Михаил Бударагин: Эх, рассказать бы Гоголю

На следующей неделе, 4 марта, Украина могла бы отметить годовщину смерти Николай Гоголя.

Но не отметит. Некогда. Некому. Незачем. 

1

За последние дни мне пришлось неоднократно доказывать сторонникам украинской национальной свободы, что ничего хорошего из их свободы не получится.

Чтобы стать греком, нужно сбежать из Итаки

Новые украинские власти, бросившиеся, вместо того чтобы думать о наполнении казны, бороться с русским языком, заявлять о возвращении статуса ядерной, простите, державы (что отменяет саму независимость Украины по Меморандуму о безопасности 1994 года), очевидно растеряны. Настало время принятия решений, но решений нет, а есть радость от независимости и страстное желание стать хорошей, добротной правой диктатурой. Делается эта диктатура не слишком умно, но не от Сашки ж Билого ожидать ума. Была бы Украина Испанией, получился бы Франко, была бы Чили – Пиночет, но у Украины есть один изъян, мешающий торжеству великого торжества незалежности.

Этот изъян зовут Николай Васильевич Гоголь.

История мальчика из села Сорочинцы, покорившего сначала Петербург, затем – Россию, а после – весь мир, объясняет о национальной культуре все. Исчерпывающе.

Националисты (что наши, что украинские – разница между ними невелика) утверждают, что национальное государство может состояться на одном лишь фольклоре, на чистой этнографии. Гоголь начинал именно с этого (не считая провалившегося и дурно написанного «Ганц Кюхельгартен»): кузнец Вакула, Вий, старосветские помещики – все очень мило, точно, занимательно и интересно. Петербург радостно и с большим любопытством воспринял рассказы «пасечника» о панночках и парубках, но дал понять молодому писателю, что они интересны миру в той же степени, в какой интересны индейцы. Умилились Чингачгуку, а землю под железную дорогу надо бы и забрать.

(Федор Моллер. Масло, холст. 1840-е годы)

Фольклор годится для колонизации. Он – просто справочник об аборигенах. Хороший, но справочник. Красивый и самобытный, но об аборигенах.

Так вся вековая прибалтийская культура миру неизвестна и неинтересна: остались художник Чюрленис и композитор Паулс, потому, в общем, Латвию и Эстонию давно уже никто ни о чем не спрашивает. Примеры можно множить, и исключений не найти.

Ходить в косоворотках, вышиванках, плясать гопак и водить хороводы хорошо в заповеднике, куда приходят посмотреть на разные причуды. Национализму, который как бы все время говорит нам о культуре, не на что опереться, кроме образов, имеющих к самой нации довольно опосредованное отношение. Именно поэтому Гамлет у Шекспира – не гарный британский парубок, а датчанин. Кто теперь, спустя столько лет, скажет, что Гамлет – это не центральный образ европейской культуры?

2

Украину спасает Гоголь, бежавший из гетто архаики и фольклора в «Шинель», из которой «вышла вся русская литература», и не одна она. «Шинель», скажем, легла в основу замечательного рассказа «Бататовая каша» классика японской литературы Рюноске Акутагавы. В основу чего легли тексты Тараса Шевченко и Леси Украинки?

Но становясь русским писателем, Гоголь не перестает быть украинцем. «Мертвые души», русский эпос, наша «Одиссея», которая должна была закончиться перерождением Чичикова, не случайно самим автором включена в единый контекст с нашей «Илиадой», героическим эпосом «Тарас Бульба», где роли сыграны не провинциальными чиновниками, а казаками. Гоголь переписывает «Тараса Бульбу», и в школах проходят теперь второй вариант, тогда как первый был именно что фольклорным, мало кому всерьез интересным.

Из «Старосветских помещиков» каши не сваришь.

Что делают украинцы в нашем общем героическом эпосе? Умирают за русскую землю. Как в «Илиаде» умирали или за Элладу, или за Трою, но никак не за родную Итаку, откуда родом Одиссей. Чтобы стать греком, нужно сбежать из Итаки, чтобы стать украинцем, нужно сбежать из Малороссии, чтобы стать русским, нужно уехать из села Константиново и жениться на Айседоре Дункан.

Сегодня украинские националисты, которым нужно было бы поднять на знамена умершего в Москве Гоголя, не могут даже подумать об этом и ходят, как написал мне один восторженный мальчик, «по улицам Бандеры и Шухевича» – нацистских палачей и карателей.

Выбор-то невелик, к сожалению: или палачи, родные, свои, но палачи, или уже чужой Гоголь, который и делает Украину субъектом истории. И если ты выбираешь Гоголя, то у тебя всегда есть шанс после «Вечеров на хуторе близ Диканьки» написать «Нос», поставить «Ревизора» и стать первым среди равных. А если Бандеру, то шанс только один: придет Красная армия и все поправит.

Так уж повелось.

Сегодня Гоголь, увидев старания националистов по превращению окраины империи в страну, где из Диканьки хотят сделать образцово-показательный парк аттракционов «самобытной культуры», встал бы в один ряд с бойцами «Беркута» и сказал бы, как говорит его герой Кукубенко: «Благодарю Бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи! Пусть же после нас живут еще лучшие, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!»