Михаил Бударагин: Наш космофлот, вперед лети

Новым временам всегда нужно адекватное художественное выражение: мир меняется – это скучная аксиоматика, а людям, попавшим внутрь и не слишком понимающим, что происходит, нужна доказанная (красиво, убедительно, полно) теорема.

Мы – не лучшие, просто мы – это мы, этого довольно

Национальный эпос – от романа «Евгений Онегин» до поэмы «Москва – Петушки» – как раз и был такой теоремой. Каждый раз мы, народ, узнавали о себе нечто, в чем сами боялись признаться, но соглашались, принимали на веру, воплощали написанное в жизнь.

Но не литературой единой: эпос как жанр в русской культуре впервые воплотился в кинематографе, когда на экраны вышла дилогия «Брат» и «Брат-2», и сейчас настало время для новой страницы. Эволюционно никакой проблемы здесь нет: когда на смену «Евгению Онегину», в котором образованное общество, как в зеркале, увидело себя, пришла «Война и мир» с Платоном Каратаевым и зелеными пеленками Наташи Ростовой, не традиция была прервана, а общество стало другим и в старом зеркале не отражалось.

Советская эпоха долго пыталась подобрать нужные слова о новой общности, советском народе, получилось лишь в «Василии Теркине», а затем – в поэме «Москва – Петушки»: это было два национальных эпоса об эволюции советского человека – от Теркина к Веничке. Но советского человека больше нет, эту книгу мы прочли.

Теперь «большая литература», которой дают премии и которую почти никто не читает, производит вполне понятные тусовочные тексты для себя и друзей (это не плохо, каждому свое), а вот в «Брате» национальный характер воплотился так же полно, как в Татьяне Лариной, Пьере Безухове, Теркине и Веничке – потому и не забыта фраза героя Сухорукова о том, что кому-то, гадам, придется за Севастополь ответить.

Гады отвечают, кстати, но о настоящем сегодня снимать кино скучно – вся эта интеллигентская рефлексия сценаристов порядком утомила, а патриотическое кино на материале общества потребления получается нарочито беззубым. Видно, что героям хочется новый внедорожник, доплатить ипотеку и иметь возможность думать о себе любимом вдосталь.

Прошлое тоже не годится.

Это сработало вообще единожды, в «Войне и мире», но тут толстовский гений, он на своем горбу вытянул Отечественную войну. Другого такого горба у нас нет.

Остается будущее, но и здесь есть проблемы. Образа будущего нет, готовых лекал не существует, придется, как Джорджу Лукасу в «Звездных войнах», выдумывать генеральную метафору завтрашнего дня.

У Лукаса, который воспитал несколько поколений (и не только американцев – шутки про Мастера Йоду и в Рунете смотрятся аутентично), была «светлая» сторона Силы, и это сработало. До сих пор каждая из воюющих сторон апеллирует не столько к закону, сколько к «свету», к правильно выбранной стороне. Можно сколько угодно рассуждать о геополитике с точки зрения закона, но бомбежки Белграда были основаны на том, что «светлая сторона» наносит удар «темной», и больше ни на чем.

Доказать сегодня, что «светлая» сторона – это мы, не получится. Можно соблюдать никому не нужные и сто лет не работающие международные законы, все это без толку, потому что игра в «светлую» и «темную» стороны ведется не по нашим правилам.

Писатель Зорич (фото: zorich.ru)

Само это разделение – фальшивка, в основание которой положен гениальный космический эпос.

О том, какими могут быть наши правила, написали в уже далеком 2006 году Дмитрий Гордиевский и Яна Боцман, выступающие под псевдонимом Александр Зорич. Их главная мысль очень проста: кроме России, возглавить мир все равно некому, потому что сама ткань нашей вполне боевой истории такова, что неудачи могут быть только временными. Логика здесь такова: мы – не лучшие, просто мы – это мы, этого довольно. Россия становится ведущей космической державой, и Земля (которая жива лишь потому, что существует «ретроспективная эволюция», то есть вечное возвращение к истокам, не мешающее прогрессу) выходит на бой с негуманоидной расой джипсов.

Нет «светлой» стороны, нет «темной». Есть мы, единое человечество, есть – другие.  Мысль не новая, но Россия как база для человеческой цивилизации – это, пожалуй, лучшее продолжение «прогрессорства» Стругацких, которое можно было бы придумать.

Зорич очень популярен среди поклонников фантастики, но в «большую литературу» путь ему, разумеется, закрыт, туда не пускают даже Пелевина: вся эта тусовка свято блюдет рубежи обороны. Но и Александр Твардовский вошел в классики с черного хода, а уж Ерофеев попал туда и вовсе контрабандой, так что дело наживное.

Важнее, что дебютный цикл Зорича – «Завтра война» – идеален для масштабной, хорошей экранизации, для продолжений и дописываний, для героической игры, для вживания и проживания.

История кадета Александра Пушкина, которая начинается в русском Крыму в XXVII веке, ценна не столько приключениями (которые и могут стать для кино сюжетным каркасом), сколько тем, что в романах Зорича перед нами как раз та Россия, в которой национальному сознанию так легко и радостно узнавать себя.

Вот вам цитата, это 2006-й, напомню: «Нет, эстетизм папенька отринули-с! Перебрались на классику! Сейчас он замахнулся на «Воссоединение». Может, помнишь, мы его в школе проходили? – бросил Александр, рассеянно осматривая запущенный сад. – «Воссоединение»... Гм... Что-то историческое? Вроде «Окопов Сталинграда»? – Полина близоруко сощурилась, старательно припоминая. – Просто историческое. Без военного. Ну, Полинка... Напряги память! Двадцать первый век, воссоединение Украины с Россией, помпезная такая вещица. Как по мне, сюжет – скукота страшная. Мухи дохнут на лету. Конфликт надуманный, злодеи картонные... Там главный негодяй – какой-то американский «политический технолог» и его подруга, нефтяная магнатша... Во втором действии у папани запланирован хор мегакорпораций и танец медиаконцернов... Сама подумай, ну кто в такое поверит? Какие в Северной Америке мегакорпорации с политтехнологиями? Какие такие концерны? Не смешите меня, товарищи!»

Вот уж и нам не смешно.

И, разумеется, все это «не так, как на самом деле», но кинематографический (как и литературный) миф и не должен соответствовать обстоятельствам места и времени. В «Томе Сойере», который столь же важен для американской культуры, как и тексты отцов-основателей, тоже много преувеличений, и историческая правда уступает художественной, но любят Марка Твена не за то, что он безупречен.

Зорич написал романы не о похождениях героев и не о русском космофлоте, который вперед летит, а о том, что Россия умеет быть великой, и это даже сейчас многим кажется фантастикой, но в 2006-м фантастикой было и воссоединение с Крымом. Так что пугаться нечего, нужно просто взять и сделать хорошее кино.

Циклом «Завтра война» можно не ограничиваться, есть ведь еще и Хольм ван Зайчек с его Ордусью – в следующей колонке я расскажу о том, почему стоит внимательней отнестись и к этой сказке.