Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.
7 комментариевЕгор Холмогоров: Агрессоры и жертвы
Никаких ответов на шаг Бундестага не нужно. Поскольку в отношении населения Германии СССР истребительной политики не проводил, то и для соответствующих политических жестов оснований нет. СССР за Вторую мировую каяться не в чем.
Ознакомившись с письменным текстом отзыва Андрея Илларионова о выступлении Даниила Гранина в Бундестаге, а не с его устным пересказом, который я слушал и комментировал в крайне неподходящих условиях в поезде метрополитена, я заметил, что не совсем верно истолковал его основную мысль. Илларионов не осуждал немцев за покаяние и за приглашение Гранина в Бундестаг, а призывал нашу государственную власть к аналогичному покаянию за преступления, которые, по его мнению, совершены советской стороной.
«В рамках дипломатического, государственного и человеческого соответствия, в знак особого характера нынешних российско-германских отношений и исторического примирения двух народов ожидаем от председателя Государственной думы Сергея Нарышкина приглашения выступить с трибуны российского парламента в присутствии (в первом ряду) президента Владимира Путина и премьер-министра Дмитрия Медведева одного из бывших офицеров вермахта, члена НСДАП с 1942 г. или, например, Гюнтера Грасса, служившего во время войны в войсках СС, а затем ставшего писателем, лауреатом Нобелевской премии, с рассказом о колоссальных гражданских жертвах коммунистического тоталитаризма, обрекшего на мучительную гибель в восточных областях Германии не менее 1,2 миллиона немцев, подвергшего депортации не менее 7 миллионов человек.
Выступление немецкого ветерана Второй мировой войны можно было бы назначить, например, на 13 февраля, годовщину истребления Красной Армией сотен гражданских лиц города Штригау в Нижней Силезии, или на 9 апреля, годовщину тотального разрушения после обстрелов и 2,5-месячной блокады города Кенигсберга, в ходе и после которой погибли 70 тысяч его гражданских жителей, или на 6 мая, годовщину тотального разрушения после обстрелов и трехмесячной блокады города Бреслау, в ходе которой были убиты 170 тысяч гражданских лиц. Полагаю, что выступление ветерана вермахта с вниманием выслушают 450 депутатов Государственной думы вместе с В. Путиным, Д. Медведевым, С. Нарышкиным, после чего все они встанут и проводят немецкого ветерана Второй мировой войны дружными аплодисментами».
Это, конечно, два разных тезиса.
Но вот проблема, с подлинным тезисом Илларионова я не согласен еще больше.
1. 22 июня 1941 года германские войска без объявления войны перешли границу СССР и подвергли бомбардировке территорию СССР – страны, с которой у Германии на тот момент существовал Договор о дружбе и границах. Германская сторона совершила против СССР агрессию и на всех этапах войны выступала в качестве агрессора.
2. Причины, по которым гибнет мирное население во время войны, можно разделить на три группы.
I. Обстоятельства ведения военных действий – артобстрелы, бомбардировки, шальные пули, эпидемические заболевания, сопровождающие войну. В таком случае отсутствует сознательное стремление причинить ущерб именно мирному населению, оно рассматривается просто как находящееся по своей вине на территории, откуда должно было эвакуироваться;
II. Военные преступления отдельных представителей или групп противоборствующих сторон, совершаемые без приказа сверху: изнасилования, убийства, грабеж, действия из чувства мести и хулиганства. В этом случае присутствует элемент сознательного решения уничтожать именно мирное население, но оно носит индивидуальный или малогрупповой характер;
III. Истребительная политика, проводимая противоборствующей стороной как целым или ответственными за формирование политики органами – командование, полиция, спецслужбы. В этом случае присутствует сознательное и выраженное в приказе, включая письменные приказы, намерение уничтожить ту или иную группу мирного населения. Это намерение рассматривается как реализация одной из целей войны.
Это такие действия, как создание и функционирование концентрационных лагерей и лагерей смерти, сожжение деревень в результате действительных или мнимых контрпартизанских действий, террористические бомбардировки (то есть бомбардировки, осознанно направленные против мирных целей с целью сломления духа населения), искусственный голод. Во всех этих случаях присутствует осознанное политическое решение, в основе которого лежит рассмотрение мирного населения вражеской стороны как комбатантов, несмотря на то, что мирные люди не вооружены, не носят военной формы и не ведут боевых действий.
3. Гибель жителей осажденного Ленинграда от голода и сопутствующих недоеданию заболеваний была естественным и желаемым для германского командования следствием плотной осады города, в которой его держали немецкие войска. Документы германских архивов, которые я уже приводил, доказывают, что речь идет о сознательном решении Адольфа Гитлера и немецких штабов. То есть перед нами не сопутствующие любой войне трагические обстоятельства и не чьи-то личные военные преступления, а преступления против человечности, истребительная политика, проводившаяся германской стороной в отношении жителей Ленинграда.
4. После вступления Красной Армии на территорию Германии имели место как трагические обстоятельства, ведшие к гибели мирного населения в ходе штурмов городов – в частности Бреслау (вот уж где вопрос «Дождя» точно применим: не следовало ли германскому командованию сдать Бреслау, чтобы избежать гибели десятков тысяч мирных жителей, вместо того чтобы призывать каждого быть «помощником вермахта» – замечу при этом, что сравнение Бреслау и Ленинграда вообще некорректно, так как голода в Бреслау не было), так и военные преступления, в том числе и коллективные, как в упомянутом Илларионовым Штригау.
Штригау, несомненно, постыдная история, но то, что непрерывно выдвигается именно она с расплывчатым «расправа с сотнями мирных жителей», говорит лишь о том, что никаких свидетельств о более массовых военных преступлениях советской стороны, хотя бы отдаленно сравнимых с гибелью 600 с лишним тысяч человек в Ленинграде по вине немцев, или с систематическим уничтожением деревень в России, на Украине и в Белоруссии, предъявлено быть не может.
5. При этом со всей возможной категоричностью можно утверждать, что никакой истребительной политики в отношении немецкого населения советская сторона не проводила. Никогда и нигде.
6. Никогда и нигде советская сторона не проводила и политики поощрения военных преступлений, подобно тому, как это сделала немецкая сторона приказом Кейтеля от 13 мая 1941 года.
«1. За действия, совершенные служащими вермахта и его сторонниками против вражеских лиц, не существует необходимости преследования даже тогда, когда их действия являются одновременно военным преступлением... 2. ...Судья предписывает наказание за действия против местного населения в военно-судебном порядке только тогда, когда этого требует сохранение дисциплины и безопасности действующей армии».
(Цит. по: Бордюгов Г.А. Чрезвычайный век Российской истории: Четыре фрагмента. Спб., Дмитрий Буланин, 2004. С. 111)
7. После того как к апрелю 1945 г. обозначилась угроза превращения военных преступлений в массовую практику, была проведена смена идеологических установок и переориентировано направление политработы в советских частях с «убей немца» на «немецкий народ нам не враг». Это, конечно, не означает, что военные преступления немедленно и повсеместно прекратились, но за них либо наказывали, либо закрывали глаза, но ни в коем случае их не поощряли.
8. Мне не известен ни один пример того, что можно квалифицировать как проведение истребительной политики советской стороны в отношении немецкого народа. В этом смысле советская сторона находится даже в более благоприятном положении, чем сторона англо-американская, поскольку террористические бомбардировки Германии и, в частности, бомбардировка Дрездена могут быть квалифицированы именно как истребительная политика, поскольку никаких других целей, кроме уничтожения населения, масштабная бомбардировка жилых кварталов ставить не могла.
9. Вывод. Для уравнивания агрессора – Германии – и его жертвы – СССР – не существует в данном случае никаких оснований, поскольку, во-первых, агрессор всегда остается агрессором, а жертва всегда остается жертвой, во-вторых, Германия проводила истребительную политику в отношении советского населения – в особенности русских и евреев, а СССР истребительной политики в отношении немецкого населения не проводил. Гибель в Блокаду жителей Ленинграда была следствием вызванной политическими мотивами агрессии против СССР и политического же решения Гитлера о допустимости и желательности их гибели в ходе блокады.
И принятие Бундестагом как верховным политическим органом современной Германии ответственности за эти политические решения абсолютно оправдано. Никакой истребительной политики в отношении населения Германии политическое руководство СССР не проводило, соответственно, принятие аналогичной ответственности Государственной думой России за частные военные преступления было бы попросту неуместно и предполагало бы сопоставление несопоставимого.
10. В тех случаях, когда существуют хотя бы призрачные основания говорить о политической ответственности СССР за те или иные акты агрессии и истребительной политики, эта ответственность Российской Федерацией признана и принята. Это касается и вызывающих дискуссии обстоятельств присоединения стран Прибалтики, и приписываемого советским репрессивным органам истребления польских военнопленных в Катыни.
Несмотря на спорность этих эпизодов для российского общества, в политическом плане точки над i тут были расставлены. Поскольку в отношении населения Германии СССР истребительной политики не проводил, то и для соответствующих политических жестов оснований нет.