Пастернак как Акунин

Не успели мы пережить спорное явление Олега Меньшикова в качестве Остапа Бендера, как он снова предстает перед нами. На сей раз в абсолютно благообразной роли центрального драматического героя эпического экранного полотна.

Снято с размахом

Режиссер телефильма Александр Прошкин и актер Олег Меньшиков

Играть будет наверняка очень хорошо. Да и вообще все замечательные актеры, задействованные в сериале, играют, как им и положено, превосходно.

Режиссер Александр Прошкин как сильный профессионал уверенно ведет действие картины от кульминации к кульминации, не забывая о разнообразии эмоциональных красок каждого маленького эпизода. И казалось бы, смотри с увлечением да радуйся тому, как наше ТВ последовательно проводит культурную политику на приобщение народа к русской и советской классике.

Но вместо этого нарастает ощущение глубочайшей неудовлетворенности и какой-то обескураженности. По отдельности все составляющие сериала хороши, а в целом сериал воспринимается как продукт с конвейера, пускай это конвейер экранизаций большой литературы.

Можно допустить, что отчасти визуальное сходство порождено цифровым изображением, которое принципиально отличает новейшее поколение массовой кино- и телепродукции от более старой. Однако ведь есть немало черно-белых фильмов, которые не кажутся одинаковыми в силу несомненного технического родства.

Так что обвинять во всем «цифру» не стоит.

Мученики формата

Актеры Чулпан Хаматова в роли Лары и актер Олег Янковский в роли адвоката Комаровского

Смотря «Доктора Живаго», трудно поверить, что именно Прошкин мог в свое время снять «Холодное лето 1953-го», с неповторимыми авторскими интонациями, нервным монтажом и оригинальными индивидуальностями персонажей.

Сериальный формат, видимо, до известной степени препятствует проявлению авторского начала в режиссуре. Вернее, формат в авторстве не нуждается. Оно скорее осложняет дело. Преодолеть формат пока удалось только однажды, и то не полностью, – Глебу Панфилову в экранизации романа Солженицына «В круге первом».

Но подходить к любой серьезной литературе со стремлением подробно и «близко к тексту», как говорят в школе, перенести ее на экран, не вложив в нее личностное прочтение, – заведомо неплодотворный принцип.

Постоянно кажется, что даже персонажи «Доктора Живаго» – многократно виденные-перевиденные.

Олег Янковский блистательно ведет роль породистого властного человека, с чертовщинкой, с аристократическим обаянием порочности – как было в «Крейцеровой сонате», «Собаке Баскервилей», «Мой ласковый и нежный зверь» и мало ли где еще. Чулпан Хаматова, как и в ряде других произведений, органично, и даже чрезмерно органично, играет своенравную чистую девушку. Инга Оболдина снова потребовалась как носительница эксцентрического начала, в данном случае для воплощения колоритной эмансипе.

Чем больше актер снимается, в том числе в сериалах, тем труднее ему порушить неминуемо возникающую иллюзию, что он сам вместе со своими персонажами родился и живет исключительно в телевизоре. К Владимиру Ильину, Андрею Краско, Андрею Панину это относится в первую очередь. Эффект этот вполне закономерен и вызван к жизни не чьими-то просчетами, но всей машиной кино- и телепроизводства в целом.

Входить в образ и в нем функционировать перед камерами надо быстро. Переходить из образа в образ, снимаясь в разных картинах, приходится еще интенсивнее. Никаких долгих периодов репетиций, обдумывания ролей, медленных творческих поисков не предполагается. Работая в таком режиме, актеры начинают органично «выдавать» то, что выдается само собой, тиражируя однажды найденное. Да и приглашают их часто на очередную роль, ориентируясь на уже созданные актером и как бы закрепленные за ним типажи.

Алексей Петренко, Наталья Каляканова и Кирилл Пирогов менее регулярно фланируют по сериальному пространству, а потому сразу

добавляют свежих красок в общую палитру «Доктора Живаго».

История – одна на все сериалы

Актриса Чулпан Хаматова в роли Лары

Ну и ладно, возразят мне. Типажи-то сплошь яркие, интересные. Аудитория их любит и от них пока не устала. Отрадно, конечно. Только вся проблема в том, что создаются эти типажи в экранных произведениях разного эстетического качества, с разным уровнем серьезности отношения к изображаемому миру.

Как правило, эти различия заложены в литературно-сценарной основе и в режиссерском потенциале. Однако технология производства, требования формата, общность материальных баз – и повторяемость образов – нивелируют различия.

В результате «Доктор Живаго» визуально очень похож на другие громкие проекты, посвященные нашей истории, будь то «Гибель империи» или «Есенин», «Всадник по имени Смерть», «Статский советник» или даже «Турецкий гамбит». А генетически все они восходят к «Сибирскому цирюльнику». Но роман Пастернака соотносится со всем этим, как может соотноситься роман Толстого с романами Б. Акунина.

В рамках сериальной имперсональной эстетики уже сложился стабильный образ, а точнее, новая визуально-сюжетная мифологема нашего

исторического слома. Живут себе живут интеллигентные люди – несовершенные, смешные, наивные, но и благородные, трогательные, а главное, совершенно безобидные. Неагрессивные. И не сразу понимают, что попали в революционную эпоху. Что старый мир с насиженными гостиными, длинными платьями, завитыми локонами и книжным сознанием безвозвратно рушится.

И пока одни со своей политической невинностью хлопают глазами, живя богатой духовной жизнью, приходят другие – люди новой формации, хищные, целеустремленные, беспощадные, недуховные, зато идейные. И начинают перекраивать историю и жизнь огромной патриархальной страны по каким-то невиданным и диким законам. И так герои, с которыми призывают солидаризироваться, оказываются, не сходя с места, обитателями совершенно другого государства.

На эту тему
• Иллюзия жизни
• Русская звезда корейского экрана
• «Сердечный приступ» Жака Одиара
• Сволочи кино
• Гламурный национализм
• Сила привычки

В домах еще уют и нераспроданная, не пущенная на дрова красивая утварь. А вокруг – сплошные признаки того, что скоро «сильнее грянет буря». Казаки с саблями гоняются за мирными пролетарскими демонстрантами. Кровь льется густо и ярко. Ее заметно больше, чем обыкновенной грязи или пыли, уж не говоря о дожде и снеге. Вместо воздушной атмосферы в кадре – атмосфера катастрофического периода. И все развернуто на зрителя, словно сама история устраивает «день открытых дверей» и жаждет показать, как на самом деле происходили события до и после революции.

На смену советской плакатности приходит антисоветская, но тоже плакатность. Тоже тенденциозность. Новая концепция подразумевает, что любой частный человек всегда жертва истории, которую делают темные личности в худшем случае на его костях, в нейтральном случае – на его глазах, а в лучшем случае – просто его собственными руками.

Поскольку сериал «Доктор Живаго» только начался, есть возможность проследить, будут ли из романа Пастернака вычитаны какие-либо иные содержательные повороты.