Антон Крылов: Просто Чаплин занимал не свое место

Внезапная отставка протоиерея Всеволода Чаплина с поста главы синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества стала самой обсуждаемой темой конца недели.

Чаплин, не делая паузы, обрушился с критикой на своего работодателя – лучшее подтверждение того, что он занимал не свое место

Блогеры, которые еще недавно были специалистами в авиации, взрывотехнике, валютной политике и других животрепещущих темах, оперативно переквалифицировались в религиоведов. То, что самой популярной версией отставки Чаплина стал съеденный им во время Рождественствого поста фишбургер (а рыбу в первые недели есть можно), очень ярко показывает уровень этой аналитики.

Любимец либеральной интеллигенции и при этом яростный борец с «гомосексуальным лобби» (такое бывает) священник Андрей Кураев предположил, что об отставке Чаплина попросили из правительства – мол, его последние заявления шли вразрез с государственной политикой и могли спровоцировать ненужное напряжение в отношениях с мусульманскими государствами (как будто у нас нет других причин для напряжения в отношениях).

Наконец, сам Чаплин неожиданно пришел в эфир оппозиционного телеканала «Дождь» и заявил, что отставка вызвана разногласиями с патриархом, после чего начал с небольшими перерывами на сон и еду критиковать и самого предстоятеля РПЦ, и его аппарат.

Неожиданность отставки Чаплина стала подтверждением того, что мы (в смысле общество) очень мало знаем о происходящем в церкви, а содержание его комментариев лучше, чем любые другие предположения, объясняет, почему его уволили. Разумеется, не из-за позиции. Просто потому, что он не пиарщик.

Мы как-то совершенно забыли русский перевод словосочетания public relations. Это отношения с обществом, а вовсе не работа на выборах и не пьянки с журналистами. Пиарщик – это тот, кто занимается в компании взаимоотношениями с обществом. Чаплин же занимался чем угодно, но только не этим.

Агрессивные заявления Чаплина вовсе не выражали весь спектр мнений церкви (фото: Антон Денисов/РИА «Новости»)

Неожиданный финалист телешоу «Голос» иеромонах Фотий сделал для пиара (то есть, повторим в третий раз – отношений с обществом) церкви за несколько своих эфиров куда больше, чем Чаплин за шесть лет во главе соответствующего отдела.

И то, что, уйдя в отставку, Чаплин, не делая паузы, обрушился с критикой на своего работодателя – лучшее подтверждение того, что он занимал не свое место. Хорошие, да вообще хоть чуть-чуть профессиональные пиарщики так не поступают. А вот изгнанные со своих постов политики занимаются этим регулярно. И Чаплин позицинировал себя именно как политическую фигуру.

Показательно, что основная претензия уволенного – патриарх Кирилл «перестал понимать, что он коллективный проект и должен выражать не только свое мнение» – в первую очередь должна быть обращена к самому отставнику.

Агрессивные заявления Чаплина вовсе не выражали весь спектр мнений церкви, которую в России привыкли воспринимать не только и не столько воинствующей, сколько милосердной и утешающей. И опять-таки пиарщик не должен высказывать собственное мнение, даже если его специально об этом попросят, он должен выражать мнение организации, которую представляет.

Еще один важный вопрос, на который сложно дать однозначный ответ – а, собственно, что есть мнение церкви? Что не мнение Чаплина или любой другой персоны, занимающейся связями с общественностью – это понятно. И не мнение патриарха – в отличие от католичества, в православии нет и не было догмата о непогрешимости Папы.

Патриарх – первый среди равных, а с 1721-го по 1917-й Русская православная церковь вообще обходилась без этой должности. Впрочем, ничем хорошим беспатриарший период не закончился, но это другая тема.

Может быть, мнение церкви – это мнение Синода? Тоже нет – Синод вовсе не вся церковь. А если взять всех священников, то между ними полного единства быть не может ни в чем, кроме догматических принципов, за несоблюдение которых запрещают в служении. Кто-то любит котов, кто-то не любит, кто-то болеет за «Спартак», кто-то за «Зенит», кто-то вообще интересуется не футболом, а биатлоном.

И уж тем более не может быть единства по всем вопросам между прихожанами, которые тоже считают себя членами церкви.

Поэтому человек, отвечающий за связи с обществом в церкви, не может и не должен выступать с однозначными спорными суждениями. Церковь слишком сложна и разнообразна для того, чтобы ее пиаром занимался человек, привыкший мыслить в полярных черно-белых категориях.

Кстати, как вы думаете, сколько в России православных? Если спросить у самих людей, то, по данным разных социологических служб, от 70 до 80 процентов граждан России скажут, что они православные.

Но если спросить, кто соблюдает посты, ходит к литургии, регулярно исповедуется и причащается, цифры будут совсем другими. Два процента населения. Максимум – два с половиной. То есть даже за пределами обычной статистической погрешности.

Собственно, эти два процента и есть Русская православная церковь. Все остальные – сочувствующие.

Но почему-то именно эти сочувствующие высказывают больше всего претензий по поводу «неправильного» поведения церковных иерархов и считают, что именно их точку зрения должен высказывать тот, кто отвечает в РПЦ за внешние связи. Что, разумеется, невозможно.

Судя по тому, что не вспоминается ни одного громкого скандала, связанного с Владимиром Легойдой, который те же шесть лет занимался в патриархии связями со СМИ, а теперь взял на себя и общественные связи, есть надежда на то, что РПЦ уже скоро утратит несколько скандальный имидж последних лет, пригодный для раскрутки политических партий или поп-звезд, а вовсе не для постоянной жизни крупнейшей религиозной конфессии.

А еще, помимо вышеперечисленного, отставка Чаплина продемонстрировала, насколько оппозиционные СМИ самозабвенно любят неожиданно переходящих в оппозицию представителей власти (притом что Чаплин не имел никакого отношения к политической власти, чего ему, судя по его заявлениям, очень не хватало). Еще вчера он был главным врагом – а сегодня самый желанный гость во всех теле- и радиостудиях.

Ну как-то посдержаннее, что ли, надо быть.