Егор Холмогоров: Воздух русской весны

Уже очевидно, что, как бы дальше ни сложились события, государство Украина прекращает свое существование.

Россия выходит из берегов искусственного сжатия к своим естественным границам

Продемонстрированное киевской хунтой полное ничтожество в попытках справиться с т. н. сепаратизмом и абсолютное нежелание Запада заходить в деле помощи сохранению Украины дальше вялых угроз в адрес России свидетельствуют, что шансов выжить и остаться при руках и ногах у пациента нет.

***

Характерно то, как снижались ставки в игре вокруг подавления донецко-луганского восстания.

В понедельник речь шла о группе «Альфа».

Во вторник все обсуждали иностранных наемников из ЧВК Graystone.

В среду темой дня становятся сотни «Правого сектора*», передвигающиеся на полусломанных бэтээрах и тачанках.

Что дальше? Пришлют группу Femen для газошумовой атаки?

Но даже феменки неплохо устроились уже в Париже и не сменяют его на Донецк.

О! Есть резерв! Внутрь Донецкой ОГА проникают две дамы в балаклавах и поют «Укрзалізниця, сепаратистів прожени!». Но нет... Это же будет российская интервенция...

Выставленные Путиным условия российского вмешательства, подтвержденные мимоходом брошенной в среду фразой про то, чтобы «исполняющие не наделали непоправимого», попросту сломали украинскую революционную державность. Чтобы не попасть под действие путинской вооруженной санкции, необходимо зачистить восставших мирно и бескровно. А никакой технической возможности сделать это нет. На такие вежливые операции способны всего несколько стран в мире.

Все, что остается Украине с ее разгромленной мирным временем армией, деморализованной полицией и немытыми красно-черными бандитами – грязные варварские операции в стиле войн эпохи распада СССР. Нет даже гарантии того, что штурмы, произведенные такими самопальными силами, не будут отбиты. Есть стопроцентная гарантия, что большие потери будут с обеих сторон.

В случае Луганска речь и вовсе идет о штурме крепости, обороняемой первоклассно вооруженными и подготовленными защитниками, имеющими ясную идентичность, ясную идеологию и молящими о Божией помощи. Другими словами, речь идет о штурме русской крепости, если вы понимаете, о чем я.

Мне представляется вполне вероятным, что Киев так и не решится выйти из стадии блефа. Если же решится, то это можно будет считать соучастием в написанном отнюдь не в Киеве плане раздела Украины. Не случайно угрозы западных стран в адрес России звучат одинаково: «Если Россия разделит Украину, мы применим жесткие санкции». Никаких предостережений, никаких альтернатив. Сам раздел рассматривается как неостановимый и являющийся, в случае принятия решения о нем, свершившимся фактом.

Пока Донбасс на полном серьезе ждет штурма, правосекторная гопота жжет в Киеве офис Коммунистической партии Украины. Отсюда следует два вывода. Первый: разгромы безоружных для этой публики – потолок, даже за своего Музычко они отомстить не сумели, да, кажется, уже и забыли. Второй: и с Донбассом, как и прежде с Крымом, они про себя попрощались и готовятся к обустройству и устранению политических противников в рамках конечных границ Украины от Киева до Львова, если не меньше...

***

Майдановская власть не выдержала столкновения с... Майданом, но только устроенным русскими. Все наблюдатели отмечают удивительное сходство многих деталей киевского и донецкого «Майдана».

#{image=795015}От фэнтезийной экипировки и баррикад из покрышек до батарей из принесенных сочувствующими банок домашних солений с идентичными узорчатыми крышками. И там, и там – вкус народной революции. Этот Высоцкий: «Наконец-то нам дали приказ наступать, отбирать наши пяди и крохи...». Люди – то общительные и добродушные, то забавляющиеся поиском по наводке из Москвы «провокатора Азара». Но только русская революция проходит не в пример более мирно и вежливо.

В Луганске, впрочем, все гораздо жестче. Суровые мужчины, обвешанные автоматами и патронами. Готовность идти на смерть в сочетании с полным нежеланием проявлять агрессию первыми. Военная организация. И это понятно, если знать историю города и края. Край – казачий. А город среди этого края – Степной Севастополь.

Уральский горный завод в степях Украины. Здесь когда-то князь Игорь сражался с половцами (на месте битвы установлен прекрасный памятник). Луганский завод был опорной базой русской армии и во время войны 1812 года, и особенно – во время обороны Севастополя. Пушки, снаряды, патроны – все шло оттуда. Даже памятники в городе своеобразные – монумент литейщику-пушкарю и два трофейных английских танка, захваченных луганскими рабочими в 1919-м.

Город – средоточие машиностроительных заводов с их четко организованными и системно мыслящими людьми – остров русской и советской технической цивилизации. Город, который вообще не понимает, почему он не Россия и есть ли этому хоть одно разумное объяснение, если даже по официальной (читай – сфальсифицированной) украинской переписи 2001 года там 47% этнических русских и 85% русских по факту родного языка.

Если Донбасс еще сам размышляет, чего хотел бы он больше – федеральную Украину, независимость и себе володение или Россию (хотя в том, что хунта вытолкает его в Россию, сомнений нет), то в Луганске все четко: мы – Россия, мы русские, с нами Бог. Невероятное по силе впечатление оставляют ежевечерние митинги с коллективным исполнением гимна России под фонарики и огоньки мобильников. И эти полные доверия призывы к России и лично к Путину не бросать: «Владимир Владимирович, мы такие же русские, как и Вы».

Все время киевских безобразий многие русские националисты и еще больше косившие под националистов креаклы указывали на стаи гоблинов с рогатками, на горящие покрышки, на дружное пение «Ще не вмерла» и говорили с придыханием: «Так в огне борьбы с диктатурой рождается нация... Украиноязычные и русскоязычные сплачиваются в единую нацию.... Нацбилдинг... Нацбилдинг... Нацбилдинг...»

На мои робкие замечания, что русским странно радоваться тому, что часть русского народа прекратит свое существование (то есть умрет в качестве русских) в недрах другой и враждебной к русским нации и идентичности, что «+1 украинец = -1 русский», что нам нужно не украинское, а русское пробуждение на Украине, эти фанаты нацбилдинга отвечали, что у рабов Путина и мерзких ватников все равно ничего хорошего получиться не может и думать тут не о чем. Потом, когда началось движение в Крыму, они рассказывали, что все это ради крымских татар, а русские тут ни при чем, и вообще это большая геополитика.

Интересно, что они скажут теперь этим русским людям в Луганске, которые с русским автоматом Калашникова, поцеловав православную икону, идут на смерть под русским флагом? Как отмажутся от них? Сегодня русская нация куется в Севастополе и Луганске. Сегодня точка русского нацбилдинга – это русское воссоединение, русская ирредента.

***

Я всегда был уверен, что русское национальное восстановление начнется именно с решения болезненного «украинского вопроса». Что авангардом русского пробуждения станет именно революция в Севастополе и Донбассе. Хотя внезапно стать «крестным» этой революции совсем не рассчитывал.

#{image=788760}Термин «русская весна» родился почти случайно. И в нем не было почти никакой связи с уродливой «арабской весной», придуманной американцами в 2011 году и приведшей только к гражданским войнам в Ливии, Египте и Сирии. Дело было совсем в другом. Нужно было кратко охарактеризовать в «Твиттере» то, что происходило 23 февраля 2014 года в Севастополе, где избрали народного мэра Чалого, и в Одессе, где прошел огромный марш под российскими флагами, имперками и красными флагами. Фото и видео этих событий были буквально залиты солнцем – слепящим через отражение в белом известняке солнцем Севастополя и мягким, пропущенным через тени каштанов солнцем Одессы. «Весна», – подумал я, радуясь этому солнцу.

«Русская весна», – подумал я, глядя на залитое этим солнцем море русских флагов. Представить себе в ту секунду не мог, что эти сказанные в «Твиттере» и повторенные в ЖЖ и заголовке статьи слова станут не просто названием, а самоназванием русского восстания. Наверное, жизнь прожита не совсем зря.

Что такое русская весна? Это восстание русского и русскоязычного народа на Украине против не только текущей майданно-бандеровской хунты имени Турчинова – Яценюка, но против всей политики насильственной украинизации, продолжавшейся все четверть века незалежности.

Кто такие русские? Это русские и украинцы, один народ, как правило, говорящие на одном родном языке – русском. Кто такие русскоязычные – это, к примеру, греки Мариуполя, двести тысяч которых по большей части указывают своим родным языком русский.

Против чего они восстали? Против самой конструкции украинской малой империи, при которой небольшая и очень агрессивная олигархия, живущая за счет шантажа России и вымогательства у Запада, и в которой почти не было украинцев, господствовала якобы от имени украинской части граждан Украины над русской ее частью. Это восстание против политики геноцида, который от того, что проводился не с помощью автомата и ножа, а с помощью школьного учебника и звуковой дорожки в кинотеатре, был ничуть не менее убийственен. Уже в 1991–2001 гг. Украина непонятно куда потеряла три миллиона русского населения – с 11 до 8 млн, исчезнувшего из переписи. Они не переехали в Россию, они просто исчезли. Если это не геноцид, то что такое тогда геноцид?

Главным инструментом антирусского террора был стыд. Русских непрерывно унижали и заставляли стыдиться того, что они русские. Все украинские учебники истории были построены на перечислении тех преступлений, которые совершили против украинцев русские «коты», как выразилась «поетеса» Дмитрук.

Вся пропаганда была нацелена на то, чтобы русский стеснялся, что он русский, что он клятый москаль, который не разумеет державной мовы, чтобы он как можно глубже запихнул свою русскую сущность – начал изображать, что говорит на языке, на котором невозможно думать, прятать свое православие, ударившись в филаретовский раскол, чтобы он, пугливо озираясь по сторонам, бормотал, что он против сепаратизму и федерализму, за едину соборну Украину.

Чувство страха обеспечивала СБУ – наверное, самая странная спецслужба мира, которая успешно справлялась лишь с двумя функциями: этнической репрессивной полиции и бюро дезинформации.

***

Сегодня время страха и унижения прошло. Русская весна и в самом деле пробудила русских от оцепенения.

#{image=789279}Некогда 1848 год называли «весной народов». Но тогда царская власть, исправно давившая венгров в интересах австрийцев, нигде не решилась использовать в своих целях пробуждение славян. На славянофилов смотрели с подозрением, а те, в свою очередь, стремились доказать Николаю I, что они никакие не революционеры, а совсем даже наоборот.

В 1989–1991 гг. волна бархатных революций и пробудившихся восточноевропейских национализмов разрушала сперва советское имперское пространство, а затем и русский мир, разрезая тело русской нации по живому. Новообразованные национальные государства – эстонии, латвии, молдавии, казахстаны, и уж в первую очередь Украина – щедро получали наделы русской землицы с русскими подданными и с приговоркой: «Вам можно, русским – нельзя». Русским свой национализм и свои мечты о национальном объединении были запрещены. Одинокий случай Приднестровья, где русские не захотели румынизироваться, казался вопиющим скандалом, который следует как можно скорее замести под ковер.

Вся конструкция Восточной Европы после 1991 года, вся геополитическая система ее базировались на раздроблении и унижении русского народа и на категорическом запрете на саму возможность русского национализма и стремление к национальному воссоединению.

Когда осенью 2013-го начался второй Майдан, то его главной презумпцией было предположение, что русским никогда и ни за что не разрешат сделать ничего подобного. Что очередной нацбилдинг будет опять протекать на русских костях и за русские деньги. Что идеологией этого нацбилдинга станет противопоставление России как Азии и царства тьмы Украине как Европе и царству света. И российская власть до какого-то момента охотно играла в эту игру, супила брови и изображала из себя Орду.

Тем большим шоком для всех оказалась русская весна – то есть классическая национальная, этническая, ирредентистская революция в лучших традициях «весны народов».

Революция, в ходе которой русские заявили о своих правах как этноса. Заявили очень вежливо и старомодно-европейски. (Минкульт наш неправ, конечно, что мы – не Европа. Русские – европейцы, палеоевропейцы со старомодными этическими, политическими и вкусовыми понятиями и с беспощадно модерновым и изобретательным техническим мышлением.) В ходе которой проявилось самоосуществление русской нации, долго вызревавшей во внутриполитических спорах в России и вдруг неожиданно давшей выход в традиционном для русского народа и государства внешнем геополитическом действии. Россия ведь не существует, если не присоединяет земли. Политический архетип России – это собирание земель.

То, что речь при этом, однако, идет именно о русском национальном самоосуществлении, а не о советской ностальгии или фантомном империализме, говорит тот факт, что одной из решающих предпосылок русской весны был полный и бескомпромиссный психологический разрыв с украинством и с комплексом «старшего брата».

***

Психологическая подготовка к русской весне шла под лозунгом «Отдайте все наше и валите». Русские – это русские. Украинцы – это украинцы. Украина имеет полное право при полном нашем соседском равнодушии вступать хоть в Европу, хоть Соединенные Штаты Бразилии. Но... в своих этнокультурных границах. Украина не может похищать у России и русских то, что составляет часть русского мира, русского наследия и досталось Украине исключительно в рамках территориальных перетасовок в составе СССР. Русские не претендуют ни на какое имперское господство над украинцами и не потерпят украинского имперского господства над русскими.

Такой безжалостный хирургический подход, стопроцентный русоцентризм русской весны, стал полным шоком для украинских шовинистов. И они включили привычную истерику «не братья вы нам», рассчитывая получить привычную и ожидаемую реакцию: «братья, братья, давайте жить дружно!» – с тем, чтобы опять начать шантажировать. А получилось нечто прямо противоположное – русские охотно подхватывают и подчеркивают указания на противоречия двух этносов, видя в этом подтверждение того факта, что русские не могут быть младшими «в Украине».

В этом смысле характерна судьба смешного стихотворения Анастасии Дмитрук «Никогда мы не будем братьями» (написанного, кстати, на «небратском» языке). Оно вызывало явно непропорциональный своим поэтическим достоинствам интерес, своеобразный восторг и море ответов в России именно потому, что довольно четко выразило как раз русское настроение – полное нежелание дальше поддерживать семейные связи с опостылевшим «небратом», желание подчеркнуть превосходство русской развитой городской цивилизации, которую одинаково строили и великороссы, и малороссы, над близоруким хуторским миром «украинца».

Раскачивание украинской стороной темы «небратства» и отчуждения от русских привело к самоопределению уже русской идентичности через отрицание украинства. И первые же результаты этого самоопределения были впечатляющими – Россия стала обращаться с вымышленной, проектной Украиной холодно и бесстрастно. Как с объектом. Уже не русские стали топливом для украинского нацбилдинга, а Украина стала удобрением для цветения нацбилдинга русского.

Россия уже не «сосредотачивается». Она выходит из берегов искусственного сжатия к своим естественным границам. Воздух русской весны пьянит и наполняет грудь восторгом. Я хочу, чтобы это продолжалось.

Германия угрожает, что поддержит санкции против России «в случае разделения Украины». Даже я поддержу санкции против РФ в случае разделения Украины! Только разделите, пожалуйста.

Не надо мудрить. Разделите просто.

Украине – Украину.

России – Россию.

Каждому свое.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ