Петр Акопов: Историческое событие

В течение ближайшего месяца он должен быть обсужден специалистами и общественностью (вчера его впервые увидели ученые из отделения историко-филологических наук РАН), а к 1 ноября представлен президенту Путину. Представлять будет спикер Думы Сергей Нарышкин – в качестве главы Российского исторического общества, чья рабочая группа и готовит «концепцию нового учебно-методического комплекса по отечественной истории».

Невозможно даже пытаться собрать национальную идентичность, национальную идеологию, если не заниматься ее фундаментом – школьным учебником истории

По своей важности принятие новой концепции школьного учебника истории сродни утверждению гимна или флага. Фактически речь идет о Символе веры (то есть сути учения), потому что преподавание истории собственной страны имеет важнейшее значение при формировании гражданина. От того, что и как вам расскажут в школе, зависит то, как вы будете относиться к народу и государству, частью которого вы являетесь, будете ли вы любить или ненавидеть, возмущаться или восторгаться прошлым и, в конечном счете, понимать путь, который прошла страна, то есть ваши же предки.

Поэтому все разговоры о плюрализме оценок, относительности исторического знания и прочем можно смело отставить: школьная история – это абсолютно идеологический, политический предмет. Если у вас нет концепции истории собственной страны, значит, вашим детям вложат в голову чужие взгляды на историю вашей страны. И они вырастут в полном убеждении, что Россия – это ошибка европейской цивилизации, а наши правители были один другого кровожадней и глупее. Это будут колониальные дети – и сколько таких уже воспитали за годы «реформ»?

Ошибаются те, кто думает, что в наше время школьный учебник – это всего лишь один и далеко не самый важный для ребенка источник получения знаний об истории – и никакой даже самый правильный учебник не перебьет впечатлений от кино, массовой «исторической» литературы и интернета. Для любого школьника слово учителя имеет огромное значение, а строка из учебника часто запоминается как первая информация о событии или личности.

К тому же учебник в данном случае – лишь первый шаг к тому, чтобы Россия начала возвращать себе (а значит, и нашим детям) знание и уважение к собственной истории. Ведь наша сегодняшняя проблема не только в том, что у нас четверть века не было единой концепции школьного учебника – и, значит, детям можно было рассказывать о том, что Лжедмитрий был прогрессивным политиком, – а в том, что у нас вообще не было никакой концепции отношения к собственному прошлому. Было полное устранение властей от идеологических споров, а учитывая, что все идеологические разногласия у нас являются производными от различных взглядов на историю России, то и от споров об истории. Между тем вопрос о том, какую историю преподавать в школе, является актуальнейшей политической и идеологической проблемой вовсе не детского масштаба.

Невозможно даже пытаться собрать национальную идентичность, национальную идеологию, если не заниматься ее фундаментом – школьным учебником истории. Все национальные ценности, смыслы и духовные скрепы должны быть заложены в нем, потому что иначе ни о каком патриотизме не может быть и речи. Говорим ли мы об Иване Грозном или Петре, о Распутине или Сталине – все они должны изучаться как часть единой русской истории, как деятели, хотевшие добра и величия своей Родине, а не немецкие шпионы или сумасшедшие детоубийцы. Да, как и все, и ошибавшиеся, и преступавшие (но и каявшиеся), но не должно быть взгляда сверху вниз, из нашего «продвинутого» настоящего в их «темное» прошлое. Потому что это самая большая ложь и иллюзия, свойственная человеку, – судить о мотивах действий своих предков, исходя из чувства собственной непогрешимости и «прогрессивности» своего времени.

Так, свысока или со стороны, на них может смотреть иностранец, для которого это чужие, непонятные люди. Когда так судят о нашей истории европейцы, подкрепляя этим свое негативное отношение к нам сегодняшним, – это их комплекс, их проблемы (потому что как раз это и мешает им выстроить с нами равноправные отношения), но когда такой же уровень понимания демонстрируют наши соотечественники...

Учебник истории России должен быть написан как учебник истории русской цивилизации (что нисколько не умаляет все вошедшие в нее народы, от татар до якутов), с ясным пониманием и раскрытием тех законов ее развития, что и сформировали ее отличия от всех соседей – от китайцев до европейцев. И с честным рассказом об агрессии этих самых соседей и о том, как под влиянием «модных» чужеземных идей наше правящее и думающее сословие отделялось от собственного народа, стремясь говорить и думать по-французски или «удавить последнего попа».

Кроме русофобского идеологического подхода к собственной истории предстоит преодолеть и важнейшую его производную – невероятное нагромождение откровенно лживых исторических «фактов» и гипотез, обрушившихся на головы доверчивых наших граждан в последние четверть века. Кроме фактов будут отбрасываться и некоторые концептуальные понятия – так, отказ от термина «татаро-монгольское иго», конечно, будет воспринят в штыки многими антиевразийцами, но ведь татары и в самом деле не имеют никакого отношения к азиатским кочевникам-завоевателям, а слова о «системе зависимости русских земель от ордынских ханов» действительно ближе к тем отношениям, что сложились у Руси с Ордой, чем «иго», воспринимаемое почти как синоним колониализма.

Жаль, что татарские историки не остановились на этом и добились того, чтобы из концепции исчезли слова о том, что «история религии, прежде всего православия, должна пронизывать все содержание учебника», ведь дальше речь шла и о том, что необходимо давать сведения и о распространении других основных конфессий. История Руси, создававшейся общими усилиями великокняжеской власти и церкви, громадная роль православных монастырей не только в русской культуре, но и в скреплении и освоении страны не могут быть искажены в угоду ложной понятой политкорректности или светскости, поэтому казанским ученым придется смириться с тем, что правка текста концепции останется их главной победой в этой теме.

Ключевое место концепции, которое сейчас должно вызвать споры, – фигура императора Петра. Если в первом варианте наряду с высокой оценкой его преобразований приводилась и альтернативная, славянофильская точка зрения о том, что он нарушил естественный ход развития, заставил русских людей подражать Западу, чуждым для них обычаям и нравам, то в нынешнем варианте проекта этих слов уже нет. Между тем не выделив в петровских реформах то, что стало (наряду с предшествовавшим им расколом) зародышем последовавшего затем отчуждения правящего класса от народа и появления космополитической прослойки среди образованного класса, мы мало что поймем в причинах революций 1917-го, событиях 1991-го и «болотном бунте» олигархов и креаклов наших дней.

Тот факт, что теперь учебник будет охватывать и современный период, в принципе, правилен. Другое дело, что, для того чтобы новейшие события стали уроком, власть, в принципе готовая дать четкий и внятный ответ на то, что происходило десять или даже пять лет назад, должна быть готова назвать своим именем то, что случилось ровно двадцать лет. Но назвать государственный переворот государственным переворотом пока не решаются. «Противостояние президентской и парламентской ветвей власти привело к политико-конституционному кризису, выразившемуся в войне законов и параличу власти. Это грозило развалом страны. В результате победы Ельцина после трагических событий в Москве в октябре 1993 года в России произошла кардинальная смена политической системы». Понятно, что сложно накануне 20-летия Конституции говорить о том, что предшествовало ее принятию. Но не назвав черное черным, можно испортить ложкой дегтя бочку меда – дети, которые будут учиться по новому учебнику истории, должны знать, что книга им не врет.