Не избежать погибельного гнева…

Спектакли Додина – это не совсем театр. Это нечто «над театром», по форме столь совершенное, что действие на сцене творится будто само по себе. Нельзя сказать: а вот тут режиссер сделал то-то, а артист сыграл так-то. Ибо «швов», соединяющих компоненты в целое, нет. Цельность возникает изначально.

Как правило, жизнь спектаклей Додина с премьеры только начинается. Еще какое-то время они «доходят». Вот и «Король Лир» пока пребывает в стадии созревания.

Что не отменяет сильнейших впечатлений от этой работы.

Да будет проза

Первая необычность «Лира» – в прозаическом звучании текста. Говорили, что изначально работа велась со знаменитым стихотворным переводом Бориса Пастернака, но потом от него было решено отказаться в пользу прозаического варианта, сделанного Диной Додиной.

Поначалу кажущийся упрощенным, текст оказывается на удивление прозрачным. В нем нет «дополнительных смыслов» и, соответственно, тайн: все проговаривается ясно и внятно, порой даже грубо. Что вполне соответствует нравам Средневековья. Никто не разводит церемонии – что пришло на язык, то и озвучивается. И когда Лир в сердцах говорит опальному графу Кенту: «Пошел ты в жопу, приятель», – это шокирует лишь в первое мгновение.

«Лир» Льва Додина страшен. Но вопреки всему не оставляет ощущения черной безнадежности. Удивительное дело: на сцене нет ни одного позитивного героя, которому можно было бы сочувствовать и сопереживать. Однако внимание эти люди не отпускают ни на минуту. И, выходя из зала, мы задумываемся о них, как о близких нам, и пытаемся разобраться, отчего их судьба так чудовищна.

Лирова победа

На эту тему
• Вечно живые
• Неопределенная принцесса
• Чулимск вечность спустя
• Русская звезда корейского экрана
• Мольер всепрощающий
• Песни сундука

Наверное, каждый по-своему ответит на вопрос, о чем получился «Лир». Для автора этих строк это в первую очередь поколенческий спектакль. И по смыслу, и по конструкции. Тема отношений отцов и детей накладывается на сценическое партнерство актеров разных поколений, превосходно слившихся в ансамбль. Герои не выходят на общение с высшими силами – они замкнуты в рамки социума. Этот плен превосходно отобразил художник Давид Боровский: черная сцена заколочена крест-накрест деревянными досками – так заколачивали окна во время войны.

А герои и живут в состоянии войны: у них в крови заговорщичество. Только они не сознаются даже себе, как страшно им жить, – ведь у каждого за спиной может оказаться нож и защиты ждать неоткуда. При этом суть их конфликтов самая что ни на есть первобытная. Поступая согласно собственной природе, они разрушают среду вокруг. Ибо разум, главное изобретение цивилизации, отказывает им.

Главный принцип Лира (Петр Семак) – «я веду себя как хочу». В этом короле не чувствуется величия, зато налицо жажда власти. А командовать, конечно, удобнее всего домашними, то есть дочерьми и подданными. Две старшие дочери (Гонерилья – Елизавета Боярская, Регана – Елена Калинина), утонченные большеглазые красавицы, понимая и пугаясь этого, готовы выполнять бредовые требования отца, лишь бы он поменьше концентрировал на них внимание.

А младшая, гордячка Корделия (Дарья Румянцева), «маленький Лир», возьми да и покажи, что она дочь своего отца и характер ей достался по наследству. Неспроста она, переломив зарождающиеся юношеские чувства к жениху, пылкому герцогу Бургундскому (Алексей Зубарев), пойдет под венец с великолепным, но нелюбимым королем Французским (Игорь Иванов).

Надо видеть, какой Корделия появляется в финале – надменная королева, спокойная и победительная, готовая благодарить отца, что он своим дурным поступком отнял у нее иллюзии и научил быть собой. Однако при этом она сохраняет чувства к отцу – «как долг велит». Что, правда, не спасает ее от гибели, как и остальных.

«Природа карает нас последствиями затмений»

Верноподданный слуга Лира граф Глостер (Сергей Курышев) – своеобразное альтер эго Лира. Такой же своенравный любитель поступать по-своему, немало натворивший дел по части любовных подвигов и заведший домостроевские порядки в собственном семействе. Равнодушно бросает повелительные фразы сыновьям, требует уважения, не думая, что его стоило бы заслужить. Чрезмерная строгость рождает противодействие со стороны «незаконного» Эдмунда (Владимир Селезнев), юноши умного и, несомненно, достойного лучшей участи, нежели всю жизнь быть на втором плане. Он и интригу против брата затевает в большей степени для того, чтобы обратить на себя внимание отца, – и бесполезно.

Великолепна сцена, когда поранивший себя Эдмунд, истекая кровью, взывает к отцу, а тот, достав платок, не перевязывает сыну руку, а бережно поднимает нож-улику и кладет в карман, не обращая внимания на крики о помощи. А братец Эдмунда, «законный» Эдгар (Данила Козловский), не так уж безупречен, как может показаться: он нахален, куражлив и упоен чувством вседозволенности.

Интересный нюанс: в этом «Лире» два сводных брата оказались очень похожими внешне. Только у Эдгара красота классическая, правильная, а у Эдмунда при почти тех же чертах она кажется поплывшей, странно исказившейся. Они, конечно, дети одного отца, но на их лицах отражается дальнейшая судьба каждого.

Что любопытно, именно Глостер первым обнаруживает начавшийся вокруг распад. И спохватывается тоже первым. Вместо домашнего монстра, не жалеющего и не любящего никого, вдруг появляется человек. За что, разумеется, ему придется платить вдвойне: сцена расправы над Глостером, сделанная почти на коленях у зрителей первого ряда, – одна из самых диких и натуралистичных в спектакле.

Потерявший человеческое обличье обезумевший герцог Корнуолл (Сергей Власов), орудующий железным штырем, по-настоящему пугает. Но еще страшнее выглядит Лир, которому до самого конца так и не дано спохватиться. Он осыпает омерзительными проклятиями плачущую Гонерилью, не понимая, что тем самым карает самого себя. Ибо ужасные, ранящие в кровь слова куда болезненнее прикосновений стали.

Лев Додин жесток к своим героям. Куда более жесток, чем Шекспир. Сочиняя историю вне времени и пространства, режиссер словно доводит до конца и проясняет линии, заданные великим бардом.

Глядя на героев, мы не думаем об их средневековом происхождении – мы сопоставляем их с собой. И понимаем, как важно вовремя опомниться и не допустить распада «связи времен». Осмотреться вокруг и проявить внимание к близким.

Взрастить в себе чувство любви – не к кому-то конкретно, а к миру вообще.

Позволить себе быть человеком.

«Они погибли, так не допустите же своей гибели!» – словно взывает к нам спектакль.

И мы, выходя из зала, чувствуем неодолимую ответственность за все человечество.