асфальт, стеклопакеты на окнах. На сегодняшний день снимать Достоевского – неблагодарное дело, если подходить по-настоящему, а не картинные диалоги персонажей.

Мы нашли уникальное место в городе. Здание Спецтранса на Конюшенной площади. Там сохранился клочок того самого Петербурга. Это была стоянка специализированных машин – пожарных, скорой помощи. Никто никогда не думал о ремонте.

«Самая большая проблема с текстом – это эпилог»

В центре города попадаешь в совершенно другое время.

Место уникально тем, что там даже парового отопления нет в помещении. Нет ни труб, ни электропроводки. Крюки от керосиновых ламп в потолке и всё. Нам оставалось чуть-чуть поддекорировать. Кстати, в комплекс зданий входит церковь, где отпевали Пушкина.

Единственное, что пришлось сделать, – комнату Раскольникова. По описанию она выглядела как гроб, снимать было бы невозможно – ни камеру поставить, ни свет. Поэтому мы сделали комнату, где раздвигались стены и потолки. Квартирки персонажей получились на одной лестничной клетке, как это у Достоевского и было.

Знаю, что сейчас всё уже продано, будут строить какие-то супермаркеты. Это было последнее место, где можно было снимать. Еще в Новой Голландии, которую тоже разломали.

– Но в городе тоже приходилось снимать?
– Да, и это было непросто. Перекрыть движение с двух сторон у города. Целая эпопея. Куча народа, машин, мы перекрывали всего на один час, и это тут же создавало трудности в городе. Кроме того, асфальт приходилось закрывать искусственной брусчаткой.

– Кто из актеров поразил во время работы?
– Юрий Александрович Кузнецов. Он сыграл Мармеладова на уровне самых высших достижений мирового кинематографического искусства. Так может играть только великий актер. Даже не буду говорить: «Обратите внимание», потому что вы не сможете это пропустить.

– Как происходил выбор актеров?
– Светозаров очень тщательно подходит к этому вопросу. Всегда отбирает с большим вниманием, пониманием и умением работать с актерами. Панин, Яковлева. Уникальная актриса. Как она сыграла Пульхерию, особенно сцена с яблоками. Настоящая драматическая роль. Когда Яковлева уезжала, она плакала, говоря, что с ней никто так не работал в кадре.

Балуева в роли Свидригайлова просто не узнаете. Большие серьезные актеры, которые играют большие роли у большого режиссера. Такого мы не видели давно. Каждый жест каждая мизансцена – всё продумано величайшим режиссером.

– Почему именно Первый канал? Была договоренность?
– Никакой договоренности. Первый увидел проект и сразу схватился. Они всегда очень чутко реагируют на все хорошее.

– То есть вы снимали просто так, не зная, где это будет показано?
– Да, снимали потому, что хотели прикоснуться к классике.

– А какой самый запоминающийся момент был на съемках?
– Сцена убийства старухи. Стоят гуммозные головы, в которые втыкали настоящий топор. Вполне реалистично. А вокруг тазики с краской, имитирующей кровь разного цвета. Гример пробовала – такой красочкой потечет или такой. Дали Володе топор (Владимир Кошевой играет Раскольникова) и сказали: ну, бей. И он стал бил по манекену. Раз, второй. Потом снова всё собирали для дубля. А тут грохот. Оборачиваемся, а Володя в обмороке лежит. Не выдержала душа поэта.

У нас топор, кстати, точный слепок топора, который находится в питерском музее Достоевского. Много интерьерных вещей брали в музее. Было множество консультантов по костюмам, истории города.

«Мы нашли уникальное место в городе. Здание Спецтранса на Конюшенной площади»

А шумовая атмосфера! Никаких же шумов того времени не существует. Что сегодня? Машинные гудки, трамваи, самолет пролетел. Мы читали исторические справки, чтобы создать звуковой фон. Оказывается, было огромное количество церквей, постоянно звонили – где-то свадьба, кого-то отпевали. Пролетки, шарманки, пения какие-то. Потихоньку воссоздали шумовую палитру.

Единственное, что не соответствует – диаметр водосточных труб. Они были уже, но мы не могли этого изменить. Остальное всё документально, не жалея ни сил, ни денег на воссоздание эпохи. И все на пленку 35мм.

– На пленку? Вот это и правда новость, так как все снимают на плоскую цифру с ужасным звуком.
– Пленка организует всё по-другому. Свет, картинка значительней, насыщенней. На пленке можно применять фильтры, чтобы получить налет старины и передать атмосферу.

– Вы не только продюсер фильма, но и композитор.
– Очень хотелось написать именно к Достоевскому. Неудобно себя хвалить, но получилась интересная музыка. Великолепный оркестр и хор.

– А что поет хор?
– Текст Достоевского.

– Прозу?
– «Кто много посмеет тот и прав. Тот над ними и властелин» из монолога Раскольникова. Это они и поют. Сразу на титрах.

– Это же Гомер получается!
– Ну да. В этом и был смысл задать определенный ритм и настрой с самого начала.

– Подготовительный период был длинный?

– Достаточно длинный по нашим понятиям. Три месяца. Пока шились костюмы, мы выбирали место. У нас скопилось огромное количество фотографий подворотен, что создает ощущение жуткого города. Наш город действительно умирающий.

Мы увидели обратную сторону Питера, его гниющее нутро. Все подвалы затоплены, всё разваливается. Есть губернаторская программа, которая называется «Фасады Петербурга». Когда одна сторона покрашена, а вторая не покрашена. Если зайти во двор, видна страшная разруха.

Кстати, то, что мы снимаем сейчас, родилось на основе этих фотографий. Называется «А. Д.».

– Про что?
– История некой секты, существовавшей в начале ХХ века. А еще у нас же в 1913 году был построен ни с того ни с сего буддийский храм. И тогда же была эта секта, которая искала Шамбалу на Карельском перешейке. На этом основан фильм, но действие происходит в наше время.

Одному московскому модному фотографу заказывают снять коллекцию одежды на фоне города. Но не буду рассказывать. Он уже почти снят, теперь остался монтаж. Материала на четыре серии. Будет захватывающий триллер. Режиссер тоже Светозаров.