Дмитрий Соколов-Митрич: О пользе тунеядства

У меня есть две новости – хорошая и плохая.

Депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга предлагают возродить уголовную статью за тунеядство. Если они не врут, соответствующий пакет поправок уже разработан и направлен в Госдуму, причем поправлять депутаты собираются не только Уголовный кодекс, но и Конституцию. Если им это удастся, то право на безделье останется лишь у священнослужителей, инвалидов, их родителей, беременных женщин и матерей несовершеннолетних. Остальные граждане России смогут уклоняться от трудоустройства не более шести месяцев. Иначе – год исправительных работ.

Если поправка не принималась, депутат должен был немедленно повеситься на глазах у всех

Это была новость плохая. Теперь хорошая.

Разумеется, никакие поправки в Конституцию приняты не будут. Ведь это только в СМИ так написано: «Депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга выступили...» На самом деле, выступил всего лишь депутат Андрей Анохин, давно замеченный в слабости к пиароемким и пустопорожним инициативам. Но раз уж ему удалось спровоцировать широкую дискуссию на заданную тему, давайте и мы поддадимся на провокацию.

В СССР статья за тунеядство была органичной деталью общего смыслового пейзажа. Она логично проистекала из теории классовой борьбы и была инструментом идеологического контроля. В рыночной экономике всеобщая трудовая повинность действует разрушительно, хотя поначалу и способна принести краткосрочный фискальный эффект. Имитация трудоустройства так или иначе связана с издержками граждан в пользу государства: тот же пенсионный взнос от липового ипэшника или налог с фиктивной зарплаты. По официальным данным, сегодня в стране 18 млн человек трудоспособного возраста нигде не работают. Если каждый из них заплатит хотя бы тысячу рублей в год налога – вот уже 18 миллиардов.

Но вместо того, чтобы действовать по принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок», стоило бы приглядеться – может, овца не так уж и паршива. Из 18 миллионов официальных тунеядцев абсолютное большинство тунеядцами вовсе не являются. Кто-то таксует, кто-то вяжет носки на продажу, кто-то занимается уборкой квартир, у кого-то в гараже целый завод с токарными и фрезерными станками. А, например, Юра по прозвищу Огурец из села Россолово Костромской области, герой моего репортажа «Мужик работает», просто берется за любую шабашку – и имеет на этом под 100 тысяч рублей в месяц.

Григорий Перельман уже много лет нигде не работал (фото: Костяницын В.Н.)

Почему все эти люди торчат в тени? Налоги, конечно, им тоже не хочется платить, но это дело десятое. Они торчат в тени, потому что, если они оттуда выйдут, их тут же насмерть загрызут государственные администраторы. А на каком основании ты занимаешься перевозкой пассажиров? А что это за станки у тебя в гараже, ну-ка покажи техпаспорт. А где договор об оказании услуг бабе Нюре? Все это можно было бы стерпеть, если бы госконтроль сопровождался возможностями для развития. Что даст официальный статус Юре Огурцу или его приятелю, который делает в гараже рыболовные снасти? Кредит под нормальные проценты? Госзаказ на продукцию? Включение в какую-нибудь отраслевую программу?

Если бы в стране была инфраструктура развития, эти 18 миллионов человек сами наперегонки побежали бы на свет, а наш промышленный рост измерялся бы уже двузначными цифрами. По оценке Всемирного банка, доля теневой экономики России составляет 42 процента. Но теневая экономика все-таки лучше, чем вообще никакой. Даже в своем подпольном состоянии «теневики» приносят Родине ощутимую пользу: они не сидят на шее у государства, они трудоустраивают своих соседей, они тратят заработанные деньги не за границей, а там, где живут. И что особенно приятно – они не отвлекают внимание гражданского общества громкими идиотскими заявлениями.

Если я хоть что-то понимаю в тунеядстве, то это такой образ жизни, при котором человек ест хлеб свой напрасно, не принося никакой общественной пользы. Определить такого рода бездеятельность административным путем весьма затруднительно. Не всякие усилия на благо общества можно оформить в качестве официальной трудовой деятельности. И наоборот – не всякий труд, являющийся таковым по факту внесения записи в трудовую книжку, является усилиями на благо общества. А кое-кому для общественной пользы и вовсе стоило бы впасть в беспробудное тунеядство. Будь я малость побогаче, я бы учредил специальный благотворительный фонд по нейтрализации активности некоторых общественных деятелей. Платил бы им шикарное денежное пособие – только бы они молчали и ничего не трогали. Эти расходы окупятся тысячекратно.

Творческая энергия масс – она дышит где хочет. Попытки вогнать ее в какие-то административные рамки выглядят так же смешно, как желание командовать силой ветра или солнечным светом. И наше святое право на то, что юридически может быть квалифицировано как тунеядство, на деле является очень важным инструментом экономического развития. По-настоящему великие дела и дерзкие замыслы на первом этапе никогда не найдут заказчика и покупателя. Слава богу, есть идеалисты и романтики, люди, которые готовы вкладывать в это собственные силы и средства. И если мы им в этом праве отказываем, то давайте забудем о новых прорывных бизнесах, отраслях, технологиях. Только биржа труда, только хардкор.

Григорий Перельман, который напомнил мировому сообществу, что российская наука по-прежнему на высоте, на момент своего восхождения на математический олимп уже много лет нигде не работал. С точки зрения депутата Анохина, его следовало притащить в суд и дать однушечку исправительных работ. Хорошо если бы судья попалась мудрая и принудила бы математика Перельмана к исправительным работам в области науки. А если нет?

А в каком качестве больше пользы принес обществу гражданин Виктор Робертович Цой – как оператор котельной на улице Блохина или все-таки как автор и исполнитель песен? А Павел Дуров – ему не следовало на свой страх и риск создавать социальную сеть «ВКонтакте»? Ведь на начальном этапе эта деятельность тоже не являлась трудовой. Пусть лучше пошел бы в дворники, официанты или сисадмины?

А теперь давайте попробуем рассчитать общественную пользу от деятельности трудолюбивого депутата Андрея Анохина. Вот он выступил со своей законодательной инициативой. Спровоцировал большой срач. Моральный вред обществу уже налицо. Но будет еще ущерб и материальный. Законопроект отправится в Госдуму, где отнимет сотни тысяч человекочасов рабочего времени у депутатов и сотрудников аппарата. А каждый депутат, между прочим, стоит госбюджету 10 миллионов рублей в год. А всего этих депутатов – 450 человек. Результат этих танцев с бубнами будет, в лучшем случае, нулевой. Если, конечно, не считать таковым обильную прессу, которую депутат Анохин уже собрал и еще соберет.

Был такой древний грек по имени Залевк. Он считается автором древнейших в Европе писаных законов, которые просуществовали 300 лет. Среди прочих норм там была и такая: тот, кто хочет внести в закон поправку, должен был явиться в собрание с веревкой на шее. И если поправка не принималась, депутат должен был немедленно повеситься на глазах у всех.

Обычай, конечно, варварский, но верный.